Сергей Куприянов - Хумор
Не без гордости за Советскую Армию скажу, что лейтенант Белов, с отличием окончивший военное училище и в совершенстве изучивший боевую технику, потомственный офицер, службу и армию не посрамил. Таможню прошли без сучка и задоринки; никто не решился вскрыть технику, напичканную совершенно секретной аппаратурой, которая не только способна опознавать самолеты в режиме «свой-чужой», но и обеспечивать связь высшего командного состава. Контрабандист родился! Но главное, спасено имущество товарищей, доверенное лейтенанту Белову, по сути, под честное слово. Это, надо полагать, сыграло немалую роль в уничтожении следов злополучного ЗИЛ-131.
Пройдя советскую таможню, начали формировать эшелон.
В сущности, костяк его уже был – те самые вагоны и открытые платформы с опечатанной, я бы даже сказал запечатанной (см. выше) техникой. Не хватало пустяка – теплушек. То есть жилья для караула. Нужно десять штук на состав.
Офицеров построили, показывают – вон стоят пятнадцать штук. Можете выбирать. Вперед!
Рывок на высоту с вражеским пулеметчиком наверху не происходил с такой скоростью и настойчивостью, как этот. Из пятнадцати единиц раздолбанного, прогнившего старья каждый стремился выбрать лучшее. Ведь в нем жить почти месяц! Мало ли что май на дворе. По армейским меркам месяц – это много. Это очень много, тем более когда ты отвечаешь за вверенный тебе личный состав.
Полдня команда лейтенанта Белова приводила теплушку в порядок, воруя доски и гвозди по всей станции. Где-то, конечно, договаривались, выпрашивали, но слова «просить» в Уставах Советской Армии нет. Как нет и слова «подарить», «выменять» и «снизойти». А вот слово «обеспечить» имеется. Ну и обеспечивали, включая в это понятие все. Бардак!
В теплушке получилось три отсека. В первом спальня с нарами и оружейной комнатой. Посредине печка с кухней, она же столовая. В третьей склад под провиант, где хранится запас харчей на месяц для всех десятерых, включая офицера – крупы, макароны, хлеб, тушенка, рыбные консервы и прочее.
С паровозной бригадой отношения установили быстро, подбрасывая им тушенки и еще кое-чего из продпайка. На каждой станции, где останавливался эшелон, приходил с проверкой комендант, контролировать несение караульной службы. Но тут замечаний особых не было, к тому же даже комендантам ночами хочется спать под боком у жены или любовницы, а не шарить по проходящим составам. Что у него, других забот нет?
Надо сказать, что семья лейтенанта Белова жила в Смоленске. И он сначала предположил, а потом узнал наверняка, что их состав этот славный город не только проедет, но и сделает там остановку. А чуть ли не в последний день ему, как и другим офицерам, выдали по пятьдесят марок – какая-то там доплата за пребывание за границей. И он все эти деньги потратил на подарки родственникам – жене, родителям, теще с тестем. В сущности, пустяки, но приятно. Платочек там, блузка, то, сё. А для молодого парня, год не видевшего семью, это, поверьте, очень важно. Получилась такая коробочка. Хорошая.
С одного из полустанков он дозвонился домой и сказал, что состав такой-то будет в Смоленске – где именно неизвестно – в такой-то день и в такое-то время. Отец, его, подполковник, за год до этого вышел в отставку, но связей с военными не утерял и по своим каналам произвел уточнение времени и места.
Десять, по сути ребят, включая офицера, лейтенанта Белова, в пути почувствовали определенную свободу и не очень утруждали себя соблюдением уставной формы одежды. Кроссовки или тапочки вместо сапог, спортивная олимпийка вместо кителя и тому подобное были, в общем, в порядке вещей. Естественно, это не красит командира, допустившего такую вольницу, но тут условия особые. Дорога! А этим много сказано. Постоянная смена впечатлений, многие возможности, большинство из которых иллюзорны, совместная работа по благоустройству, общие проблему, общий досуг и, наконец, замкнутость пространства и ограниченность общения делают свое дело. Жизнь она богаче любых, даже самых мудрых Уставов.
Станция «Смоленск» имеет семь или восемь путей. На каком именно из них будет стоять отец – неизвестно. Поэтому личный состав получает приказ и описание человека, которого нужно высматривать и звать.
Подъехали. Личный состав напрягся, как при поиске вражеского спутника. Означенный объект отсутствует напрочь!
Лейтенант Белов принимает командирское решение – коробочку передать.
Подхватывает означенный объект, из личных запасов берет две литровые банки пива импортного производства и бежит в голову состава, к тепловозу, с бригадой которого загодя были выстроены некие отношения.
– Сколько стоим?
– Пять минут.
– Надо пятнадцать!
Два литра баварского пива помогают заключить сделку на месте.
Перескакивая через пути лейтенант несется к зданию вокзала, имея при этом вид, скажем так, полувоенный; синяя олимпийка, поверх нее портупея с пистолетом, ниже офицерские бриджи, заправленные в сапоги. Влетает в здание вокзала – народ шарахается. Такого чуда здесь еще не видели.
Бегом вниз, к камерам хранения, чтобы оставить посылку в автоматической камере хранения. Только не надо забывать, что бравый офицер едет ИЗ-ЗА ГРАНИЦЫ! То есть у него в кармане ни одной русской копейки. Ни единой! А ведь ячейка срабатывает (в те времена) при попадании в нее пятнадцатикопеечной монеты.
Он к дедку, обслуживающему камеру хранения ручной клади.
– Отец! Дай пятнадцать копеек. Очень нужно! Пожалуйста!
Дед оказался не то сильно заторможенным, не то последним жлобом. Мычит что-то, но мелочью делиться не спешит.
– Да мне родителям посылку оставить!
– Ну-у… М-м-м…
А время-то идет. Лейтенант нервно глядит на часы. Летит!
– На! – он кладет на стойку пять немецких марок. – Здесь в пятьдесят раз больше.
Эх, сколько на цейтнотах и прочих форс-мажорах предприимчивый люд зарабатывает. И будет зарабатывать.
Выкупив заветный пятиалтынный, лейтенант, находящийся без погон и многих других атрибутов воинской службы, находит свободную ячейку, соответствующую номеру его квартиры в Смоленске – голова работает как кварцевые часы, – набирает код, захлопывает дверцу и мчится наверх. Время еще есть. Мало, но все же.
И он, в полуспортивной одежде и при оружии, выбегает в зал с воплем: «Дайте две копейки!».
Представляете себе картину? Нет, просто возьмите паузу и представьте. Даже переложите все это на сегодня. На любой день своей жизни.
Возьму паузу и расскажу ради этого свою историю.
Пьянствовали мы как-то в ресторане. Кстати, примерно в то же самое время. Центр Москвы. Так получилось, что выпил я крепко. И, дабы проветриться, мы решили прогуляться пешочком. Глубокий вечер, если не сказать ночь. И черт меня дернул для, так сказать, освежения сунуть в рот жвачку. Наверное, у нее какое-то странная несовместимость с алкоголем. Она вдруг разом заклеила мне все. До того, что дышать было невозможно. Рот как смолой какой-то наполнен, горло как клеем схвачено. А находились мы как раз напротив здания тогдашнего ТАСС. Там еще двери стеклянные. Чувствую – всё. Помираю. Если сейчас не получу глотка воды… Ощущения как у утопленника. Счет идет буквально на секунды. Но где ночью в Москве можно было получить жидкость в те времена, когда не было такого раздолья киосков и ночных магазинов? Ответ – нигде!
Есть телепатия, нет телепатии – пусть спорят без меня. Но то, что существует сила мысли – это непреложный факт.
Я рванулся к этим самым дверям. Закрытым. Но стеклянным. За которыми в глубине холла сидел милиционер, перед которым рядом с телефонным аппаратом стоял графин с водой.
Говорить я не мог – это точно. Жестикулировать? Ну, наверное. Истина в другом. Страж посмотрел как я распахнул дверь и, пока я летел к нему – а это метров десять, не меньше, – налил мне стакан воды и протянул!
Я выпил два.
Это факт и ему удивлялись немногочисленные свидетели. Как? Я не знаю. Но – спасибо! Иначе сдох бы я прямо у тех самых дверей, неподалеку от памятника, который, если посмотреть на него несколько сзади и левее его левого плеча, совершенно отчетливо держит в кулаке свой член.
Так вот лейтенант Белов. Ему в минуту – это единица времени, а не оборот речи – накидывают пригоршню двушек. И он звонит домой с телефона-автомата.
– Мама, это я!
Мама в шоке.
– Ты откуда?
– С вокзала! Запоминай! Я все оставил в ячейке. Ее номер – номер нашей квартиры. Ее буква – первая буква нашей фамилии.
Вокруг стоит народ и слушает. Толпа не толпа, но люди, исполнившие свой гражданский долг по отношению к защитнику Родины, интересуются. Со стороны железнодорожных путей раздается характерный звук, свидетельствующий о том, что состав вот-вот отправится. Время!
– Дальше! Начало нашего телефона! Запомнила?!
