Зальция Ландман - Еврейское остроумие
Чтоб ты рос как луковица: ногами наружу, а головой в земле!
Чтоб у тебя все зубы выпали, только один чтоб остался: для зубной боли!
Чтоб тебя Бог сделал миллионером и у тебя был собственный пляж: песок в почках и вода в ногах!
Чтоб тебе было сто лет! Но — сию минуту!
Пускай у тебя будет большой дом. В нем — сто комнат. Пускай в каждой комнате стоит по сто кроватей. И пускай кадохес (лихорадка) бросает тебя из кровати в кровать и из комнаты в комнату!
О нищих и богачах
В Восточной Европе существовал обычай по определенным дням недели приглашать бедных студентов-талмудистов в состоятельные семьи на обед. Практика эта не доставляла, как правило, особой радости ни хозяину, ни иешиве-бохеру (студенту).
Иешиве-бохер приходит на обед, сильно опоздав.
— Вы заставили всех ждать вас! — укоризненно говорит хозяин.
— Я вышел из иешивы (высшая школа талмудизма) с двенадцатым ударом часов, — оправдывается бохер.
— В следующий раз, — ворчит хозяин, — удар пускай настигнет вас здесь!
Бохер приглашен на обед в зажиточную семью. К столу подают творожники, и студент поглощает их в невообразимых количествах. В конце концов хозяин не выдерживает:
— Скажите, вы всегда едите с таким удовольствием?
Бохер, с полным ртом:
— Вы и представить себе не можете, что это было бы, если бы я ел с удовольствием!
В доме раввина ждут к обеду иешиве-бохера. Ребецн сегодня как раз пожарила вкуснейшую гусиную печенку. Бохер и его отменный аппетит здесь известны. Как помешать ему слопать большую часть блюда?
Раввин, кажется, придумал:
— Знаешь что? Сначала дай ему столько супа, картошки и фасоли, чтобы он наелся до отвала. И только потом приноси печенку.
Сказано — сделано. Бохер так наелся, что только отмахивается, когда его приглашают брать еще. Раввин подает жене условный знак. Она приносит печенку, и со спокойной душой предлагает ее бохеру — и он отрезает себе огромную порцию! У раввина отваливается челюсть:
— Ты же сказал, что больше ни крошки не сможешь съесть, а сам набросился на печенку, будто голодный волк!
— Ребе-лебен, — отвечает бохер, — в большие праздники синагога так переполнена, что яблоку негде упасть, но тут приходите вы — и вам сразу освобождают широкий проход… Вот так же и у меня с печенкой.
Вариант.
На обед подают курицу. Бохер кладет себе на тарелку обе куриные ножки.
— Ножку я бы тоже съел с удовольствием, — говорит ребе.
— Но не с таким, как я!
Странствующий бохер поздно ночью стучится в дверь к бедному деревенскому раввину.
— Ты видишь, я сам беден, а кроме того, женат на молодой, — говорит раввин. — Но в Писании сказано: нельзя отказывать нуждающемуся в помощи. Входи, мы оставили немного еды на утро, ты можешь съесть половину. И еще: я могу спать в постели жены, а ты занимай мою постель.
Все трое ложатся спать; тут раздается стук в окно: раввина зовут к больному…
Юный бохер с молодой женой раввина остаются одни. Заснуть ни тому, ни другой не удается. Вдруг бохер садится в постели и говорит:
— Можно мне…?
— Можно, только быстро, пока муж не вернулся!
Бохер вскакивает с постели, бежит к остаткам еды и молниеносно все съедает.
Бедные иешиве-бохеры столуются каждый день у другого жителя города. Если в недельном расписании есть пропуски — а это бывает довольно часто, — студент вынужден поститься.
— Эх, было бы у меня семь домов! — мечтает бохер. — Я бы каждый дом продал какому-нибудь богачу, но с условием, что один день в неделю я приходил бы в этот дом поесть. Тогда бы мне никогда не пришлось больше голодать.
Некий прожорливый иешиве-бохер живет у богатого домовладельца, и избавиться от него никак невозможно. В конце концов хозяин и его жена договариваются между собой: они заведут за столом ссору, молодой человек встанет на ту или на другую сторону, и другая сторона попросит его немедленно покинуть дом…
Муж и жена спорят уже четверть часа. Бохер меж тем съедает все, что было на столе.
— Ну, скажите же, кто из нас прав? — обращается к нему хозяин.
Бохер:
— Те шесть недель, что я здесь проживу, я никому из вас ни слова не скажу поперек!
Вариант.
К столу, среди прочего, подана лапша с маком. Супруги — как договорились — спорят, испорчено блюдо или нет.
Бохер, скромно:
— Муме-лебен (дорогая тетенька), в вопросе о лапше с маком я не вполне компетентен!
Шесть недель наконец проходят. Супруги, едва дождавшись наступления дня, который избавит их от нахлебника, на рассвете прибегают вдвоем будить бохера.
— Вставайте, — говорит хозяйка, — петух уже пропел.
— Как, — сонно отвечает бохер, — здесь остался петух? Тогда я поживу еще пару дней.
— Завтра иешиве-бохер опять придет к нам обедать, и уж я все сделаю, чтобы он ел!
— Он что, такой застенчивый?
— Нет, наоборот: если его не заставлять есть, он будет жрать.
Бедный родственник с мрачным видом ковыряет вилкой костлявую курицу, которую ему подали.
— Сара, — говорит хозяин, — скажи же Бене, чтобы он ел.
На что Беня замечает:
— Лучше бы вы в свое время курице говорили, чтобы она ела!
Шмуль приходит к Моше, когда тот обедает. Тому ничего не остается, как пригласить Шмуля к столу.
— Я вообще-то уже поел дома, — вслух размышляет тот. — Ну да ладно, немного пожевать можно!.. — И после этого уплетает за троих.
Прощаясь, Моше говорит ему:
— Когда придешь в следующий раз, лучше пожуй дома, а у нас просто поешь!
Религиозные предписания запрещают евреям употреблять в пищу молочные блюда сразу после мясных.
Нищего пригласили к столу и дали ему мясной суп. Не наевшись, он постучался в дом к другой еврейской семье. Там ему дали кофе с молоком.
По несчастью, случилось так, что еврей, который кормил его первым, проходя мимо, заглянул в окно и увидел, что нищий пьет кофе с молоком.
— И вам не стыдно есть молочное после мясного? — с возмущением закричал он.
— В вашем супе, — стал оправдываться нищий, — было так же мало мяса, как в этом кофе — молока.
Берл и Шмерл отправились попрошайничать, каждый из своего города. По воле случая они одновременно пришли к ребе в Бердичев. Ребецн дала им по ложке и посадила их вместе есть суп, в котором плавали кусочки мяса и овощей. Берл с завистью замечает, что на той стороне, где сидит Шмерл, в супе плавают лучшие кусочки мяса. Тогда он начинает рассказывать:
— Горькой была моя судьба! Не думал и не гадал я, что стану нищим попрошайкой. Когда-то я был богатым, уважаемым человеком. Но враги сговорились меня погубить, и как я ни крутился и ни вертелся (при этом он осторожно поворачивает супницу на сто восемьдесят градусов), ничего мне не помогло!
— Какая жалость! — сочувственно говорит Шмерл. — Но почему ты (и он молниеносно поворачивает супницу обратно) сразу же не обжаловал приговор?
В Восточной Европе существовал обычай: в пятницу вечером, встретив в синагоге молящихся приезжих бедняков, местные евреи приглашали их к себе на субботнюю трапезу.
Богатый еврей зовет нищего к себе на обед. Когда они вместе выходят из синагоги, к ним присоединяется какой-то молчаливый молодой человек, идет за ними по пятам, входит с ними в дом, садится за праздничный стол и ест. Хозяин удивленно молчит. А после обеда спрашивает гостя, не знает ли тот случайно, кто это такой.
— Конечно, знаю! Это мой зять. Он у меня на хлебах. (При заключении брака оговаривается время, в течение которого отец невесты обязуется материально поддерживать молодую пару.)
Нищий после очередного похода за милостыней возвращается домой и рассказывает жене:
— Это было так здорово! Они все из-за меня перессорились! В шуле (синагоге), куда я всегда прихожу перед шабесом, после службы один богач говорит другому: "Пускай он идет к тебе!" А тот отвечает: "Нет, пускай к тебе!" Потом собралось много народу, и все кричали, чтобы я шел к кому-нибудь другому. Они до сих пор там из-за меня спорят.
Приезжий еврей заходит в ресторан дорогой гостиницы и заказывает роскошный обед. Потом говорит хозяину:
— Заплатить мне нечем. Сначала я должен насобирать в городе милостыню.
