Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы капуччино
ЧАНГ, МИСТЕР: Стоматолог, который больше не лечит бедных, потому что «они специально гноят свои зубы».
ШКОЛА ИМЕНИ НИЛА АРМСТРОНГА: Alma mater Адриана, Пандоры, Найджела и Барри Кента.
ШОН: Официант в «Черни».
ЭДДИ СТОБАРТ: Фирма грузовых перевозок. Некоторые ее шоферы машут рукой, а другие нет.
ЭЛЬФ, МИСС: Робкая, но высоконравственная преподавательница сценического искусства у Адриана и Пандоры в средней школе имени Нила Армстронга.
ЭНДРЮ: Кот Арчи Тейта.
ЭШБИ: Пластмассовая кукла, имитирующая младенца для Рози Моул.
* * *
Предсказываю, что послезавтра, как только займется рассвет, лейбористы с трудом наскребут большинство и сформируют-таки новое правительство. Все разговоры об их оглушительной победе — истерический вздор, раздутый прессой.
Мое предсказание основано на «внутренних» источниках информации. Внутренний источник — это актер Фред Гиптон, тот, что играл в «Визите инспектора»[1] вместе с Тони Бутом, тестем нашего будущего премьер-министра. Однажды Гиптон проговорился в «Черни» — ресторане, где я работаю — после двух бутылок «Джейкобз крик», одной бутылки перно и одного шербета с водкой. Попросив меня хранить «молчок», Фред поведал, что до него обходным путем дошли слухи, будто мистер Блэр одержит победу, правда, с незначительным преимуществом. А еще он сказал, будто мистер Блэр носит парик, но я записал на видео «Новости в десять», — как мистер Блэр спускается с вертолета на школьный стадион — потом просмотрел их в режиме «стоп-кадр» и с превеликим удовлетворением отметил, что ни один парик в мире не удержался бы при той мощной турбулентности, которую создают вертолетные лопасти. Волосы у старины Тони свои собственные, это certainement[2].
Потому на счету каждый голос, и потому сегодня вечером после смены в ресторане я поеду в Эшби-де-ла-Зух. Когда я сказал Дикару, что мне нужен отгул, он разразился гневной тирадой о том, как глупо давать черни право голоса.
— Если б я правил этой ё… страной, — заявил Дикар (не поднимается у меня рука, чтобы написать слово ё…), — то право голоса имели бы только мужчины старше сорока пяти, зарабатывающие больше семидесяти тысяч в год.
— Так вы не позволили бы голосовать женщинам? — проверил я на всякий случай.
— Ни хрена не позволил бы! — разошелся он. — Они все чокнутые. Если у них нет предменструального синдрома, то они изводят себя гормональной терапией, или страдают ВКТ.
Я заметил, что ВКТ означает «выглядывающая кромка трусов» и свойственна, скорее, мужчинам, но Дикар, как обычно, не внял доводу рассудка. Он принялся перечислять преступления и грехи своей отдельно проживающей жены Ким, а я удалился на кухню — стряпать луковую подливу для бифштекса в тесте.
Когда Дикар угомонился, я выглянул из кухни и уведомил:
— Мистер Дикар, шесть недель кряду я не имел ни единого дня для отдохновения.
— Как ты собираешься голосовать? — с вызовом спросил он.
Меня возмутила подобная бесцеремонность, но я все же ответил:
— За лейбористов.
— Тогда ни хрена выходных не получишь! — проорал он, свирепо толкнул высокий стакан под краник с ромом. После чего схватил наполовину полный (или наполовину пустой, в зависимости от типа вашей личности) стакан и от души приложился к нему, словно там плескалось молодое вино.
— С какой стати мне терять ценного работника в один из самых напряженных дней в году и помогать этому педриле Блэру?
Дикар подпалил вонючую французскую сигарету и закашлялся. А я указал ему, что мистер Блэр вовсе не сексуальное меньшинство, а достойный отец троих детей. Дикар жутко загоготал и сжал ляжки (в стрессовых ситуациях он страдает недержанием). Потом подтащил меня к выходу и ткнул пальцем в вывеску магазина «Горячий Руль». Сам Руль копошился в витрине магазина, раскладывая на фаллическом постаменте кожаные трусы с заклепками.
— Моул, это магазин для пидоров, так? — прохрипел Дикар, дыша мне в лицо парами рома.
— Этот магазин специализируются на одежде и аксессуарах для мужчин, приверженцев альтернативного образа жизни, — согласился я.
— И что? Среди клиентов Руля нет счастливых женатиков? — спросил Дикар, театрально понижая голос.
Я ответил с немалой иронией:
— Значит, брак мистера Блэра — для отвода глаз, а его дети — это безделушки, зачатые на ложе цинизма, так что в один прекрасный день он обманом заставит голосовать за себя британский народ, потому что тот будет думать, будто голосует за социалиста-гетеросексуала, тогда как на самом деле…
— Помяни мои слова, Моул, этот твой Блэр — дружок Руля, или я ни хрена не понимаю, и ни хрена он никакой не социалист.
С тем я и удалился готовить капусту к ужину. Дикар любил, чтобы капуста варилась не меньше получаса. Моя работа в качестве шеф-повара превратилась в пустяковое дело, с тех пор как Дикар ввел Традиционное Английское Безальтернативное Меню. Сегодня вечером была следующая разблюдовка:
Томатный суп из банки «Хайнц»
(с клецками из белого хлеба)
Свиные отбивные
Щи с картофелем «Дэн Куэйл»[3]
Пудинг «Пятнистая колбаска» a la Клинтон
Заварной крем Берда (пенка — плюс 6 фунтов)
Сыр чеддер,
сливочное печенье,
«Нескафе»,
Мятные таблетки «После восьми»
Имеется два вида вина: белое — 46 фунтов, красное — 46 фунтов
Плата за обслуживание не включена.
В перерывах между блюдами настоятельно рекомендуется курить.
Особенно приветствуются трубки и сигары.
Все места в ресторане забронированы на шесть недель вперед. Вчера вечером Дикар не пустил супругу принца Майкла Кентского. Бедная аристократка впала в отчаяние.
Ресторанный критик А. А. Гилл из «Санди таймс» написал, что в ресторане «Чернь» готовят самую гнусную пищу в городе. «Сосиска у меня на тарелке вполне могла быть натуральным дерьмом: у нее был вид дерьма, у нее был вкус дерьма, у нее был запах дерьма, у нее была консистенция дерьма. Если подумать, она, вероятно, и была дерьмом».
Рецензию А. А. Гилла Дикар увеличил и прилепил к окну, где она теперь собирает восхищенные толпы.
Где-то около полуночи я осведомился у своих коллег, — тех, кто понимает английский — собираются ли они сегодня голосовать. Луиджи, метрдотель, в Италии поклонялся коммунистам, но в Кройдоне, где обитает сейчас, будет голосовать за либеральных демократов. Малькольм, мойщик посуды, сказал, что подумывает голосовать за консерваторов, «потому что они помогают тем, кто работает не по найму».
Я указал Малькольму, что работающим не по найму он считается только потому, что Дикар отказался оплатить марку Национального страхования, но Малькольм тут же завел речь о том, что ему нравится Джон Мейджор, потому что его (Малькольма то есть) вырастила супружеская пара, которая жила в Хантингтоне, округе Мейджора. Пока Малькольм сражался в раковине с кастрюлей из-под «Пятнистой колбаски», я поинтересовался, каковы предвыборные обещания консерваторов.
— Они говорят, что не станут повышать налоги, — ответил он пронзительным голосом.
— Малькольм, — сказал я, — ты же и так не платишь налогов. Тебе выдают наличные на руки. Тебя нет ни в каких списках, а значит, ты можешь извлекать пользу из министерства социального обеспечения. Как безработный ты получаешь бесплатные зубы, бесплатную доставку в больницу, бесплатное все.
Тогда Мальком сказал:
— Ну да, и за лейбористов голоснуть можно.
Четверг, 1 маяОт Дин-стрит, Сохо, Лондон, до Глициниевой аллеи, Эшби-де-ла-Зух, Лестершир добрался за три часа. Не плохо, учитывая, что всю дорогу я строго соблюдал скоростной режим. По пути слушал по радио «Беседа» рассуждения лейбористского кандидата от округа Эшби доктора Пандору Брейтуэйт, она распиналась о важности семейных ценностей. Я так возмутился, что чуть не поперхнулся леденцом «Опал фрут» и выскочил на скоростную полосу. Вот и говори после этого о лицемерии!
До сих пор Пандора проявляла откровенное презрение к семейным ценностям. Ее первый муж, Джулиан, не скрывал, а точнее, бахвалился направо и налево, своей гомосексуальностью. А нынешний Пандорин любовник, Джек Кавендиш, был три раза женат, и у него десяток признанных им детей, трое из которых пребывают сейчас в наркосанаториях. А старший отпрыск томится в турецкой тюрьме. Остальные дети Кавендиша, похоже, спутались со странными религиозными сектами. Младший, Том, служит священником в Халле.
