Всеволод Нестайко - Необычайные приключения Робинзона Кукурузо
— А что ты хочешь успеть?
— «Что, что»!.. Давай хоть рыбу выберем и выпустим, чтоб ему не досталась…
— А если он нагрянет?
— Ну ты как Карафолька! «Если, если»! Если только языком болтать, так, конечно, нагрянет и… А ну тебя! — Кукурузо перевесился через борт, схватил конец сети и потянул в лодку. И сразу забился, засверкал на солнце большой, круглый, как тарелка, карась.— Ну же, помогай!
Я бросился помогать… Сроду не видал я столько рыбы, и такой крупной. Мы выбирали её и отбрасывали в воду подальше от лодки, чтобы она снова не попала в сети. Мы спешили, всё время озирались, боясь, что вот-вот появится хозяин сетей. Мы до крови искололи себе руки об острые плавники ершей, порезали пальцы о жабры щук. Но некогда было обращать на это внимание. А одна щука… Ох же щучище! Мы еле перетянули её через борт. Ну как телёнок прямо! Больше метра длиною. Целую минуту мы не могли оторвать от неё восторженных глаз. Всё-таки мы были рыбаки. Сроду нам не приходилось держать в руках такой щуки. И, может, и не придётся никогда. Мы разом вздохнули и, кряхтя от натуги, бултыхнули её в воду. На прощание она так ударила хвостом, что едва не перевернулась лодка.
Выпутывать рыбу из сетей становилось всё труднее — мы устали. А выбрали только половину.
— Знаешь что,— сказал я, решительно шмыгнув носом,— режь сеть ножом! Чтоб она пропала, эта браконьерская сеть! Чего её жалеть?
— Правильно,— сказал Кукурузо, вытащил из кармана мой бывший острый, как бритва, нож, и дело пошло веселей…
Наконец последняя рыбина была выпущена на волю. Мы бросили сети обратно в воду, и Кукурузо сказал:
— Ну всё, теперь айда!..
Нам здорово повезло, просто здорово. Только мы вытащили на берег лодку, только замаскировали её в кустах, как за камышами, там где мы только что были, раздались голоса. Сперва мы не слышали, о чём говорят. Различали только, что один голос мужской, другой женский. Потом мы осторожно подобрались к самому камышу, даже в воду залезли,— прислушались.
— Что за чёрт… нет ничего,— бубнил мужской голос.
— Потому что ты, наверное, ставил так! Растяпа! — раздражённо скрипел женский.
— Да так же, как всегда, ставил! И в том же месте. Всегда столько рыбы было, а тут…
— О, смотри, и сеть порванная!
— Ох ты! В самом деле! И тут… и тут… Что же это такое?
— А то такое, что ты порвал её, негодяй! Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты осторожненько! Такие деньги отдали за эту сеть! А теперь! Плакали мои денежки. Ой, горе ж моё, горе с таким мужем! Ну смотри, ну смотри, что стало с сетью! О господи!
— Да не виноватый я, ей-богу, не виноватый. Не рвал я сети. Целёхонькие вчера были. Чтоб я бога не видел!
Мы притихли, замерли за камышами.
— Кныши! — еле слышно шепчет Кукурузо.
Я молча киваю головой. Я давно уже узнал голоса, а это: «Чтоб я бога не видел!» — развеяло последние сомнения.
Глава XII
Неожиданные гости. Игорь, Валька и остальные
Я не знаю точно, что ощущают пограничники, когда лежат в засаде и слышат разговор шпионов, но мне кажется, что мы чувствовали что-то очень похожее. Мы забыли обо всём на свете. Мы думали только, чтобы не пропустить ни слова и чтобы не выдать себя.
Кнышиха говорила раздражённо и сердито:
— Ну! Ну что я теперь людям скажу?! Завтра же вечером приедут. Близкий тебе свет — из Киева мотоцикл гонять. Да и деньги пропадут… Всю ночь сегодня будешь сидеть, пока сети не починишь. Чтоб завтра мне вечером поставил! А я уж их как-нибудь уговорю переночевать. Придётся за пол-литрой сбегать… Ох, горе моё! Ну, подожди! Я тебе этой пол-литры не прощу! Это слёз моих пол-литра! Дорого тебе обойдётся эта пол-литра, изувер!
Кныш только вздохнул.
— Ну давай, давай поехали уже. Ковыряешься, как неживой!
Это были последние слова, которые мы услышали. Из-за камышей нам не было видно Кнышей, и потому мы ещё несколько минут напряжённо прислушивались, пока не убедились, что их уже нет.
— Так! Теперь всё ясно,— сказал наконец Кукурузо.
— А ты думал — шпион.
— А что? Может и шпион. Суслик, а не человек. Долгоносик.
— Да, теперь понятно — и та торговля в парке, и те верзилы на мотоцикле, и всё остальное. Вот гадюка! Так он всю рыбу уничтожит.
— Что же будем делать? Завтра он снова поставит сети и если…
Кукурузо не договорил. Вдруг с плёса донеслась звонкая песня:
Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я!
Голоса были мальчишечьи и девчоночьи — бодрые голоса. Казалось, что прямо по воде и болоту шагает сквозь камыши весёлый пионерский отряд. Мы удивлённо переглянулись. Что такое? Потом схватились и побежали на берег — туда, откуда виден был плёс. Но ничего не увидели — мешали камыши.
— А ну айда на дерево! — крикнул Кукурузо.
Мы быстро вскарабкались на старую иву, под которой стоял шалаш,— это было самое высокое дерево на острове. И тогда увидали: из стружки на плёс выплывали, будто лебеди, шлюпки. В шлюпках сидели пионеры в белых майках, в белых панамках. В первой шлюпке стоял во весь рост стройный высокий парень в белых брюках, без майки.
Это был, наверное, вожатый. Под бронзовой кожей его выделялись могучие мускулы. Казалось, этот парень сошёл прямо с физкультурного плаката: «Готовься к сдаче на значок ГТО!»
Но вот песня кончилась, и вожатый громко сказал:
— Друзья, предлагаю на этом острове сделать остановку. Как вы считаете, товарищ штурман? — склонился он к маленькому скуластому пареньку с нахмуренными бровями, который сидел на корме.
— Только так! — очень серьёзно ответил тот.
Все почему-то засмеялись.
— Тогда держите курс на остров, штурман! — в тон ему сказал вожатый.
— Только так! — повторил паренёк.
И снова все засмеялись. Но на штурмана это не произвело никакого впечатления. Он даже бровью своей нахмуренной не повёл.
Одна за другой шлюпки пристали к берегу. И остров вмиг превратился в пионерский лагерь: смех, крики, беготня. Кто-то играл в мяч, кто-то уже плескался в воде, кто-то ловил сачком бабочек.
Мы сидели на дереве, не зная, что нам делать — показываться или нет. Впрочем, долго колебаться нам не пришлось. Какая-то высокая голенастая девочка наткнулась на шалаш и воскликнула:
— О! Смотрите! Здесь кто-то живёт!
Все сбежались. Подошёл и вожатый… Смуглый ловкий мальчишка с фотоаппаратом через плечо юркнул в шалаш и сразу же выскочил, держа в руках электрический фонарик, который я привёз Кукурузо из Киева.
— Фонарик,— пояснил он,— механический. С магнето. Даёт ток только тогда, когда нажимаешь на эту ручку.
И начал жикать, показывая. Кукурузо беспокойно заёрзал на ветке.
Голенастая девчонка тоже юркнула в шалаш и вытащила оттуда ружьё.
— Смотрите, настоящее, охотничье…
— Ой, осторожно: может, оно заряжено. Ещё выстрелит случайно! — взвизгнул кто-то из девочек.
Кукурузо не выдержал:
— А ну не трогайте!
Все сразу подняли головы. Прятаться больше не было смысла. Мы слезли с дерева. И сразу нас обступили пионеры.
— А кто вы такие?
— Что вы тут делаете?
— Это ваш шалаш?
— И ружьё ваше?
— Вы охотники?
— Вы тут живёте?
Я растерянно посмотрел на Кукурузо. Он нахмурился и молчал.
— Да, они, наверно, просто рыбачат тут…
— Или из дому сбежали.
— Или в индейцев играют. Как «Маленькие дикари» Сетона-Томпсона. Помните?
— Или в робинзонов… Правда ж?
Я совсем растерянно взглянул на Кукурузо. Мой друг густогусто покраснел. И вдруг сказал:
— Ни во что мы не играем… У нас ответственное задание. Мы браконьера ловим.
— Ну-у?
— Вот это здорово!
— А кто же вам поручил?
— Почему это нам кто-то должен поручать? — пренебрежительно хмыкнул Кукурузо.— Мы его сами выследили и сами ловим.
Заметив, с каким серьёзным интересом смотрят на него пионеры, Кукурузо совсем осмелел:
— А ну положь ружьё. И фонарик отдай.
Фонарик и ружьё немедленно были положены на место.
— А всё-таки, как вы выследили браконьера? И как вы его будете ловить? — спросил смуглый паренёк с фотоаппаратом.
— И ружьё у вас тоже для этого? Чтоб ловить? — спросила голенастая девчонка.
Я решил, что надо перевести разговор на что-то другое.
— А у вас что — поход? — поспешно спросил я.— Или просто так — прогулка? И откуда вы вообще прибыли?
— Мы из Киева. Юные следопыты. У нас поход по местам партизанских боёв,— охотно объяснил парень с фотоаппаратом.
— Только так! — подтвердил штурман.
— Мы уже домой возвращаемся. Три недели в походе — прибавила голенастая девчонка.
