Ф. Илин - Маленькие повести о большом мичмане Егоркине и его друзьях
– Нужны вода и… А спирт есть? Да еще и свет нужен, движок у них заглох, а аккумулятор тоже дохлый… – поведал ему Гайнутдинов.
– Обижаешь – сказал механик, вынимая канистру родниковой воды из багажника.
Полную пластиковую бутылку-«полторашку» спирта офицер вытащил из салона. Механики – народ запасливый!
Все это он передал начмеду, а сам, прихватив какую-то хитрую отвертку своего собственного производства, двинулся к «таблетке».
– Сейчас глянем, чай, не «летающая тарелка»! – он с трудом подлез к по-дурацки размещенному двигателю, отчаянно матерясь в адрес конструктора, и тыкая куда-то своей отверткой. Нашел! Все оказалось так, как он сразу и предположил.
– Опыт не пропьешь и умище никуда не денешь! – пояснил он водителю старенького драндулета. И добавил – для остальных – Подумаешь – задачка для выпускного класса детсада с автомобильным уклоном! – Родин пренебрежительно хмыкнул и тронул ключи. Пристыженный водила посмотрел на молодого моряка с тайной завистью.
Движок фыркнул и завелся, как миленький. Загорелся свет в салоне, ожила рация, которая тоже, оказывается, не хотела работать – аккумуляторы и здесь подвели.
Какая-то девица сказала сквозь трески и нудный писк, что бригада акушеров вовсю мчится на помощь и нужны координаты. Владимир обстоятельно рассказал, да и теперь света вокруг столько – никак мимо не проедут!
Гайнутдинов мыл руки спиртом, который щедро лил на его ладони Родин. Водителя Анвар тоже заставил тщательно вымыть руки – чуть не до локтей. – Помогать будешь!
– Спирта не жалко? – буркнул пожилой шофер.
– В другом бы случае – сердце бы сжалось! – честно подтвердил Владимир. В это время из салона «таблетки» послышались крики женщины.
Началось! Гайнутдинов с водителем принимали роды. Руки сами делали то, что нужно – к удивлению самого корабельного врача. Попытки привлечь фельдшера к работе результата не дали. Какое там! У нее буквально тряслись руки-ноги…
Тогда за дело взялся сам Родин. Для начала он слегка хлестнул девицу по щеке перчаткой. Та опешила и подвывать прекратила. Офицер удовлетворенно кивнул, достал из «бардачка» фляжку с коньяком, стальной стаканчик и налил доверху и протянул девушке.
Сказал просто: – Пей, надо!
Та выпила залпом весь стаканчик, и закусила протянутым кусочком шоколада.
– Ты – хохлушка? – поинтересовался офицер, вдруг припоминая ее крики на украинском и протянул ей новый стаканчик, налитый доверху.
– Нет, мать с Украины, а я даже там ни разу не была, даже языка не знаю! – поделилась девица и механически опрокинула в себя коньяк.
– Ни фига себе, память поколений с перепугу как проявилась! – вслух удивился Родин. И добавил ледяным командным тоном, повысив голос: – А теперь – к больной, в машину – марш, исполнять клятву Герострата… тьфу, как, черт, его… но ты поняла! А, Гиппократа! Все равно – вперед! Это водила должен был бегать и орать вокруг своей сдохшей машины, а не ты! А то мужики любить тебя не будут! Пропадешь впустую – а зря! Будет о чем жалеть, точно говорю!
Фельдшерица кинулась исполнять военную команду. Довольный механик прислонился к капоту свое машины и закурил. «Надо бы тоже тяпнуть – стрессик снять. Да нельзя, еще сколько ехать, да два КПП впереди, обойдусь вообще или потерплю до корабля!» – решил он.
Девица влезла в салон и включилась в работу понемногу. Тем временем Анвар справился, делая все скрупулезно и проверяя каждый свой шаг! Это тебе не фурункулы на задницах вскрывать!
А тут и акушеры подлетели. Нормальный, толстенький пацан орал во все горло! Говорят – так и должен! Все сделали как надо. А доктора похвалили, но обидели – сказали, что таких знаний и умений от военного врача не ожидали.
Он обиделся за всю военную медицину и полез в «Волгу» – на свое место. Усталость сумасшедшего дня тяжелым мешком навалилась на него. Даже глаза стали сами закрываться!
Механик тоже устал, но возбуждение от вида крови и всех этих подвигов насытило эмоции, взбудоражило нервы и напрочь прогнало всякий сон.
Родин с присущей обстоятельностью, собрал свое имущество и поскладывал всё в багажник. Остатки спирта отдал шоферу «таблетки» – за храбрость! Показал фельдшерице кулак – чтобы больше так никогда не делала!
Потом налил коньяк в два стаканчика и отрезал два увесистых куска колбасы и еще теплого хлеба. Протянул один стаканчик доктору – тот выпил, протянул второй – вдогонку, мол, за здоровье малыша и молодой мамы! Анвар снова выпил, не поморщившись, видимо все еще находясь мысленно в процессе приключения, вспоминая, все ли он сделал так, как надо. Затем принялся, совершенно механически, жевать копченое мясо. И Владимир тоже с большим удовольствием пожевал колбасу, вкусно пахнущую чесноком и дымом.
– А теперь – спи! – скомандовал он Анвару и рванул с места. И тот действительно, сразу заснул – спокойно и без сновидений. И ему уже было наплевать на летевшие навстречу деревья и истошно визжащие шины…
Только потом акушеры сообразили, что не спросили у офицеров ни имен, не фамилий, даже номер машины не запомнили.
А офицерам просто не пришло в голову дать свои координаты – да и зачем?
…Только через месяц, молодой папаша, рыбак, вернувшийся из рейса, на своем траулере из Атлантики, нашел офицеров. Неведомыми путями он проник на корабль и успешно споил половину кают-компании – вместе с Громяковским. А кто узнал прототип, помнит – споить прототип было ой, как не просто! Я бы сказал – невозможно, но долгая служба приучила к тому, что ничего невозможного не бывает.
…но это было потом! Когда им и прицепили прозвище: «акушер – механик». А что? И ничего, нормально!
Глава 15. Эксперименты и месячники…
Все шло по плану, Синичкина через пару недель выписали из госпиталя и запретили еще месяц грызть кости и орехи. Он чувствовал себя отдохнувшим и был очень доволен жизнью…
Но, когда он добрался до своего кубрика и встретился со своей братвой из «маслопупии», он еще не знал, что ему приготовил Громяковский.
Что приготовил? А вот что: вдруг по кораблям пронеслась команда комбрига: всем командирам, их заместителям и старпомам собраться на юте «Беспредельного». Все озадаченно гадали – для чего бы это? И с чего бы – вдруг?
Главный бригадный воспитатель вдруг объявил, что будет проводить следственный эксперимент. Это специально, чтобы доказать некоторым начальникам, ни в кого персонально не тыкая потными пальцами, что нельзя нагло обманывать свое многоопытное командование!
Ну, что же – эксперимент – так эксперимент, дело полезное. Даже если выйдет отрицательный результат – так это тоже результат!
Родин привел Синичкина и все направились в корабельную мастерскую – «мастерку», в просторечье. Эту самую мастерскую полдня приводили в порядок, чтобы явить ее перед очами комбрига. Даже стащили у боцманов новенький беленький пропиленовый матик и аккуратно подложили его под трап – как положено!
С ехидной улыбкой на лице, Громяковский встал под трапом, рядом с ним – Качанов, Родин и Комодов, замкомандира «Беспредельного» по воспитательной работе. В уголочке, скромненько присел Беров с блокнотом и ручкой – что-то должен записывать по приказанию шефа. Михалыч любил обставлять мероприятия эффектами – чтобы запомнили и выводы делали! Правильно – хочешь приличного эффекта – драматизируй ситуацию! Остальные толпились вокруг, как сторонние зрители.
– Давай, сынок, покажи-ка нам, как оно все было-то! – проникновенно сказал капитан 1 ранга Синичкину, загадочно улыбаясь.
Синичкин испугался, побледнел, разволновался и стал спускаться по балясинам трапа. Ему это все явно не нравилось, даже – ох, как не нравилось, и он инстинктивно чего-то боялся! Интуиция-то у нас – от матери природы! Шаг, другой, третий…
Тут вдруг нога соскользнула, с трапа, он неловко покачнулся, попал ботинком на тот самый красивенький матик. Но этот сплетенный из пропиленовых каболок коврик, лежавший на масляном пятне, которое поленились как следует затереть, вдруг ка-а-к выскользнет из под ног, как прыгнет и кинется в сторону от матросика. Тот даже закрутился на месте, повернулся и приложился – бац! – о верстак, причем руки его, на которые он первоначально оперся, тоже соскользнули по жирной поверхности и… он ударился лицом о тиски. И как положено – прямо челюстной костью в самом неподходящем месте!
– Ой! – только и успел вскрикнуть Синичкин, а дальше он… замычал! Челюсть противно хрустнула – на старом же месте…
– Ой, ё-о-о… – только и сказал Громяковский, совсем не ожидавший такого поворота в поставленном и обстоятельно спланированном эксперименте.
Наступила полная тишина. Послали за доктором и за дежурным – надо было вызывать «Скорую».
– Н-да-а-а! – протянул комбриг, – смотри, какой эксперимент удачный, совпадение – 100 %! Пиши, пиши, Беров! Авось, пригодится! – насмешливо заключил Огнев и сказал: – За мной, товарищи командиры, пора заняться учебой, а то вдруг извилины распрямятся? Смотрите, как политрабочие тщательно спланировали и успешно провели эксперимент! А свидетелей-то сколько!
