Хельга Графф - Мемуары Мойши
Через неделю меня вызвал к себе Макс и с большим сожалением сказал:
– Ты, Олька, молодец, проявила себя, конечно! Однако есть проблемка. Клиенты тебя боятся и не очень хотят идти на сеанс. Перестаралась чуток, так что не обессудь, подруга, придется с тобой попрощаться. Если будут новички, позвоню, а пока… возьми это, – он протянул пухлый конверт.
Денег за недельную работу хватило на то, чтобы оплатить три аренды и два месяца прожить без потрясений и с наполненным холодильником. Откровенно говоря, работа мне очень понравилась, «развратная медсестра» отомстила за Вторую мировую и всех наших обиженных девчат! Мне даже захотелось самой открыть такой специфический салон, но вспомнив отношение Левки к подобной деятельности, пришлось с мечтой расстаться навсегда!
Всё бы хорошо, вот только эти проклятые неприятности имеют привычку ходить то парами, а то и вовсе толпой.
Когда в нашей квартире сняли показания счетчиков по отоплению, мы чуть не потеряли сознание! В счетах фигурировала прямо-таки астрономическая сумма, погасить которую никакой возможности не было! Мы недоумевали. Как так? Нас целыми днями нет, а такое впечатление, что не только безвылазно сидим дома, но еще и устроили там сауну. Провели собственное расследование и поняли, откуда взялись такие фантастические цифры. Прямо под нами находилась парикмахерская жены арендодателя, и нашим теплом и электричеством этот мерзавец отапливал салон супруги (понятно, ведь сам был тепловым мастером!). Этот негодяй имел украинские корни, а если был бы чистым немцем, то, скорей, всего, до этого даже бы и не додумался.
В сфере коммунального хозяйства в Германии царит железный порядок, никакого жульничества или приписок в счетах, как у наших управляющих компаний. Такие вороватые паразиты – тут явление исключительное! Доказать ничего не удалось, и в разгар зимы нам отключили тепло и горячую воду. А когда коммунальные службы увидели состояние электрических коммуникаций, которые арендодатель обязан содержать в полном порядке, заодно отключили и электричество! И мы вспомнили ленинградскую блокаду! Работа никак не подворачивалась, и холодильник теперь частенько пустовал, оказывая нам огромную услугу по беспроблемному похудению. Идти на поклон к социальным службам, тем не менее, не поднималась нога.
Наша соседка Эдит, сама немка, как могла, помогала нам, давая доступ к своей электрической розетке, чтобы мы могли что-нибудь приготовить или хотя бы согреть чай. К счастью, Элечка жила уже отдельно. Эдит проживала вместе со своими обожаемыми кроликами, но злобный хозяин постоянно обижал ее и регулярно угрожал выкинуть вместе с питомцами на улицу. Ничто так не объединяет людей, как тотальное безденежье! Мы с Эдит поддерживали друг друга и как же были поражены, когда узнали, что на самом деле она единственная дочь известного ювелира-миллионера, человека чрезвычайно богатого и влиятельного.
Соседка обучалась в Великобритании и окончила Оксфордский университет! На вопрос, почему же она живет одна в этой старой каморке, ответила, что сильно поссорилась с отцом, который пригрозил ей за непослушание лишением наследства. Имея всё, жить как бомжиха? Да я бы приползла к отцу на коленях! Но Эдит имела свою принципиальную позицию и менять ее не собиралась. Меж тем наше противостояние продолжалось, и за то, что мы обратились в суд, хозяин сделал еще один жест «доброй воли» – просто отключил нам холодную воду, и теперь, как партизаны, в туалет мы бегали в ближайший лесок, регулярно удобряя немецкую почву.
Этот кошмар продолжался долгих восемь месяцев! Не каждому русскому в России, хотя мы и привычны к такой неустроенной жизни, выпадут на долю подобные испытания, не то что немцу, но мы не сдавались!
Спустя много-много лет узнали, что зло, причиненное нам, вернулось к хозяину жилья со сторицей. Ушла из жизни его еще не старая, ей было всего шестьдесят два года, любимая жена. Умерла внезапно, никто и не ожидал! Чужому горю не радуюсь, но хочу, чтобы услышали все: «Никому и никогда не причиняйте зла!»
Моя интеграция проходила довольно безобразно, зато наша приятельница Наташка Зубец сделала свои первые интеграционные шаги в совершенно правильном направлении. Во-первых, она подтвердила свой медицинский диплом, а потом срочно закончила здесь курсы повышения квалификации и устроилась в больницу в качестве медсестры. Зарплата медсестры обычной, конечно, резко отличалась от заработка медсестры развратной, но была стабильной и, я бы даже сказала, благородной.
Основная часть сокурсников еврейского происхождения сидела все так же на пособиях, а русские немцы почти все работали, кто где мог. Мы же по-прежнему думали, чем заняться. Найти здесь работу Левке было из разряда фантастики, так как он пребывал уже в тех пожилых годах, когда биологический возраст определяется в мире одним печальным словом – «старик». Ну и полное отсутствие хоть какого-либо иностранного языка делало его заложником домашнего плена. А мужу, благодаря его гиперактивному характеру, хотелось что-то делать, созидать. Левка, правда, имел отличную возможность носить за мной, уборщицей, ведро, но столь негламурная деятельность была ему не по душе.
Вот, например, наши знакомые Галина и Михаил Кац, люди довольно пожилого возраста, ходили мыть окна, по-черному, разумеется, а были в свое время в Питере бизнесменами. Галя, обладая отличным еврейским нюхом, даже из выброшенного мусора могла выжать немалые финансовые средства. Народ с восхищением рассказывал, как однажды, случайно оказавшись на дворе российского мясокомбината, она увидела кучу шкур животных, приготовленных для выброса на свалку, и быстро пораскинув иудейскими мозгами, связалась со своими турецкими друзьями. Те, примчавшись, забрали всё это никому ненужное добро, щедро одарив Галину зелеными тугриками! Сын же Гали и Миши, по профессии актер, зарабатывал очень даже приличные средства на улице, изображая из себя ту или иную безмолвную статую! Каждый старался пристроиться, приноровиться к этой жизни, хотя, особенно для людей возрастных, она была просто безоблачной.
Но…наши ведь всегда чем-то недовольны, и вместо того, чтобы молиться на райские условия жизни, созданные для еврейцев немцами, всё скулили и скулили. Придирались к пустякам, поливая социаламт грязью, и время от времени при посещении несчастного ведомства кидались банками со сметаной, появляясь там порой и в норковых манто!
Как-то летом, когда к нам в гости приехала моя мама, мы случайно столкнулись с четой Кац на рынке, и я на всю жизнь запомнила вопрос Галины, адресованный маме.
– Ну… как вам наша помойка? – цинично заявила она.
Нас с мамой от такой наглости просто передернуло. Страну, создавшую прекрасные и главное, бесплатные условия жизни для этих людей, некоторые, оказывается, считают помойкой! Никакой благодарности! Уже забыли, по какой причине убежали сюда, и теперь с вдохновением поливают новую родину. Может, за это нас, евреев, так не любят? Кто знает…
Наконец, Левке удалось связаться с нашими друзьями в России, вернее, они вышли на нас сами и протянули руку помощи, попросив оказать посредническую услугу, за что заплатили приличные «бабки».
Судьба, как ни противилась, вынуждена была повернуться к нам лицом. Больше ни одной минуты мы не собирались оставаться в этой враждебной дыре, принесшей нам кучу проблем и неприятностей, поэтому кинулись на поиски жилья, благо деньги на руках имелись. В Германии арендовать дом или квартиру непросто. Хозяин может потребовать выписку из вашего банковского счета или проверить на наличие долгов. Если на счете по нулям, а долги опутали вас с головы до ног непробиваемым панцирем, вам откажут. Но мы, во что бы то ни стало решив вырваться из этого ада, поехали смотреть новое жилье.
Чудесная двухэтажная квартира влюбила нас в себя сразу и бесповоротно, и мы тотчас подружились с хозяином, почти моим ровесником, странным холостым мужичонкой Паулем. Сам он имел профессию садовника и был практически раритетом среди мужского населения этой страны. Девственник со стажем, жил вместе с престарелой мамашей в своем доме через две улицы. Кроме того, как мы узнали позднее, весьма успешно занимался пчеловодством. Неправильные пчелы Пауля, носящиеся по саду и периодически нахально залетающие на территорию соседей, держали окружающих в страхе и приносили ощутимые неприятности в виде судебных исков, но мед был отличный и продавался с большим успехом! В общем, Пауль слыл завидным женихом, потому что имел не только маму и пчел, но и несколько жилых домов, отель на побережье, кусок леса, роскошный автомобиль, коллекцию старинных монет и живые купюры. Единственное, чего у него не было, так это подружки-жены и, соответственно, детей, и по этому поводу он очень переживал. Несмотря на такое богатство, немки как-то не спешили бросаться в объятия садовника, поскольку Пауль все же был немного с приветом и некоторыми психическими отклонениями. Он, как и мы, все время пытался похудеть и обожал собирать грибы. На этой почве мы и сошлись и, не задумываясь, подписали договор аренды.
