Натаниэль Бенчли - Русские идут!
Повернувшись, Эмили изумленно уставилась на гостя.
— Что? Где вы слышали это слово?
— Прочитал в журнале, — быстро выпалил Золтан. — Кажется, в «Воге».
Эмили рассмеялась.
— Ну в «Воге» как раз вряд ли. Разве что там рекламировали новые духи. А вы любите читать, верно?
— Стараюсь. А у вас есть старые журналы? Я бы почитал.
— Мансарда доверху завалена ими. После завтрака мы поднимемся и посмотрим.
— Отлично.
— Должна заметить, у вас широкий кругозор, от «Вога» до… впрочем, что это я? — Эмили достала коробку с яйцами и разбила четыре на сковородку. — Это для начала, — пояснила она. — Если окажется, что недостаточно, добавим. А вы знаете, я слышала, что русские… ладно, Бог с ними.
Мысли Эмили были далеко, и она случайно бросила яйцо на сковородку вместе со скорлупой. В кухню бесшумно вошла кошка и потерлась спиной о ножку стула, на котором сидел Золтин. Он убрал руку с головы колли, чтобы погладить кошку.
— Еще одна… Сколько же у вас их всего?
Эмили все еще думала о своем.
— Простите, что вы сказали?
— Я спросил, сколько у вас всего животных?
— Это Гас. Его назвали… а, вы спрашиваете, сколько всего? Понятия не имею, кажется, пятнадцать или двадцать. Большинство я уже раздала по домам, к сожалению, всех увезти я не смогу, не поместятся в машине.
— Мне нравятся люди, которые любят животных, — вставил Золтин.
Эмили отстранение улыбнулась.
— Это приятно, — ответила она и положила яичницу в тарелку.
Золтин набросился на еду. Утолив первый голод, он проговорил с набитым ртом:
— Я никогда не пробовал такой вкусноты. У вас всегда так хорошо едят?
— Конечно, нет. На обед у меня совсем другое.
— Я не представляю, что может быть лучше, чем это.
— Оставайтесь на обед и увидите.
Золтин рассмеялся и снова принялся за яичницу.
— Вот это будет номер! Хорошую свинью я им подложу.
— Кому?
Он продолжал смеяться.
— Многим.
— Надеюсь, вы не имеете в виду что-то плохое?
Золтин покачал головой и доскреб вилкой остатки яичницы.
— Значит, решено — вы остаетесь обедать. А теперь, если не расхотели, посмотрим журналы. — Она взяла гостя за руку и повела по крутой лестнице с узкими ступеньками наверх, мимо спальни, украшенной драпировками из тонкой кисеи, потом по еще более крутому пролету в мансарду. Из маленького полукруглого окна падал тусклый свет, но Эмили зажгла электричество. Золтин увидел, что мансарда доверху заставлена старой мебелью, пачками журналов и тюками с одеждой. В углу находилась тахта, покрытая индейским одеялом. На нем были разбросаны мягкие цветные подушки.
— Тут было мое убежище, — пояснила Эмили. — Еще девчонкой я прибегала сюда покурить. — Она помолчала и многозначительно добавила: — А потом у меня были здесь и другие дела…
— Я никогда не видел столько журналов, — перебил ее Золтин. — Можно мне прочитать все?
— Выбирайте, — любезно предложила Эмили. — Устраивайтесь поудобнее, а я помогу вам с переводом.
Она царственно подошла к тахте, села и похлопала по одеялу. Из-под ладони поднялось облачко пыли.
— Бог мой, — вздохнула Эмили, — сколько воды утекло с тех пор, когда я использовала это ложе в последний раз…
Она сунула вылинявшую зеленую подушку за спину и откинулась назад. Однако полулежать ей было неудобно, и Эмили снова села.
Из пачки «Нэшнл джиогрэфик»[10] высотой в два фута Золтин снял верхний и пролистал его. Потом взял еще один.
— Я таких не видел, — признался он. — Что это за журнал?
— Не думаю, что он вас заинтересует, — ответила Эмили. — В нем пишут о разных странах. В следующих связках — старые подшивки «Эсквайра». Они, по-моему, вам больше понравятся. В те времена журнал еще не был чисто литературным.
— Мне все интересно, — заявил Золтин. — И о разных странах тоже хочется узнать. — Он забрал три журнала. — Где можно присесть?
У окна стояло потрепанное кресло-качалка, и Золтин направился к нему.
— Садитесь сюда, — предложила Эмили, выбивая из одеяла новое облачко пыли. — Я не смогу вам переводить, если вы будете так далеко от меня.
Золтин, смущенно улыбаясь, расположился рядом с Эмили.
— Как скажете, — промолвил он, — я не хочу, чтобы вы думали, будто я… как это сказать?.. навязываюсь.
Эмили уставилась на него.
— Господи Боже, вы и это слово знаете?
Золтин со смехом пожал плечами.
— Я же говорил, что стараюсь много читать.
— Не сомневаюсь. Но не думайте об этом, расслабьтесь. Нельзя же все время ждать подвоха.
— Да?
— Я вовсе не думаю, что вы навязчивы. Скорей, наоборот, слишком робки…
— Ну тогда хорошо.
Золтин раскрыл журнал. Эмили придвинулась поближе, чтобы видеть текст. Хотя она и не прикасалась к Золтину, он ощутил теплоту ее тела. У него слегка кружилась голова, нереальность происходящего пугала. Он вцепился в журнал, как в поручни корабля во время шторма.
— Посмотрим, — произнес он, вникая в первую статью. — «Прогулка по Шотландии к гротам Иоанна». Что значит «гроты»? Это животные?
— Нет, это вовсе не козы, если вы их имеете в виду[11], — ответила Эмили. — Это название местности.
— Понятно. — Золтин пощелкал ногтем по цветным фотографиям шотландцев в юбочках на фоне вересковых пустошей и перешел к другой статье. — «Как работает сердце у кита», — произнес он вслух. — Очень интересно. Так как там у него?
— Так же, как у человека, только сердце побольше. Вы когда-нибудь ощущали близкое биение человеческого сердца?
Увлекшись статьей, Золтин не отвечал. Он читал внимательно, шепотом произнося слова. Спустя минуту Эмили вздохнула, достала из кармана сигарету и зажгла ее.
— Хотите закурить?
Золтин отказался. Тогда она глубоко затянулась, выдохнула дым и достала из стопки еще один журнал.
— Этак я тоже увлекусь, — произнесла она слегка разочарованно. Перед ней красовалась фотография полинезийки, обнаженной по пояс. Грудь ее вздымалась, как парус корабля при попутном ветре. Эмили прикинула ее габариты на себя и решила, что сравнение в ее пользу.
— А еще расписывают соблазны Южных морей, — произнесла она вполголоса. — Ерунда!
— Извините, — встрепенулся Золтин. — Что вы сказали?
— Ничего. — Эмили перевернула страницу. — Я испытываю удовлетворение.
— Странное выражение. Что оно означает?
— Ну, в данном случае… то есть я рада, что не похожа на эту островитянку.
— Я тоже, — потупился Золтин.
Эмили отложила журнал.
— Наконец-то мы пришли к чему-то общему.
— А вот пишут, что сердце у мыши делает от пяти до шести сотен ударов в минуту, — сказал Золтин.
— Невероятно, — изумилась Эмили. — Они, наверное, в обморок падают. У меня сейчас ударов сто, а уже голова кружится. Дайте-ка взглянуть.
Эмили почти легла на колени Золтина, изучая статью. Он вдыхал аромат ее волос, от которого все внутри у него замирало. Разумом он понимал, что надо уходить, но долг отступал перед велением души. На память пришли Лысенко, Василов, Крегиткин. Тупая боль заныла в желудке, стоило вспомнить о Крегиткине и телефонистке. Крегиткин, его друг, вел себя не лучше, чем немцы, разорившие его дом. Это так потрясло Золтина, что все его чувства перепутались и смешались между собой. Он не мог разобраться в себе, не мог даже хорошенько подумать, что делать дальше. Он просто ощущал, что сейчас его окружает совершенно другой мир — нежный, теплый и благоухающий ароматом, и уйти из него он не может и не хочет. Но нельзя поддаваться искушению — это в какой-то степени искупит вину Крегиткина. Он откинулся назад и, опираясь на локти, слушал чтение Эмили. Им стала овладевать дремота.
— Ну что вы об этом думаете? — спросила Эмили. Увидев, что Золтин клюет носом, она тихо добавила: — Вы что-нибудь хотите?
Он слабо улыбнулся и качнул головой.
— Я устал, вот в чем дело.
— Что же вы не сказали раньше?
Она встала и протянула руку.
— Пойдемте.
— Куда?
— В постель. Зачем притворяться, если вы уже наполовину спите?
Эмили помогла Золтину встать и повела вниз по лестнице в свою спальню. Он присел на краешек кровати, а Эмили сноровисто стащила с него рубашку, стянула брюки, носки и ботинки, потом откинула покрывало, и обессиленный Золтин еле сумел повернуться и вытянуть под него ноги. Она укутала его и собралась уходить. Золтин сказал еле слышно:
— Попозже сделаете для меня кое-что?
Эмили обернулась.
— Конечно. А что именно?
— Отвезите меня к вашему главному…
— К кому?
Золтин пробормотал еще что-то и погрузился в сон. Эмили долго разглядывала его, потом прикрыла за собой дверь и подергала, проверяя, защелкнулась ли она. Хотела бы я, чтобы дверь запиралась снаружи, подумала Эмили, но тут же с негодованием решила, что, если ей нужен замок, чтобы удержать у себя мужчину, значит, она уже никуда не годится. Нет, до этого ей пока далеко! Эмили бодро сбежала по ступенькам.
