Анатолий Софронов - Сердце не прощает
Выпряжкина. Я те дам старуху!
Новохижина (поднимаясь). Корней Федотыч, можно женщине слово сказать?
Хомутов. Куда торопишься, Лизавета? Пускай казаки говорят. Еще Никита Федорович скажет, товарищ Ажинов, наш гость дорогой.
Егоров. Пусть говорит.
Егорова (шепотом, Егорову). А что она скажет?
Егоров. Помолчи, Домна.
Топилина. Лизавета, сядь.
Новохижина. Катя, твое дело нынче — пироги подавать, а я буду речи говорить.
Коньков. Прошу не зажимать женщин.
Новохижина (насмешливо, посмотрев на Конькова). Вот-вот, Роман Агафонович, сформулировал... Прошу налить стаканы.
Все наливают вино.
Дорогие товарищи, как вы говорите, Корней Федотыч, послушайте женщину, простую казачку... Вот сидит перед вами дочь моя Анна. Нюрочка моя... Красивая она, в мужа моего покойного, достойного воина, сложившего свою чубатую голову за счастье людей. Знаете вы мое стремление?
Егорова (коротко). Знаем.
Егоров (угрожающе, жене). Ну что ты?
Новохижина. Молчи, Домна. Ничего ты не знаешь! Хочу я выпить за то, чтобы никогда моя Нюрочка вдовой не была, когда созреет как человек, достойный большой любви... Слушайте, казаки, товарищи дорогие, да сколько ж мы страдаем за то, что вдовами остались... Что переносим! Знаешь ты это, Домна? Сделайте же так, чтобы не была моя Нюрочка вдовой, чтобы если любовь узнает, так открытую, не в степу за курганом! Истосковались мы по этому... Чтобы люди с нами жили честные, не кидали нас на одиночество и тоску ночную. Товарищи дорогие, сделайте такую жизнь! Сделайте!
Егоров. Вместе будем делать, Лиза, вместе.
Новохижина. Я для колхозной нашей жизни день и ночь готова трудиться, чтобы только деточки наши были счастливы. Вот за это, дорогие товарищи!
Все пьют.
Хомутов. Не жалею, что слово тебе дал.
Коньков. Высказалась, Лизавета.
Кавалеров (Новохижиной). Как вы говорите интересно.
Новохижина. Заспиваемте, казаки.
Все (поют).
От Волги до Дона в широких степях
Ночные туманы лежат на холмах.
От Волги до Дона — казачьей реки — }
Сидят на курганах орлы-степняки. } 2 раза
От Волги до Дона шумят ковыли,
От Волги до Дона идут корабли.
Цимлянское море, речная вода, }
От Волги до Дона гудят провода. } 2 раза
Входит чуть подвыпивший Ольховатов. Он в ладных сапогах, кубанке, с плеткой в руке.
Ольховатов. Пока, значитца, председатель общественными делами занимается, колхозники тайно от него разные песни поют и спиртные напитки употребляют? Здорово, казаки!
Хомутов. Здравствуй, Гордей Наумович, коли не шутишь.
Ольховатов. А что же и не пошутковатъ? Чи у вас тут это не всем разрешается?
Хомутов. Для умных людей — разрешается, а которые поглупее, так еще требуется послушать, что они говорить будут.
Ольховатов. Какие вы законы завели, Корней Федотыч!
Хомутов. Да уж какие есть.
Коньков (подвигаясь). Садись, Гордей Наумович.
Ольховатов. Коли вы так своего председателя встречаете — извиняйте. (Направляется к выходу.)
Егоров (поднимается с места). Гордей Наумович...
Топилина (отцу). Что вы, батя? (Догоняя Ольховатова.) Просим вас, Гордей Наумович. Счетовод сказал, что в исполком вы поехали, в станицу.
Ольховатов (остановившись). То-то ж и дело, что в исполком. Касаемо всех ездил. Мирское дело решал.
Выпряжкин. Чего ж молчишь, Гордей Наумович? Мы тебя давно ждем, говори: какое дело решал?
Ольховатов (садясь рядом с Коньковым). Благодарить меня будете, граждане.
Выпряжкин. Да нам и поблагодарить не жалко, только знать бы, за что.
Ольховатов. Снизил площадь, уговорил председателя исполкома.
Топилина. Какую площадь?
Ольховатов (расстегивая ворот рубашки). Ох и знойно ж сегодня!
Выпряжкин (Конькову). Роман Агафонович, налей председателю.
Коньков. Это с удовольствием. (Наливает вино Ольховатову.)
Новохижина. Чи, може, вы, Роман Агафонович, на коровьем базу находитесь, что распоряжаетесь?
Коньков. Запамятовал, рядом с вами сижу, Елизавета Николаевна.
Ольховатов (принимая и отставляя стакан). Я уже раньше скажу, — може, вы потом с удовольствием за своего председателя выпьете?
Новохижина. А ты, Гордей Наумович, лучше выпей, а то, може, мы потом и сами не выпьем и тебе не дадим.
Ольховатов. Но-но, ты мне помалкивай! Убедил председателя исполкома снизить площадь виноградников колхозных с тридцати гектаров до двадцати.
Топилина. Это зачем же?
Ольховатов. Затем, что не осилим...
Коньков. Правильное решение.
Хомутов (поднимаясь). Ты бы все-таки разъяснил, Гордей Наумович: ты это в порядке личном предложил или от колхоза?
Ольховатов. От колхоза. Суприз вам.
Выпряжкин. Извините меня, Гордей Наумович, я вроде тоже член правления колхоза... Може, я прослушал, на каком заседании мы решили. Може, партийная организация такое решение вынесла?
Егоров. Первый раз слышу!
Новохижина (Ольховатову). Говорила я тебе, выпей... И сам не выпил, и нам перебил.
Ольховатов. А я могу и не за себя, я могу за общество! (Выпивая залпом стакан.) А что? Совхоз (показывая на Ажинова), вот он, требует людей, на курсы механизаторов требуют. А у нас что, оранжерея? Откудова людей брать?
Топилина. О людях мы имели в виду, когда подсчитывали! Выходило, что и личные хозяйства страдать не будут и колхозные виноградники расширим. Непонятна, Гордей Наумович, ваша линия.
Ольховатов. Моя линия есть прямая... Верховной властью минимум трудодней для каждого колхозника сто двадцать пять дён установлен, остальное — его личное дело. Я соблюдаю интересы колхозников.
Егоров. Наши интересы не в личном хозяйстве... Нас общее развитие интересует.
Ольховатов (поднимаясь). Ну и черт с вами! Ты, Егоров, мутишь здесь... Ажинов тоже... Ему бы вообще закрыть колхоз и всех людей в совхоз передать. А с кем я буду хозяйство развивать?
Ажинов (спокойно). Ты неправ, Ольховатов, мы не только людей к себе зовем, но и помогаем вам... У нас орошение будет — и к вам проведем. Не делай из себя такого страдальца за народ!
Ольховатов (с пьяноватой усмешкой). Что же, я страдалец? Я-то не страдалец, скорей, ты страдалец. Чего это ты к нам зачастил, директор? Чего тебе здесь надо? Думаешь, люди не видят? Думаешь, люди слепые?
Ажинов (шагнув к Ольховатову, с угрозой). А может, ты скажешь, зачем я сюда езжу? Может, тебе известно, зачем?
Топилина. Андрей Тимофеевич, не надо...
Хомутов (подходя к Ольховатову). Ты вот что, председатель, — иди проспись спервоначалу, а потом в гости приходи.
Ольховатов. Ах, со двора гонишь? Председателя колхоза — со двора?
Слышно, как возле двора останавливается машина. Во двор входит Топилин. За спиной у него охотничье ружье, в руках — коричневый чемодан и мешок с туго перевязанной горловиной.
Топилина (стоя на месте). Степан?
Гриша (бросаясь к отцу). Отец?
Топилин (обнимая сына). Отец, отец, сынок, Гришатка! (Топилиной.) А ты что? Или не признала? (Целует жену, подходит к Хомутову.) Здравствуйте, батя. (Троекратно целуется с Хомутовым. Подходит к Ольховатову.) Ну, дружок мой верный, вернулся я. Скучал небось?
Ольховатов (целуясь с Топилиным). Еще бы не скучал!
Топилин (ко всем). А у вас тут праздник... Вот и хорошо. Може, и мои пол-литры пригодятся? (Развязывает мешок и ставит на стол две бутылки. За бутылками достает пеструю шаль и подает Екатерине.) Тебе подарок. (Хомутову, раскрывая чемодан.) А вам, батя, фуражка казачья. Дружок один пошил в Ростове. (Снимая с плеча ружье.) А это тебе, сынок. Ружье охотничье, наивысшей марки, бельгийское.
Гриша (принимает ружье). Спасибо, батя. (Рассматривает ружье.)
Топилин (оглядываясь кругом). Ничего себе, справно опять живете...
