Игорь Судак - Вышиванка для Маугли
- А мне по контрабасу, кто курил, мне главное - порядок и закрытые двери! Понял?
- В следующий раз я закрою, но сейчас не вернусь – вы наезжаете на меня.
- Ну тогда здесь будешь стоять. Я лично никуда не тороплюсь. Правило одно для всех: закрыл дверь - идешь дальше. Не закрыл дверь – ку-ку всем твоим планам.
«Ух ты, - подумал Карпуха, - да здесь, оказывается, клинический случай».
- Пусть идет, - сказал он, подойдя к ним, - за него закрою – я.
- А ты что - плательщик по чужим векселям? – усмехнулся патлач, отпуская жертву.
- Нет, - ответил Карпуха, закрывая дверь и возвращаясь. - Я - рихтовщик деформированных мозгов.
- Опа - какая предъява! Ты чего быкуешь?
- Ну чтоб быковать – еще не год быка, - ответил Карпуха, проходя в его купе. – А вообще есть три вида больных на голову: сельский дурачок, городской сумасшедший и столичный имбецил. Первый может максимум что сотворить, так это - спалить несколько хат и коровник, второй – уже пострашнее, он в силах взорвать завод, парализовать работу вокзала, завалить банк, а вот третий… Третий это уже серьёзно – столичный имбецил может легко и конфликт мировой спровоцировать, и глобальную катастрофу сварганить. Вот на эту тему мы с тобой сейчас и поговорим.
Карпуха достал сигареты, вынул одну и поднес к ней зажигалку.
- Ты шо охренел??? – вскочил Гнат. – Ты курить тут собрался??
Карпуха проделал те же действия, но в обратном порядке.
- Как скажешь… Купе это твой временный дом – и, если не хочешь – не буду. А вот когда я курю в тамбуре – это уже общая территория, тем более, там так и написано – «Место для курения».
- А закрывать дверь ты должен?
- Должен, но если не закрыл, то это не значит, что на меня с торцами веером может выскакивать любой озабоченный своими комплексами пассажир и перекрывать мне дорогу. Потому что с этого момента – не правы будем уже мы оба. Мало того – твоя неправота очень быстро переходит в значительно большую неправоту и граничит уже с оскорблением личности. Тебя ж ведь не дым волнует…
- А тебя что волнует? Чего сюда заявился? На разборки?
- Какие с тобой разборки, - усмехнулся Карпуха. - Эту-то ситуёвину разрулить было легче простого - ткнуть двумя пальцами тебя в солнечное сплетение – и ты бы сразу забыл о дыме, а пассажиры - о тебе.
- А чего ж не ткнул?
- А когда гражданин без сознания – он не склонен поддерживать беседу. А я вот хочу понять на живом примере самой крайней крайности – почему одни люди решают для себя, что они имеют право судить других людей и ломать их под свое представление о жизни?
Гнат хотел было что-то ответить, но в полуоткрытую дверь купе деликатно постучали и показался проводник.
- Я очень прошу прощения, - сказал он вежливо. – Я хотел бы взять автограф у героя оранжевой революции.
- А кто тут герой? – удивился Карпуха, оглядываясь.
- Вот он, - кивнул головой проводник на Гната. – Он известный музыкант и национальный патриот.
- Да вы шутите? – не поверил Карпуха. – Я вижу, конечно, что он в вышиванке, но разве он националист?
- Нет, он не националист, - возразил проводник и добавил уважительно: - Он просто любит Украину. Разве на Майдане стояли только националисты?
- Ну нет, конечно, - согласился Карпуха, - на Майдане кого только не стояло. Но дело в том, что многие люди думают про себя, что они не националисты, а просто любят Украину, но чуть копнешь - типичный нацык. У нас даже новый типаж появился - русскоязычный украинский националист. Сам на мове двух слов связать не может, а требует дискриминации сограждан.
- А где ты видел у нас дискриминацию русскоязычных? – удивленно спросил Гнат, развязывая свой рюкзак. - Я вот всю жизнь в Киеве живу, и - ни разу! - с подобной дискриминацией не сталкивался. Выдумки это всё эфэсбэшные… - и, не дожидаясь ответа, Гнат снова обратился к проводнику: - А давайте, пан проводник, я вам прямо на своей фотке распишусь - поставите ее дома на серванте. Вот видите – это я вместе с Юлей. Если б вы знали – какая она! У меня, когда вижу ее, такую задорную, энергичную, красивую, по-революционному сексуальную - даже сейчас, спустя несколько лет, в груди боевой дух поднимается.
Карпуха тоже глянул на фотографию – всю в оранжевых флагах – и усмехнулся:
- А у меня при виде нее почему-то поднимается только средний палец…
Проводник хмыкнул, но, глянув на Гната, снова стал серьезным. Гнат расписался и проводник, поблагодарив, ушел. Карпуха встал и тоже шагнул к выходу.
- А ты ж поговорить хотел, - сказал Гнат немного разочарованно.
- А мне уже всё понятно, - ответил Карпуха.
- Так уж и всё?
- Конечно. Я, знаешь, раньше тоже думал, что у нас в стране нет, например, расизма, я тоже сам не сталкивался с ним ни разу. Но когда однажды поговорил со студентами из Африки, то пришел в ужас от того, что от них услышал. И, знаешь, мне даже в голову не пришло сказать им, что они всё выдумывают. Я понял, что не сталкивался только потому, что цвет кожи у меня белый, и я лично никогда не был в их шкуре.
- Ну и что? – спросил Гнат. - Я не понял – к чему ты?
- А к тому, что человек тем и отличается от животного, что в состоянии понять проблему другого. А теперь я тебе открою сейчас удивительную для тебя тайну – негры в Украине находятся законодательно в лучшем положении, чем русскоязычные.
- Круто загнул – я уже слезу пустил. А почему?
- Потому что нет нигде в Указах и Законах дискриминации по цвету кожи, а по языку – сплошь и рядом! Темнокожих притесняют, нарушая законы, а русскоязычных – соблюдая.
- Слушай, - раздраженно сказал Гнат, - я знаю и мову и язык. А что до проблем остальных – так мне как-то ультрафиолетово.
- Я это понял – поэтому и ухожу: в твоем случае мое вмешательство не требуется. Таких дрессирует сама жизнь. И чем больше она их сначала балует, тем жестче потом наносит удар. А ты уже так прогнул пространство, что слышно, как оно звенит от напряжения и скорого ответного выброса. Есть такое правило: на самую сильную невооруженную руку всегда найдется нож, на нож найдется пуля, на пулю – снаряд, а на снаряд – ядерная бомба… Странно, что ты этого еще не понял. Прощай!
Карпуха вышел из купе.
- А на ядерную бомбу? – крикнул ему вслед Гнат. – На нее что найдется?
- Толковый сапер - с невооруженной рукой, – ответил Карпуха. – Отдыхай, не волнуйся – я дверь открытой не оставлю.
НА ДАЛЬНЕЙ СТАНЦИИ СОЙДУ- Редкий идиот! – сказал Гнат своему товарищу. – Правда, Славка? Чего молчишь?
- Да так – думаю.
- А чего тут думать наливай, допьем вино - скоро русская таможня. Будут хэндэ хох говорить! Аусвайс проверять! Страна варваров…
- Слушай, - сказал Слава, - а тебе не кажется, что он тебя победил?
- Кто?? – удивился Гнат. – Ты хочешь сказать, что этот бедный Йорик в очках оказался сверху? Да он же целых три раза дверь закрыл!
- Так разве в двери дело?
Поезд стал сбавлять ход. Замелькали фонари. «Таможня! Приготовьте документы!» - послышался голос проводника. Гнат достал паспорт, заполнил таможенную декларацию.
- Вот буду с ними исключительно только на мове общаться, – сказал он. - К Европе будем их приучать. О, кстати, Славка, скорее поверни бутылку так, чтоб была видна грузинская этикетка.
- Добрый вечер, предъявите ваши паспорта.
- Добройи ночи, - сказал Гнат. – Ось вам мий цинный папир - громодянына вильнойи Вкрайины.
Таможенник посмотрел на фотку в паспорте, потом на Гната. Потом снова на фотку и снова на Гната – уже более внимательно. Попросил повернуться прямо, потом попросил не улыбаться. Потом сказал с сомнением:
- Это вы?
- То е так, прошу пана, звычайно, - я!
- А что-то не похожи.
- Як цэ нэ похож, завжды був похож, а сёгодни не похож?
- По-моему, не похож. Это вообще ваш паспорт?
Гнат взял паспорт, посмотрел:
- Мой, конечно, это фотография, правда, пятилетней давности, но все, как положено. То вы, мабуть, новачок?
Таможенник позвал товарища – более бывалого. Усатый товарищ глянул несколько раз - то на фотку, то на Гната - и пожал плечами:
- Вроде он… А вроде и не он. Во всяком случае – брови точно не его.
- Да вы охренели! – возмутился Гнат. – Слышь Славка – не мои брови - говорят! Да я просто поправился после оранжевой революции.
Усатый таможенник сказал, задумчиво глядя в паспорт:
- Поправиться или похудеть, понятное дело, может любой, но от этого брови не могут изменить направление. Вот смотрите – на фотке брови уходят вверх, как у птицы крылья, открытые, а у вас - прямые. Вы не делали пластическую операцию?
- Да какую операцию? Я что - баба?
- Не знаю, - ответил таможенник и стал вызывать своего командира.
- Дурдом, - сказал Гнат, привычно залезая в рюкзак. – Страна поломанных шлагбаумов… Да вот смотрите - меня все знают.
Таможенники стали рассматривать выложенные газеты и журналы.
