И. Судникова - Занятные истории
– Владыка, я хочу сложить с себя сан.
– Что тебя побуждает?
– Я не достоин сана, владыка, я пал…
– Зачем же впадаешь в отчаяние? Пал, так вставай!
И действительно, тот встал и не только встал, но сделался известным и достойным пастырем.
* * *Однажды, на придворном обеде, Московского митрополита Филарета спросил какой-то английский епископ:
– Читая раз Библию, я усомнился и теперь еще не могу себя уверить в том, будто кит мог поглотить пророка Иону. Ведь эта массивная рыба питается, как известно, только мелким планктоном.
На это Филарет ответил:
– Даже если бы в Библии было сказано, что Иона проглотил кита, то я и этому бы раболепно поверил.
* * *Архимандрит Симонова монастыря Мельхиседек пригласил митрополита отслужить обедню. По окончании обедни митрополиту Филарету была предложена трапеза. За обедом один протоиерей сказал митрополиту:
– Ваше преосвященство! Как вы похудели, какие у вас худые руки! Наверное, это вы постом и молитвою так себя угнетаете.
Филарет, указав на свое тело, сказал:
– Этого скота надо угнетать.
– Однако сказано, – заметил кто-то из присутствующих, – блажен, иже и скоты милует, паче же свою плоть.
Это понравилось митрополиту.
* * *Московский митрополит Филарет раздавал ежедневно бедным денежное пособие, но требовал, чтобы ему лично подавали об этом прошение на бумаге. Одна старушка шла к нему за пособием без письменного прошения; на дороге кто-то ей сказал, что без него не уважится её просьба. Не зная грамоты, она обратилась к попавшему ей навстречу студенту и просила помочь ее горю, написать ей просьбу. Студент согласился, вошел в лавочку и, купив лист бумаги, написал на нем и отдал старухе, которая с восхищением поблагодарила доброго человека и отправилась к митрополиту. Он принял, но, прочитав просьбу, рассмеявшись спросил:
– Кто тебе это писал?
– Какой-то ученый, встретившийся на улице.
– И по всему видно, что ученый, – ответил митрополит, – слушай, что тут написано:
Сею, – вею, вею, – сею,
Пишу просьбу к архирею,
Архирей, мой архирей,
Давай денег поскорей.
Старуха ужаснулась, но митрополит успокоил ее и дал пособие, но с тем, чтобы впредь не поручала незнакомым сочинять просьбы.
Деятели науки, литературы и искусства
И.К. Айвазовский
(1817–1900)
Александр Иванович Казначеев, действительный тайный советник, сенатор и почетный опекун Московского Опекунского Совета рассказывал:
– В бытность мою одесским губернатором я имел обыкновение по утрам прогуливаться по городу и иногда заходил в самые тесные, отдаленные захолустья. Однажды, проходя по одному из бесчисленных переулков, я заметил на длинном заборе намалеванные фигуры, резко бросавшиеся в глаза и тем нарушавшие общую благовидность, требуемую уставом городского благочиния. Я подозвал полицейского блюстителя порядка и приказал смыть неуместную живопись неизвестного баловника. Но упрямый маратель заборов не унимался. Спустя несколько дней, проходя тем же переулком, я опять увидал на том же заборе новое произведение и как на смех в более обширных и размашистых размерах. На этот раз я пристальнее вгляделся в рисунок и, к удивлению, заметил, что в очертаниях некоторых фигур проглядывала совершенная правильность и бойкая твердость привычной руки художника, хотя еще далеко не окрепшей. Назойливый шалун возбудил во мне любопытство, и я интересовался увидать его лично. Поручив полицейскому осторожнее подстеречь нарушителя порядка, я приказал узнать его адрес и сообщить мне. На другой же день был доставлен адрес, с которым я и отправился в поиски загадочного художника. Это был мальчик лет 12-ти. При появлении моем мальчуган сконфузился и оробел, а потому, чтоб ободрить и расположить его к себе, я похвалил его способности и велел принести ко мне все его рисунки, какие найдутся. Мальчик был рад, воспользовался приглашением и через несколько дней явился ко мне со своими тетрадками. При рассмотрении рисунки оказались настолько безукоризненными, что я окончательно утвердился в предположении об открытии замечательного художественного таланта. Не теряя времени, я взял мальчика к себе, рисунки отправил в Петербург, а через месяц или два отправил туда же и его самого, где он и был принят в Академию Художеств в качестве ученика.
Это был будущий профессор живописи, лучший русский маринист Иван Константинович Айвазовский.
А.П. Бородин
(1834–1887)
Александр Порфирьевич Бородин, замечательный русский композитор и ученый-химик, был очень рассеянным человеком. Однажды он поехал с женой за границу. При проверке паспортов на пограничном пункте чиновник спросил, как зовут его жену. Бородин затруднился ответить. Чиновник посмотрел на него подозрительно. Ситуация складывалась очень двусмысленная. В это время в комнату вошла Екатерина Сергеевна, и Бородин бросился к ней с криком:
– Катя! Ради Бога! Как тебя зовут?
* * *Рассказывают о случае, происшедшем с Бородиным. Однажды уйдя из дома и опасаясь, что в его отсутствие к нему может прийти кто-нибудь из друзей, он приколол к входной двери записку: «Буду через час». Вернувшись через некоторое время и увидев записку, он огорчился:
– Какая досада! Впрочем, ничего не поделаешь, придется подождать.
И вздохнув, устроился на скамейке в ожидании самого себя.
* * *Как-то Бородин пригласил к себе на вечер друзей. Играли его произведения, ужинали, беседовали. Неожиданно Бородин встал, надел пальто и попрощался.
– Куда это вы, Александр Порфирьевич?
– Будьте здоровы, мне некогда, уже и домой пора, у меня завтра лекция…
Раздался взрыв смеха, и только тогда хозяин понял, что он у себя дома.
К.П. Брюллов
(1799–1852)
Брюллов, автор «Последнего дня Помпеи», неохотно писал портреты. Особенно дамские.
– Написал их так, как они есть, – они недовольны: недостаточно, говорят, красивы; приукрашивать же их – терпеть не могу, – говорил Брюллов.
Жена известного миллионера, баронесса Х., упросила его, однако, написать ее портрет.
Когда портрет, прекрасно написанный, был готов, баронесса Х., свежесть лица которой, к слову сказать, приобреталась у парижских парфюмеров, начала придираться к художнику.
– Уж я, право, не знаю, – сказала она, рассматривая портрет, – но мне что-то не нравится… Краски вы, что ли, нехорошие покупаете?
– Уж если речь зашла о красках, – рассердился Брюллов, – то портрет должен быть очень похож, потому что я их покупаю в том же французском магазине, в котором вы покупаете свои румяна.
Ф.А. Бурдин
(1827–1887)
Для бенефиса известного комического актера Ф.А. Бурдина Островский написал «Таланты и поклонники». Передавая артисту рукопись, драматург перелистал ее и, найдя нужное место, сказал:
– Голубчик, Бурдин! Главное, вот это место: вложи как можно более души! Пожалуйста, не испорть этого места!
Через день после спектакля Бурдин возвратил Островскому рукопись со словами:
– Прости, дорогой! Но вот как раз это место я и испортил.
– Что ты! Каким же образом?
– Кофеем облил!
* * *Толстяк актер Бродников снялся на одной карточке вместе с тощим актером Трофимовым.
Когда показал эту карточку Бурдину он воскликнул:
– Это «сон фараона», что ли?
М.И. Глинка
(1804–1857)
Известно, что великий русский композитор Михаил Иванович Глинка некоторые свои сочинения писал за границей, а именно в Швейцарии. Его имя уже тогда пользовалось известностью. Поселившись где-то в пределах Женевского кантона, столь излюбленного англичанами и русскими, он часто подвергался докучливым посещениям земляков.
Не всегда расположенный к пустой болтовне с праздными соотечественниками, он позволял себе иногда никого не принимать, отзываясь или болезнью, или отсутствием времени, особенно в те дни и даже недели, когда он вполне отдавался своим занятиям.
Больше других надоедал ему визитами какой-то молодой человек из земляков. В один из таких приемных дней некий юноша зашел к композитору.
– Дома барин? – спросил он у слуги.
– Они уехали.
– Скоро возвратятся?
– Неизвестно.
Молодой человек ловко повернулся на каблуках и, напевая песенку, вышел.
Глинка узнал посетителя и слышал его разговор.
– Беги, вороти его скорей, – закричал он слуге, поспешно выбежав в переднюю.
Удивленный слуга повиновался.
– Барин приказал вас просить, – смущенно обратился он к молодому человеку.
Юноша, конечно, воротился.
– Тысячу раз прошу меня извинить, – проговорил с улыбкой М.И., встречая гостя. – Отдавая приказание слуге, я совершенно забыл исключить вас из числа лиц, не посвященных в мои работы, и даже ждал вас.
Юноша удивился и обрадовался.
Было незадолго до обычного обеденного часа.
