Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Повсюду торжествует гласность,
Вступила мысль в свои права,
И нам от ближнего опасность
Не угрожает за слова.
Мрак с тишиной нам ненавистен,
Простора требует наш дух,
И смело ряд великих истин
Я первый возвещаю вслух.

Порядки старые не новы
И не младенцы — старики;
Больные люди — не здоровы,
И очень глупы дураки.
Мы смертны все без исключенья;
Нет в мире действий без причин;
Не нужно мертвому леченья.
Одиножды один — один.

Для варки щей нужна капуста;
Статьи потребны для газет;
Тот кошелек, в котором пусто,
В том ни копейки денег нет;
День с ночью составляет сутки;
Рубль состоит из двух полтин;
Желают пищи все желудки.
Одиножды один — один.

Москва есть древняя столица;
По-русски медик значит врач,
А чудодейка есть вещица,
О коей публикует Кач.
Профессор — степень или званье;
Коллежский регистратор — чин;
Кнуты и розги — наказанье.
Одиножды один — один.

Покуда кость собака гложет,
Ее не следует ласкать,
И необъятного не может
Никто решительно обнять.
Не надо мудрствовать лукаво,
Но каждый честный гражданин
Всегда сказать имеет право:
Одиножды один — один.

В сей песне сорок восемь строчек.
Согласен я — в них смыслу нет;
Но рифмы есть везде и точек
Компрометирующих нет.
Эпоха гласности настала,
Во всем прогресс — но между тем
Блажен, кто рассуждает мало
И кто не думает совсем.

Сто человек, никак, ты запер в казематы;
И мало всё тебе, всё мрачен, как чума, ты!
Утешься, ведь господь царя благословил —
Отвел от родины тягчайший из ударов!
— Эх, братец! черт ли в том! Ведь я бы заморил
Сто тысяч в крепости, когда б не Комиссаров!

Холеру ждали мы, и каждый был готов
Диету соблюдать и жить себе здорово.
Но фурия хитра: надула докторов —
Прислала за себя из Вильны Муравьева.

С тех пор как «Пчелки» больше нет
Да умер Павлов, журналист,
Хоть не читай родных газет,
Меня в них бесит каждый лист.
Тоска в статьях передовых,
А в фельетон хоть не смотри.
Увы! Давно исчезла в них
Времен минувших causerie!

Cette causerie gentille et douce,
Qui instruit, en amusant[146],
Вся из bon-mots[147], как лучших бус
Un fil léger et luisant[148].
Ее Булгарин к нам занес,
Взяв в образец Альфонса Карр,
И в книжке под названьем «Ос»
(Les guêpes) принес отчизне в дар.

Oh! Le beau temps! Oh! Les beaux jours![149]
Они исчезли без следа!
Я лишь с Евгениею Тур
Схожусь во взглядах иногда.
А остальные! Nom de dieu![150]
Вы обратили фельетон
В plaisanteries des mauvais lieux[151].
«Хорош российский Геликон!»

Так Пушкин молвил в старину
(Я тоже с Пушкиным был друг).
Увы! Уж нет его! Одну
Бездарность вижу я вокруг,
Нахальство без границ и мер,
Нигилистический туман.
Кто ж остается? Я, prince Pierre…[152]
Oh! Les beaux jours du bon vieux temps![153]

Да! Геликон наш не хорош;
Mais nous avons un bon journal.
Bien rédigé par Méssaroche,
Un homme de lettres libéral[154].
C’est [155] «Женский вестник». Нынче в нем,
Как отблеск утренней зари,
Блеснула радужным огнем
Времен минувших causerie!

La causerie du bon vieux temps —
Ведь это грация сама,
Ведь это лучше, чем роман
Фейдо, Феваля и Дюма!
Ее давно уж нужно нам,
И, чтоб пополнить сей пробел,
В журнале для девиц и дам
Так называется отдел.

В отделе этом мы найдем
Всё, что нам нужно с давних пор,
Весь этот милый сердцу вздор,
Блестящий чувством и умом.
В его живой калейдоскоп
Войдет весь пестрый светский мир,
«Грейт Истерн» с критикой «Трущоб»,
 «Миантономо» и Шекспир,

Поэта светлая мечта
И философии урок,
Балы, наряды и плита,
И доктор Хан, и доктор Бок,
Огонь и лед, и мрак и свет,
Et Jean qui pleure, et Jean qui rit[156],
Et Turluru, et Turlurette!..
Да процветает causerie!

Свистать! Свистать!
Нам вторит эхо.
Но, чур! Не лгать
Орудьем смеха!
Приходит срок,
Взял верх обман —
Бросай свисток,
Бери стакан.

Пей, чуть слышна
Фальшивость нотки,
Оксгоф вина
И четверть водки,
Ведро эль-кок,
Эль-кукельван.
Бросай свисток,
Бери стакан.

Чем разделять
Кастратов славу,
Уж лучше спать
Вались в канаву,
Без задних ног,
Мертвецки пьян.
Бросай свисток,
Бери стакан.

Уж лучше, брат,
Пить мертвой чашей
Забвенья яд,
Чем в прессе нашей
Зловонных строк
Впивать дурман.
Бросай свисток,
Бери стакан.

Газетный лай
И обезьянства
Пренебрегай
В величьи пьянства.
Оно порок,
Но не обман.
Бросай свисток,
Бери стакан.

Знаю я, читатель, что делами
Важными по горло ты завален,
Чтоб моими тешиться стихами,
Как бы ни был взгляд мой идеален.
Но утешься: я не древний эллин;
Я, как ты, забыл об идеале;
Жизнью я достаточно обстрелен,
И поэт во мне «скончался вмале».

Как Полонский, я «блохой укушен»
(То есть: жизни опытом пришиблен),
Лишь к богатствам я неравнодушен,
Как Карпович и издатель Тиблен.
В 200 000 выигрыш билета —
Вот источник светлый накоплений
Вдохновенья и богатств поэта
Современных русских обозрений.

«Наше время» Павлова пропало!
Ныне с «Новым временем» Киркора,
Говорят, блаженство близко стало,
Богатеть должны мы очень скоро.
С этим новым временем условясь,
Пред одним богатством я склоняюсь —
Как поэт, вполне обсоловьевясь[157],
Перед ним лишь я утибленняюсь[158].

С новым годом вовсе не желая
Слыть врагом спокойствия заклятым,
Я тебе, читатель, поздравляя,
Одного желаю: быть богатым.
Чтобы ты вкушал, как на Парнасе
Некий бог, роскошнейшие яства,—
А уж там Карпович в «гласной кассе»
И без нас распределит богатства!

Последний экипаж людской
           Пою я в песне, дроги.
Вот выбор песни! Что ни пой,
           А всё протянешь ноги.
Придется всем от всяких бед
           Навек освободиться;
Что ж за несчастье — в лучший свет
           На дрогах прокатиться?

В былые дни, без лишних слов,
           В урочный час к могиле
И богачей и бедняков —
           Всех на руках тащили.
Стал ныне человек умней
           И самых бедных даже
Препровождает в мир теней
           В приличном экипаже.

Богач со смертию всего
           Лишается и плачет.
Я — не оставлю ничего;
           Я — в выигрыше, значит.
Я в этот мир пришел пешком,
           Но на свиданье к деду
Хоть и на дрогах, хоть шажком,
           А все-таки поеду.

За колесницей богача —
           Тщеславия затеи —
Ливрейный траур волоча,
           Толпой идут лакеи.
А я богат и без ливрей,
           Богатствами иными:
Пойдет кружок моих друзей
           За дрогами моими.

Веселость, гений мой! я жив,
           Покуда ты со мною;
Когда ж и ты, на мой призыв,
           Окажешься мечтою —
Тогда скажу, махнув рукой,
           Совсем готов к дороге:
Что ж делать! Стих пришел такой;
           Закладывайте дроги!