Александр Маленков - Красные огурцы
Тут Антон заметил, что Степан Трофимович сидит не только в той же рубашке и валенках, что и вчера, но и в точно такой же позе на том же самом шезлонге. Казалось, что почтенный наркоман‑изобретатель так и не вставал со вчерашнего вечера. Антон легонько потряс его за плечо, и дедушка сполз набок. Он был совершенно и недвусмысленно мертв.
18
— Говорила я ему, — шмыгала носом Дуня, — грибы эти проклятые до добра не доведут. А он все — «портал», «портал»…
После первого шока, Дуниных криков и неумелой самодеятельной реанимации прошло полчаса. Рыдания перешли во всхлипывания, дедушка лежал на траве, накрытый простыней, Антон в растерянности стоял рядом.
— Знала, что этим кончится, — причитала Дуня. — Уж и на «скорой» его два раза увозили, да он упрямый.
— Господи, что же делать‑то? — пробормотал Антон.
— Дед говорил: «Как я помру — первым делом открой завещание». Открывать?
— Открывай…
Дуня сбегала в дом и вернулась с солидным конвертом. На лицевой стороне его значилось: «Открыть сразу после моей смерти». Она протянула завещание Антону:
— Откройте, мне боязно.
Антон вздохнул, открыл конверт, достал несколько страничек с рукописным текстом и принялся читать вслух. Вот что было написано в завещании:
«Я, Степан Трофимович Коробкин, находясь в здравом уме и твердой памяти, составил настоящую инструкцию по обращению с моим телом после моей смерти, а также по обращению с моей внучкой Авдотьей Андреевной Коробкиной. Читающий данную инструкцию принимает на себя обязанности моего энергетического наследника и должен исполнить все ее пункты в точности.
Инструкция
1. Вначале надлежит убедиться в том, что я мертв. Данная процедура подразумевает наружный осмотр моего тела и проверку пульса. В случае отсутствия пульса я должен быть признан мертвым. Запрещается проводить реанимационные мероприятия, в частности дефибрилляцию, искусственное дыхание, уколы адреналина и пр.
2. Запрещается вызывать врачей и милицию для освидетельствования.
3. Далее надлежит незамедлительно приступить к погребальной процедуре, а именно:
3.1. Переложить мое тело в погребальную ладью, которая стоит в большом сарае на колесной платформе.
3.2. Убедиться, что в ладье наличествует сопроводительный инвентарь (см. Приложение 1).
3.3. Выкатить колесную платформу с ладьей из сарая.
3.4. Транспортировать колесную платформу с ладьей и моим телом в ней к реке (см. Примечание 1).
3.5. Завезти платформу в воду до глубины около 0,5 м, спустить ладью путем отсоединения левого и правого фиксаторов на краях платформы.
3.6. Отпустить ладью по течению.
4. По окончании погребальной процедуры энергетический наследник должен принять на себя следующие обязательства:
4.1. Доставить прялку „Россия Великая“ ведущему программы „Поле чудес“ Якубовичу Л. А.
4.2. Позаботиться о моей внучке Коробкиной А. А., по возможности в кратчайшие сроки выдав ее замуж.
Приложение 1
Список сопроводительного инвентаря погребальной ладьи:
Одеяло — 1 шт.
Весла — 2 шт.
Бутылка воды — 1 шт.
Примечание 1
Колесная платформа для транспортировки погребальной ладьи сконструирована таким образом, что даже при максимальном весе тела (до 100 кг) транспортировка по ровной горизонтальной поверхности (в частности, по тропинке, ведущей к реке) легко выполняется физическими усилиями одного человека, применение гужевой или моторной тяги не требуется».
Документ заканчивался числом годичной давности и подписью. Антон дочитал его вслух до конца и с ужасом посмотрел на Дуню. Если утверждение о твердой памяти автора не вызывало сомнений, то пассаж о его здравом уме выглядел спорным.
— Все? — спросила она.
— Все.
— Ну, понятно в принципе. Я видела платформу и ладью в сарае, думаю, у нас получится.
— Дуня, так нельзя! Надо вызвать милицию, не знаю там, «скорую»… оформить все как полагается… Это какой‑то бред — ладья… И еще… Я ничего не хочу сказать, ты девушка красивая и все такое, но что значит «выдать замуж»?
— А то и значит, что раз это дедова последняя воля, значит так тому и быть.
— Послушай, Дуня… — Антон мучительно пытался собраться с мыслями. — Ты, твой дедушка… Вы — хорошие люди… Были… Некоторые из вас были…
Дуня всхлипнула.
— Я не это хотел сказать! Это твое дело, как хоронить деда. Но я, в общем, посторонний человек. Я бы хотел помочь, но это как‑то незаконно, а у меня и так… Черт! Я даже не могу вызвать милицию…
— Вы уйдете, да?
— Не прямо сейчас, но да. Мне надо идти, — с трудом выговорил Антон. — Прости…
— А как же я?
— А ты… у тебя же есть тут кто‑то… — Антон огляделся. Вокруг недружелюбно густел лес. — У тебя что, совсем никого нет?
— Одна я теперь, — сказала Дуня. — Родители давно на самолете разбились, только дед у меня и был. Не бросай меня, Антон! Я одна пропаду.
— Нет, Дуня, не проси. У меня сердце разрывается. Но сама посуди, куда я тебя возьму? Мы чужие люди… И ты все же не ребенок, как‑нибудь справишься тут.
— Значит, не возьмешь?
— Нет, Дуня, прости.
Дуня шмыгнула носом и сказала, глядя в небо:
— Значит, ошибался дедушка, когда говорил, что ты добрый человек…
19
Аслан явился в подвальный кабинет Бори Психолога в состоянии стресса, а шестьдесят минут (и десять тысяч рублей) спустя покинул его умиротворенным и гармоничным, как йог. В сущности, его случай был довольно заурядным для такого специалиста, как Борис Александрович. Более того — типичным. Если бы не поток клиентов с немотивированной агрессией, на подвальный кабинет можно было бы вешать замок. Первый же прием из арсенала НЛП — перевод из актуального состояния (АС) к желаемому состоянию (ЖС) по методу изменения метафоры дал, хотя и не сразу, отличный результат. АС психотерапевт при помощи пациента определил как «бычку». В качестве ЖС был выбран «спокойняк». Борис Александрович попросил Аслана закрыть глаза, представить себе «спокойняк» и описать его. Аслан стал яростно жмуриться.
— Ну что там, брат, что видишь? — бархатным басом спрашивал терапевт.
— Вижу! — отвечал пациент. — Вижу спокойняк!
— Какой он?
— Не знаю, брат. Просто вижу его.
— Может быть, это берег моря?
— Почему берег?
— Не важно, не отвлекайся. Может быть, зеленый луг?
— Какой луг, слушай?
Борис Александрович вздохнул.
— Открой глаза, Аслан. Послушай. Нужно представить что‑то, что ассоциируется у тебя со спокойняком.
— Как это?
Вот именно поэтому Боря Психолог и брал вдвое больше среднего московского психотерапевта. Он начал приводить распространенные метафоры спокойствия, описанные в психологической литературе. Но ни лес, ни море, ни сад, ни даже горы не показались Аслану достаточно спокойными образами.
— Давай так, — предложил Боря, вытирая пот с шеи. — Я буду называть слова, а ты будешь говорить, что тебе кажется спокойным.
— Делай, — согласился Аслан.
— Вода.
— Нет.
— Кошка.
— Нет.
— Шашлык.
— Какой?
— Любой.
— Любой — нет.
— А какой — да?
— Никакой. Шашлык хорошо кушать, а ты хочешь спокойное слово. Нет, давай дальше.
— Снег.
— Нет.
— Солнце.
— Нет.
— Часы.
— Дворец!
— Что дворец, Аслан?
— Дворец хрустальный, — глядя в бетонный потолок, мечтательно произнес Аслан. — Красивый, спокойный…
— Закрывай глаза, брат, закрывай! Рассказывай.
Вот так не сразу, но все же удалось Боре расшевелить подсознание трудного клиента и выудить из него тайную фантазию о хрустальном дворце, метафору «спокойняка». Откуда она взялась там, из какой сказки? Месяцы классического психоанализа, возможно, могли бы дать ответ и на этот вопрос, но чем нравилось Боре НЛП, так это быстрым эффектом. Аслан, не открывая глаз, описал башни и стены, фонтаны и деревья, арки, минареты и окошки. Весь архитектурный и садово‑парковый ансамбль почему‑то оказался выполнен из прозрачнейшего хрусталя, имел голубоватый отлив и мелодично звенел. Аслан по мере описания метафоры ощутимо расслабился, откинулся на спинку стула, кулаки его разжались, в глубине бороды зашевелилась улыбка. Боря мысленно поздравил себя с профессиональной победой. Побродив вместе с клиентом по виртуальному дворцу, посидев у хрустальных фонтанов, полюбовавшись совершенно пустыми окрестностями с хрустальной башни, терапевт попросил пациента хорошенько запомнить эту ситуацию и разрешил ему открыть глаза.
— Как сам, братюня?
