И. Судникова - Занятные истории
У входа его остановил полицейский солдат.
– Куда, куда ты? Сюда нельзя! – закричал он по-чухонски.
– К господину бургомистру, – спокойно сказал старик.
– Нельзя.
– Я по делу.
– Какие теперь дела… ступай прочь!
– Бургомистра по закону всякий может видеть, – продолжал старик с обыкновенной у финнов настойчивостью.
– Сегодня нельзя.
– Отчего же?
– Ждут царского большого генерала… убирайся.
Старик смиренно выбрался из толпы.
В это время народ заволновался: вдали показалась коляска. Городские власти и депутаты выровнялись, народ начал снимать шляпы. Коляска подъехала, и из нее вышло трое военных. Бургомистр и комендант двинулись навстречу, но с удивлением заметили, что Суворова между ними не было. Поздравив прибывших с благополучным приездом, комендант осведомился о фельдмаршале.
– А разве граф не приехал? – спросил один из генералов.
– Никак нет! – отвечал озадаченный комендант.
– Он выехал водою прежде нас и, верно, сейчас будет.
Городские власти встревожились. Депутация вместе с прибывшими генералами отправилась на пристань. Посадили в лодку гребцов и послали ее в ту сторону, откуда надобно было ждать графа. Толпы народа хлынули на возвышение, с которого открывается вид на юго-западную часть пролива. Прошло с полчаса. Нетерпеливое ожидание выражалось на всех лицах.
Вдруг за проливом из-за стен крепости принесся стройный гул сотен голосов и одним громовым криком пролетел по тихой поверхности озера.
– Не проехал ли граф прямо в крепость? – спросил один из приехавших генералов.
– У нас везде часовые, – отвечал комендант. Несмотря на это, в крепость тотчас же послали офицера, узнать, что там делается. Между тем все с нетерпением посматривали то на воду, то на крепостные стены. Вдруг гром пушечного выстрела потряс все сердца, гул отозвался по окрестным горам, и густое облако дыма взвилось над одной из крепостных башен. За ним грянул другой, третий выстрел.
– Фельдмаршал в крепости! – сказали в один голос генералы.
В эту минуту от крепостной пристани показалась лодка с посланным офицером. Через минуту он был уже на берегу.
– Граф Суворов, – сказал он, подходя к коменданту, – осмотрел крепость и просит к себе вас и всех желающих ему представиться.
Все остолбенели. Комендант, бургомистр, приезжие генералы, депутаты и городские чиновники поспешно сели в катер и лодки и переправились в крепость.
Гарнизон выстроен был под ружье на крепостном плацу, канониры стояли при орудиях, а Суворов с священником и двумя старшими офицерами был на юго-западной башне.
Унтер-офицер прибежал оттуда и объявил, что граф просит всех наверх.
Тут узнали, что Суворов уже с час находится в крепости, что он приехал на крестьянской лодке с одним гребцом, в чухонском кафтане, строго приказал молчать о своем приезде, пошел прямо в церковь, приложился к кресту, осмотрел гарнизон, арсенал, лазарет, казармы и приказал сделать три выстрела из пушек.
Озадаченные такой неожиданной развязкою, нейшлотские сановники поспешно поднимались по узким каменным лестницам на высокую угловую башню. В самом верхнем ярусе они остановились на площадке, едва переводя дух от усталости, и увидели бодрого сухощавого старика в широкополой шляпе и сером чухонском балахоне, под которым виднелся мундир Преображенского полка, с широкой георгиевской лентой через плечо. Это был Суворов. Приставив к левому глазу сложенные один на другой кулаки, он обозревал в эту импровизированную трубу окрестности замка, и, якобы не замечая присутствия нейшлотских чинов, говорил вслух:
– Знатная крепость! Помилуй Бог, хороша, рвы глубоки, валы высоки, через стены и лягушке не перепрыгнуть!.. Сильна, очень сильна! С одним взводом не возьмешь!.. Был бы хлеб да вода, сиди да отсиживайся! Пули не долетят, ядра отскочат!.. Неприятель посидит, зубов не поточит…
Вдруг он опустил руки, быстро повернулся на одной ноге и с важным видом остановился перед нейшлотскими властями, которые не успели еще отдохнуть от восхождения своего на вершину высокой башни. Комендант выступил вперед и подал рапорт. Не развертывая его, Суворов быстро спросил:
– Сколько гарнизона?
– Семьсот двадцать человек, – отвечал комендант, знакомый с лаконизмом своего бывшего начальника.
– Больные есть?
– Шестеро.
– А здоровые здоровы?
– Все до одного.
– Муки много? Крысы не голодны?
– Разжирели все.
– Хорошо! Помилуй Бог, хорошо! А я успел у вас помолиться, и крепость посмотрел, и солдатиков поучил. Все хорошо, аминь! Пора обедать… Есть чухонская похлебка?
Бургомистр объявил фельдмаршалу, что обед приготовлен в городском доме. Суворов быстро повернулся и скорыми шагами пошел с башни. Все отправились за ним почти бегом. Он еще раз обошел ряды солдат и, оборотясь к коменданту, приказал выдать им по чарке водки. Заметно было, что Суворов в хорошем расположении духа и всем доволен. Наконец, он напомнил еще раз, что пора обедать, и сел в катер.
Между тем бургомистр уехал вперед и сделал все нужные распоряжения, так что обед в городском доме был уже совершенно готов и водка стояла на особом столике. Знаменитый гость не хотел сесть в приготовленную для него коляску: от пристани до самого городского дома шел пешком, в своем сером балахоне, и на приветствие народа приподнимал беспрестанно обеими руками свою широкополую шляпу. Костюм его возбудил в городе общее удовольствие.
При входе в городской дом он спросил полицейского солдата, который не хотел впустить его к бургомистру. Солдата отыскали. Он был в отчаянии. Суворов весело мигнул ему и сказал по-чухонски:
– Можно видеть господина бургомистра? Я по делу!
Солдат молчал, с трепетом ожидая решения своей участи.
– У, какой строгий! – сказал Суворов, обращаясь к свите. – Помилуй Бог, строгий! Не пустил чухонца да и только!.. А? можно видеть господина бургомистра?
Бедняк молчал по-прежнему. Суворов опять подмигнул ему, вынул из кармана серебряный рубль и отдал.
* * *Суворову была прислана бумага от высокопоставленного лица, в которой излагались правила руководства военными операциями. В бумаге этой беспрестанно встречались слова, которые полководец просто ненавидел: «предполагается», «возможно», «кажется» и подобные. Александр Васильевич, сколь мог, терпел и слушал чтение секретаря, а затем, не выдержав, выхватил бумагу из его рук и закричал:
– Знаешь ли, что это значит? Это школьники с учителем своим делают и повторяют опыты по гальванизму. Все им «кажется», все они «предполагают», все для них «может быть». А гальванизма не знают и никогда не узнают. Нет, я не намерен жертвовать жизнью храброй армии в угоду чьим-то расплывчатым гипотезам!
Потом, выбежав в другую комнату, заставил одного офицера прочесть вслух десять заповедей Господних и, выслушав их, сказал секретарю:
– Видишь, как премудры, кратки и ясны небесные Божии веления!
Церковные иерархи
Архиепископ Димитрий (Муретов)
(1811–1883)
В пятидесятых годах девятнадцатого века Тульской епархией управлял преосвященный Димитрий.
Однажды ему привелось поставлять в священники одного семинариста, который, на другой день после этого обряда, явился к преосвященному, чтобы откланяться ему перед отъездом своим в назначенный ему приход. Напутствуя молодого священника советами и пожеланиями, преосвященный Димитрий заметил в нем какое-то недоумение и колебание и, догадавшись в чем дело, сказал:
– А что, ты принес что-нибудь, чтобы поблагодарить меня?
– Как же, ваше преосвященство, – отвечал выведенный из недоумения и обрадованный тем новичок-священник. – Соблаговолите принять от меня эти двести рублей, – прибавил он, вынув из кармана конверт с деньгами и подав его преосвященству, который принял конверт и сказал ласковым голосом:
– Спасибо, спасибо. Ну, а правителя дел консистории поблагодарил ли ты?
– Как же, ваше преосвященство, поблагодарил.
– А сколько ты дал ему?
– Полтораста рублей.
– Хорошо, очень хорошо. Ну, и секретаря ты не забыл?
– Не забыл, ваше преосвященство: я дал ему сто рублей.
– Очень хорошо. Ну, пока прощай. А завтра, об эту же пору, приходи ко мне проститься со мною еще раз.
Является новопоставленный на другое утро и находит в приемной преосвященного консисторских правителя дел и секретаря.
– Господа! – сказал им вошедший в приемную владыка. – У меня есть вот какой обычай: когда кто-нибудь подарит мне что-нибудь, то я всегда отдариваю и даю ему вдвое против того, что получил от него. И вот, этот молодой священник подарил мне вчера двести рублей, а я его отдариваю вдвое. Вот тебе четыреста рублей на твое обзаведение и на новое хозяйство.
При этих словах преосвященный дал новичку 400 рублей; затем продолжал, обращаясь к консисторским правителям:
– А так как вы, господа, получили в дар один полтораста, другой сто рублей, то, следуя моему примеру, прошу вас отдарить его двойною суммою против той, какую вы от него получили. И объявляю вам, что я требую от вас непременного и безотлагательного исполнения моего предложения. Затем, прощайте, и да не лишает вас Всевышний своей благодати.
