Александр Маленков - Красные огурцы
— Нет, правда, а чем вы стираете белое?
— Дуня, успокойся… — прошипел Антон.
— А я ничем не стираю, я выбрасываю, — захихикал Леша в балахоне.
— Да вы что! — поразилась Дуня. — Отдайте лучше мне!
— Так, короче, — деловито начал Антон, пнув Дуню. — Трос есть?
— Ай, чего ты пинаешься!
— Да вот, — Кирилл показал уже приготовленный трос.
Антон газанул, трактор с рычанием испустил струю сизого дыма, спасательная операция началась. Помочь Кириллу было приятно. Антон когда‑то консультировал его по поводу ремонта, и с тех пор они остались приятелями. Кирилл присылал ему приглашения на свои феерические мероприятия, и когда у Антона было настроение впечатлить кого‑то своим богемным образом жизни, он сам звонил Кириллу и напрашивался в гости.
Антон попросил друзей не рисковать белыми одеждами и начал сам прицеплять трос к трактору, всем своим видом давая понять, что его способности дизайнера простираются далеко за пределы ремонта и вообще не знают границ ни в городе, ни в лесу. Впечатление опять испортила Дуня:
— Антон, осторожнее! Не поранься!
Антон залихватски хмыкнул, вложив в этот звук концепцию полной невозможности пораниться.
— Дуня! — раздраженно сказал он и прищемил палец крюком. — Черт!
— Не суй в рот грязный палец! — вскричала Дуня, не забыв и о своем заботливом амплуа, напрыгнула на Антона и попыталась вытащить ядовитый палец из его рта.
— Вот из‑за тебя! Ты можешь спокойно посидеть пять минут?
— Надо промыть! Покажи!
Антон закатил глаза к небу.
— Да там ничего нет, просто прищемил чуток, сейчас поедем.
— Лучше и правда промыть, — подала голос Барби. — У меня где‑то пластырь был…
— У меня есть, есть пластырь! — обрадовалась Дуня и полезла в свой саквояж.
После некоторой неловкой борьбы Антон сдался и дал настойчивой сироте оказать себе ненужную первую помощь. Наконец трос был прицеплен, трактор взревел и внедорожник выкарабкался из лужи.
— Я с тобой прокачусь, — возбужденно сказал Кирилл, — когда еще по лесу на тракторе!..
— Давай залезай!
Колонна тронулась, Антон сурово оглядывал раздолбанную колею и жестами показывал ребятам в BMW на особо коварные лужи.
— Скушай бутерброд, Антоша, — сказала Дуня, тыкая ему в нос очередным порождением своего кулинарного энтузиазма.
— Какая вы заботливая, — смеясь, произнес Кирилл.
— Я — женщина, вот и все, — загадочно отвечала Дуня.
Антон смолчал, мысленно проклиная тропинку, которая привела его в дом изобретателя Коробкина.
26
Заброшенная лет десять назад угольная шахта «Беломухинская» давно волновала воображение Кирилла. Идеальный локейшен для трансового опен‑эйра — индустриальный колорит, близко от Москвы. В этом году удалось все подгадать как раз к летнему солнцестоянию — и получить разрешение властей, и договориться с наркополицией, чтобы они не совались на праздник, вовремя приготовить площадку, разослать приглашения. Стиль вечеринки сам собой продиктовался временем и названием места. Какой еще дресс‑код может быть на «Беломухинской»? Ну конечно белый цвет! Светлая подмосковная ночь, черные развалины шахты, и толпа людей в белом.
Из всех оставшихся построек относительно неаварийной признали только административный корпус, там устроили несколько вип‑зон, с пустыря возле склада растащили мусор, застелили его досками, поставили сцену. Кирилл принципиально не считал свои вечеринки средством заработка. Расходы покрывались папой, который был страшно рад, что сын слез с героина и нашел себе в жизни занятие. Конечно, можно было бы продавать билеты, но Кирилл считал себя выше презренного бизнес‑подхода. Приглашения получали только друзья, друзья друзей и их приятели. Таким образом публика подбиралась неслучайная и с каждым разом все больше людей жаждали подружиться с организатором. Диджеи, даже заграничные, выстраивались в очередь, чтобы выступать у Кирилла.
К сожалению, российский сезон опен‑эйров был короток и непредсказуем с точки зрения погоды. Вот и сейчас, несмотря на безоблачное утро, к вечеру сгустились тучи…
Когда белое воинство было наконец доставлено на шахту, благодарности приняты, руки пожаты, пожелания хорошо повеселиться произнесены и сопровождены многозначительным подмигиванием, Антон с Дуней остались одни. Дуня взяла олимпийку, которая все это время отдыхала в корзинке, расправила ее, стряхнула с нее пыль и требовательно произнесла:
— Надень.
— Дуня! — Антон дал волю долго сдерживаемым чувствам. — Что на тебя нашло, а? Ты что за цирк устроила?
— Какой цирк, Антон?
— Лезешь к незнакомым людям с дурацкими вопросами — как вы стираете? Потом этот вот — с пластырем, бутербродами… Что ты скачешь вокруг меня, как наседка? Ты понимаешь, как это по‑идиотски выглядит? Антон, скушай, Антон, оденься… Это мои друзья, а ты вырядилась как ложкомойка, как какая‑то пэтэушница, виснешь на мне!
— Я хотела как лучше, — произнесла Дуня, и васильковые глаза заблестели.
— Не надо как лучше. Надо как я прошу.
— Другой бы рад был, что о нем заботятся.
— Вот о другом и будешь заботиться. А я не просил!
Дуня шмыгнула носом. Как настоящий ученый, она была готова к любому ходу эксперимента. Конечно, ей казалось, что все идет хорошо, что в объекте уже закипает нужный гормональный бульон — он ведь так смотрел на нее и даже волновался, что Дуне холодно! Но пусть, пусть она ошибалась, все ошибаются, она была готова к провалу эксперимента, это прекрасный материал для анализа! Не была она готова только к одному — к этой жгучей обиде, которую почему‑то сейчас испытывала, и особенно к этим позорно неконтролируемым слезам, к этим спазмам… Да что ж это такое?! Нужно держаться!
— Я просил только об одном, — яростно прошептал Антон, — сидеть тихо. А ты лезешь со своими бутербродами и позоришь меня перед друзьями!
— Ах, так! Ну и пожалуйста! — сквозь слезы прокричала Дуня.
С этими словами она развернулась и пошла в сторону сцены, где уже сгущалась и шумела белая толпа. Ну и пожалуйста! Ну и не очень‑то хотелось! Тоже мне, принц на белом тракторе!
Антон догнал ее и схватил за плечо:
— Куда ты собралась? Нам ехать надо!
— Я устала и хочу веселиться, — парадоксально возразила Дуня. — Ты сто раз бывал на таких вечеринках, а я никогда.
Из сумерек вынырнул Кирилл.
— Вот браслеты для вип‑лаунджа.
— Для чего? — заинтересовалась Дуня, украдкой утерев глаза.
— Ну, для випа, там еда, напитки, можно поваляться… Надень на руку. — Он сам надел бумажное колечко на Дунино запястье, склеил концы и многозначительно добавил: — Если еще какие капризы — обращайтесь, все есть.
— Спасибо, — устало сказал Антон, — обратимся.
— А можно я с вами пойду? — звенящем от смелости голосом спросила Дуня. — Покажете мне, где этот вип.
Кирилл вопросительно посмотрел на Антона.
— Идите, — сказал Антон, — я потом.
Он опустился на сиденье трактора, уткнул голову в кулаки и попытался сосредоточиться. Вот прялка, ее надо отвезти Якубовичу. Вот корзинка с миллионом евро, из‑за которой его ищут, — ее надо хотя бы не потерять. Вот трактор без документов, его можно бросить в любой момент. Вон там ночная дискотека под открытым небом, на которую он хотел попасть, думал, что не попал, а теперь все равно здесь. «Что я сделал не так? — подумал Антон. — В какой именно момент моя жизнь превратилась в этот абсурд?» Да, как же, не будем забывать Дуню! — девочку, с которой он знаком всего сутки. Вот она где‑то там в толпе, считает его то ли своим папой, то ли женихом. Надо взять и принять какое‑нибудь правильное решение, как‑то вырваться из этого потока…
Со стороны танцпола грянули первые ритмичные басы, толпа разразилась одобряющим криком. Ровно в эту же секунду на нос Антону упала первая капля дождя. Жизнь снова заставляла его действовать, не оставляя выбора. Он спрыгнул на землю, натянул олимпийку, надел капюшон и пошел в сторону музыки.
27
В путеводителях часто используется термин «скрытая жемчужина», применительно к небольшим, но интересным местам. Скрытые жемчужины мира могут похвастаться пейзажами или историческими объектами, редкими промыслами или экзотическими мероприятиями вроде фестиваля сосисок в венгерском городе Бекешчаба или чемпионата по метанию карликов во французском Амбьен‑Сюр‑Бюже. Поселок городского типа Красные Огурцы вместе с прилегающим к нему районом мог по праву именоваться финансовой скрытой жемчужиной Подмосковья. Лесистый край, пересеченный речкой Черная, большая часть которого не так давно принадлежала Чернореченскому природному заказнику, не был обезображен ядовитым производством, не был перепахан сельским хозяйством. Он идеально подходил для коттеджной застройки, но Минприроды считало, что это повредит гнездованию сизых чаек. Так продолжалось до тех пор, пока район не возглавил Константин Анатольевич Борщ — бизнесмен с хорошими связями в правительстве и искренней верой в то, что гнездование людей важнее гнездования птиц. Неизвестно, какие аргументы привел Борщ в министерстве, но они были убедительны. Министр вдруг осознал, что с точки зрения вечности границы природного заказника есть суета и «в целях рационализации природопользования» передвинул их подальше от Красных Огурцов. Правоту этого интуитивного решения он осознал год спустя, когда на берегу Черной речки вырос поселок Бревнохвостовская Ривьера. А самый большой коттедж в нем совершенно случайно оказался в собственности родного зятя министра.
