Игорь Астафьев - ПЕРПЕНДИКУЛЯР
Славы, богатства, комфорта, уважения, почета? Любви? Знаний? Искусства, зрелищ? Всего этого вместе и бесплатно?
Работы, власти? Сколько людей, столько и потребностей.
А еще люди делятся на три категории. Нет, не по полу. И не по состоянию расчетных счетов. Они делятся на тех, кто смотрит вперед, назад и вбок.
Это особенно заметно в автобусах, трамваях, электричках. Как известно, в них есть три вида окон. Передние, задние и боковые.
Когда человек смотрит в боковое окно, он просто созерцает. Вид из бокового окна не может дать полного представления ни об окружающей местности в целом, ни о направлении движения. Человек, смотрящий в боковое окно, скорее, наблюдает картину, движущуюся и непрерывно меняющуюся картину в рамке оконной рамы.
Когда человек смотрит в заднее окно, он уже имеет возможность анализировать. Он видит полную картину остающегося позади. Но анализировать при этом он может лишь "постфактум". Лишь то, чего уже не воротишь. Это пассивный анализ.
Человек, смотрящий в переднее окно, предводительствует. Он устремлен вперед, в будущее. Он видит перспективу, то, что перед ним, и не оглядывается назад. Это ему неинтересно.
В детстве все мы смотрим во все виды окон, постигая разницу между ними. А потом начинаем отдавать предпочтение каким-то одним.
Если передним, то вождизм, первопроходство.
Если боковым - созерцание.
Если задним - анализ, систематизация, опыт, полная картина прошедшего, история.
Вожди смотрят вперед. Историки - назад. Люди искусства - вбок. Остальные либо смотрят на билетного контролера, либо читают газеты. Либо спят.
В передние окна Семеныч любил смотреть только в детстве, стоя радом с кабиной водителя в автобусе или троллейбусе. Потом очень долгое время был поклонником тамбура последнего вагона поезда. Имел много ненаучных открытий (см. выше), что было неоднократно документально подтверждено в матерных для ученого ума выражениях типа "никакой научной ценности не представляет".
А в последнее время что-то частенько стал Семеныч вбок посматривать. Да.
Были ли у Семеныча дети? Это почти как вопрос "Есть ли жизнь на Марсе?" Одни утверждают, что нет, другие свято верят, что есть. Очевидцев ни того, ни другого не существует.
Точно так же и с детьми Семеныча. Сам он не отрицает возможность их существования, но научных доказательств не имеет. Не поступало на Гаваи никаких исполнительных листов на его имя.
Вот если бы с Марса пришел бы хоть кому-нибудь хотя бы единственный исполнительный листок (хотя бы и не по установленной форме), тогда бы сразу появился ответ на вопрос про то, есть ли жизнь на Марсе и кто в этом виноват. Но никто на Марс алиментов не платит, поэтому вопрос так и остается пока без ответа.
К чему еще стремится человек? К высокому уровню потребления. Но, заметьте, как это ни странно звучит, не столько ради самого потребления, а ради самоутверждения, престижа, которые из этого непосредственно проистекают.
А ведь это всё очень относительно! Могу подсказать нехитрый рецепт абсолютно незатратного процветания. Для этого надо всего лишь примириться со временн'ым сдвигом и определить для себя его оптимальную величину.
Не поняли? Да все же очень просто. Простейшая теория относительности применительно к потреблению.
Катушечный магнитофон в хорошем состоянии 10-15-летней давности (80-х годов, если угодно), немецкая или югославская пишущая машинка тех же времен, "вареные" джинсы. Всё это не так давно было "последним писком" и стоило очень больших денег. И всё это у вас сейчас есть! (Пускай с небольшим опозданием.) И практически даром. Почему же вы не счастливы?! Ведь вещи-то те же! Ах, мнение окружающих?.. Вот оно-то вам и нужно!
Да что там, любая, абсолютно любая вещь в свое время обязательно являлась предметом роскоши. Вопрос только в том, в какое время.
Даже обыкновенный молоток был бы для первобытного олигарха (который, наверное, потому и первобытный, что первым завел и наладил свой быт) тем же, чем для олигарха нынешнегоявляется, к примеру, энергосистема страны или островок на Канарах.
Вот и весь принцип. Надев обычнейшие сегодняшние кроссовки, вы спокойно можете ощутить себя первейшим русским парнем 80-х годов. Надев часы - средневековым императором. Сев в старенькую "Волгу" - лауреатом Госпремии 60-х годов. И всё это будет правдой! Только они в свое время за это "упирались" неимоверно, а вы то же самое спокойно и практически даром можете испытать сейчас.
Великая штука - время!
Да, вам еще аханье окружающих надобно. Ну тогда через тернии, интриги - вперед! Только имейте в виду, что через каких-нибудь пару десятилетий (возможно, еще при вашей жизни) каждый первоклашка будет ходить с сотовым телефоном и карманным компьютером. А бомжи - с пейджерами. Так что подумайте, стоит ли "рыть землю" только престижа ради?
Да ведь и престиж-то разный бывает. Тоже от времени зависит. Да нет, не времени года, от эпохи. Был когда-то у Семеныча приятель-сослуживец. Служил хорошо. Так потом всю его судьбу Семеныч смог уложить всего лишь в одно четверостишие:
Иваныч был парень не хилый,
Врагов он закона "мочил",
Потом ему дали медальку,
И с нею он в бозе почил.
Да... Между прочим, говорят, что Почетные Грамоты двадцати-сорокалетней давности лет этак через пятьдесят сойдут за какие-то там облигации. Интересно, правда или врут?..
Семеныч вышел на балкон и сделал легкую пробежку трусцой. (Балкон у него тоже был гавайский.) После пробежки он принял душ, облачился в белый махровый халат и поел немного фруктов. Он вдруг снова поймал себя на мысли, что ест фрукты с таким же ощущением, как баклажаны на колхозном поле или баланду в тюремной камере.
Кто-то сразу предположит, что вот, мол, заела Семеныча пресыщенность зажравшегося капиталиста. Да нет же, говорю я вам, не было у него никаких мук праздности, ни терзаний, приписываемых так называемым "акулам капитализма", ни кризиса никакого. Даже расстройства кишечника - и того не было. Была нормальная хорошая жизнь.
Но не было цели, да и смысл жизни просматривался слабовато.
Чего он достиг в жизни? Что сделал для человечества в целом? Глобального. Да хоть бы и не очень глобального. Мыслей, смелых идей - вагон, а результатов...
Тут Семеныч мысленно очутился на своих собственных настоящих похоронах. В его ушах раздалось:
"Сегодня мы прощаемся с выдающимся мыслителем нашей эпохи, писателем, художником, публицистом, естествоиспытателем, фотографом, шахматеристом и, наконец, бизнесменом
Л-Е-О-Н-О-М С-Е-М-Е-Н-О-В-И-Ч-Е-М Б-Л-Я-Х-Е-Р-О-М ! Ура, товари...!" Стоп! Не то.
"... Наша утрата безмерна, горечь - безгранична, память - вечна и бесконечна!"
Семенычу стало смешно.
"А что,- с внезапной грустью подумал он,- ученый-то во мне действительно умер, писатель, художник и поэт - тоже. Так, впрочем, и не больно-то родившись. Так что похороны эти вполне уместны."
И он продолжил своё присутствие на них. Среди присутствующих Семеныч увидел всех своих недругов, недоброжелателей, да и просто врагов. Они шли в первых рядах, горько рыдая, и таща огромный венок с аршинной надписью: "Осознали, да поздновато будет!"
За ними тянулась колонна, выстроенная строго по профессиональному признаку. Ведущие ученые мира, писатели, поэты, художники (авангардисты отдельно). Возглавлял колонну Леонардо Да Винчи со своим другом Джо Кондой. Джо кричал: "Только он, Семеныч, догадывался про меня!"
На подушечках несли разные памятные вещи. Значки, зажигалки, шоколадные медали, добрые дела Семеныча. Старушку, когда-то переведенную им через дорогу (она улыбалась, разметавшись по подушке), несколько машин, вытащенных из грязи с его помощью. Были приложены также справедливые, но не сказанные им нехорошие слова (в мешочке, завязанном черным ботиночным шнурком) и наоборот, незаслуженные, но все-таки сказанные хорошие слова (в открытой банке из-под клубничного варенья).
Процессия прошла мимо запертого окошечка кассы, над которым было написано "Прием и выдача соболезнований" и удалилась в колонный зал.
На трибуну попеременно выходили простые люди из толпы и покаянно, но очень спокойно и как-то даже дежурно удивлялись, как могло случиться, что такая глобальная личность, как Семеныч, оказалась не замеченной ими и не оценена по достоинству широкой публикой. (При этом под "достоинством" имелись в виду духовные ценности.)
В заключение на трибуну взобрался игрушечный заяц из Семенычева детства и строго сказал: "Хватит шалить, а то сейчас маме скажу. Ишь, распомирался!"
И все присутствующие тотчас обернулись и дружно посмотрели на Семеныча.
Семенычу стало стыдно. Он смущенно сказал: "Уж вы простите меня, уважаемые за такую минутную слабость. Признания вот захотелось при жизни, вот и помер я слегка. А у нас не принято при жизни-то. Перерасход почета, да гонораров всяких получается. Понимаю. Извините, больше не повторится. При жизни."
