Леонид Богданов - Телеграмма из Москвы
-- Ура!..
Мощная сельскохозяйственная техника действительно прибыла. К правлению колхоза "Изобилие" с громом и треском подкатил комбайн. Это была огромнейшая махина величиной с двухэтажный дом. С него спрыгнул вымазанный до неузнаваемости в масло и сажу комбайнер и с гордостью похлопал комбайн по боку:
-- Во! Самый большой в мире!
Затем он нырнул в необъятную утробу самого большого в мире и оттуда, как из пустой бочки, прогудел:
-- Ребята! А как бы разжиться у вас веревкой? Коробка скоростей отваливается, проклятая...
Веревку ему дали, и он долго, почти целый час, стучал в чреве комбайна, пыхтел, кряхтел и, наконец, вылез наружу.
-- Сейчас поедем!
Через десять минут комбайн задрожал всеми частями, как желе на тарелке во время землетрясения, несколько раз выстрелил, пустил облако дыма и загромыхал по дороге. За ним бежала толпа восторженных ребятишек:
-- Едет!.. Едет!..
Некоторые дети с визгом цеплялись за задок комбайна. Но кататься им долго не пришлось: через полкилометра комбайн ухнул, эхнул, по его огромному телу прокатилась судорога, затем он подпрыгнул и стал, как вкопанный, и еще долго от него, как от разбитой гитары, расходился волнами гул.
-- А, чтоб тебя! -- выругался комбайнер и живо нырнул в механическую утробу. Он долго там стучал, пыхтел и, наконец, спросил:
-- Ребята! Нет ли у вас гаечного ключа "три четверти"?
-- Откуда?
-- Придется ехать в МТС, -- сообщил комбайнер, вылезая наружу.
-- У нас на всю МТС два гаечных ключа "три четверти", так что с машинами их не дают. Лошадку бы мне, я мигом. Туда сорок километров и обратно сорок, за два дня съезжу.
-- А обратно везти гаечный ключ надо? -- осторожно спросил пред-колхоза.
-- А то как же? Там всегда на них очередь. Люди за сто километров приезжают...
-- А, ну тебя с твоим комбайном!
-- Как хотите. Мне все равно. А вы и за простой заплатите.
Председатель помялся, помялся и дал комбайнеру лошадь. И как не дать механизатору клячу? Простоит комбайн без работы, а все равно плати МТС. И плати немало, почти треть всего колхозного урожая.
Слабо подвигалась без механизации уборочная. Косы, серпы были оставлены в наследство еще дедами и прадедами. Теперь в СССР их почти не выделывают. Все внимание обращено на производство новейшей и мощной техники. И стояла эта техника посреди дороги, огромная, недвижимая и такая же полезная в сельском хозяйстве, как египетская пирамида.
В отличие от своих западных коллег, советский механизатор хорошо знает машины. Он знает, где надо вставить обыкновенный гвоздик, где подложить десятикопеечную монету, где вынуть лишний винтик, чтобы машина заработала. Поэтому, когда комбайнер привез через два дня гаечный ключ "три четверти", не прошло и трех часов, как комбайн двинулся в поле. Он, медленно покачиваясь, наползал на низкорослую чахоточную пшеницу, и летели во все стороны колосья, зерно, солома и даже комья земли. За ним на почтительном расстоянии шли шесть колхозниц и, ловко орудуя косами, скашивали то, что не захватил или пропустил комбайн. Во второй волне шло семь колхозниц и сгребали граблями растерянную комбайном солому. А в третьей волне шли две колхозницы и подбирали растерянные комбайном колоски. А еще дальше шли Кошкин, Сечкин, Матюков и, специально выделенный райкомом, уполномоченный по комбайну парикмахер Главнюков. И каждый из них занимался своей работой: Кошкин кричал на колхозниц: Сечкин записывал, сколько какая колхозница сделала; Матюков кричал на Кошкина и Сечкина; а Главнюков, за дальностью расстояния, просто показывал комбайнеру руками "жми, жми!" и иногда грозил кулаком.
Но эта идиллия социалистического механизированного труда продолжалась недолго. Убрав за пять часов половину участка у Зеленого Клина, комбайн вторично сыграл мелодию разбитой гитары и остановился. На этот раз не помог и магический ключ "три четверти". Пока уполномоченный Главнюков бегал вокруг комбайна и давал парикмахерские указания механизатору: "Освежи подшипники... промылить бы свечи...", четыре колхозницы не спеша докосили вторую половину участка Зеленого Клина. Уже в темноте, согнанные с двух колхозов все лошади и коровы с трудом потащили на буксире комбайн в МТС на ремонт.
-- Ничего, того этого, -- раз обрев оптимизм, не унывал уже более Столбышев, -- кое-где еще пока работают машины, а если и они завтра станут, то и то не беда. Главное, так сказать, это -- правильные методы руководства массами и политическое сознание масс!
Поздно ночью были разбужены и вызваны в райком двадцать членов партии, в том числе заведующий магазином Мамкин, заведующий почтой Штемпильский, банщик Беспаров и другие, и все они, получив полчаса на сборы, поспешно были отправлены в колхозы теребильщиками.
-- Ваше дело маленькое, -- инструктировал их Столбышев, -- не давайте никому дышать, теребите день и ночь всех и вся и, того этого, постоянно ходите за работающими, напоминайте, что надо удваивать и утраивать усилия. Вот и весь, так сказать, секрет руководства.
После этого Столбышев засел с заведующим отдела пропаганды и агитации райкома Точкиным за выработку плана политической учебы колхозников.
-------
ГЛАВА XVII. ОТЛИВ
Советская система устроена так же, как берег моря. Тихо на берегу. Валяются в беспорядке камни, отбросы, ракушки. Идет обыкновенная сонная и неторопливая жизнь. Так продолжается некоторое время. Потом на берег набегают волны, все кружится в хаосе, брызжет пена, вода перебрасывает все с места на место грохочет, ломает. Берега как и не было, а вместо него кипящая пучина. Так продолжается тоже некоторое время. Затем тихо на берегу... В общем, читайте с начала. Бесконечная и всегда повторяющаяся история: прилив -- отлив, прилив -- отлив...
Тихо в райкоме. Тихо в кабинете Столбышева, Везде царит спокойствие и благодушие. Столбышев не спета просмотрел районную сводку о выполнении уборочной, переправил пятьдесят на шестьдесят один и две десятых процентов выполнения и передал ее Раисе:
-- Отпечатай, того этого, начисто... Полнеешь? -- похлопал он ее карандашом пониже спины, широко зевнул и сладко потянулся: -- Э-эх!
-- А не много ли? -- спросила Раиса, указывая на процентные данные.
-- Какая разница?.. Успеем... Э-эх! Сходить бы рыбку половить от нечего делать...
Может быть Столбышев и пошел бы ловить рыбу, но к нему пришел председатель колхоза Утюгов и завел длинный и хитросплетенный разговор:
-- Вы, дорогой товарищ Столбышев, нам, как родной отец, а мы вам, как дети. Разрешите же мне говорить перед вами, как перед самим Богом. Только правду-матушку. И излить вам все, что накопилось на душе...
Столбышев расползся на стуле, как кусок растаявшего масла на горячей сковородке, и милостиво кивнул головой. Утюгов быстро глотнул слюну, набрал побольше воздуха в легкие и его понесло, понесло. На протяжении часа он наговорил секретарю райкома столько комплиментов, сколько, примерно, за это же время все остальные мужчины в мире наговорили комплиментов своим женам, невестам и возлюбленным. И это даже при том условии, что в другом полушарии была ночь -- время особенно щедрое на раздаривание ласковых слов.
Когда Столбышев раскалился уже до такой точки, что реагировал на слова Утюгова "что будет с райкомом, если вы, не дай Бог, занедужаете?" скорбным вздохом и осторожным прощупыванием своего живота, Утюгов алчно облизнул пересохшие губы и перешел на трагический полушепот:
-- Как можно так надрываться на работе?.. Вы себя губите!.. Вы работаете один за всех...
-- Надо жертвовать собой. Партия, так сказать, нас своей грудью вскормила. Для нее...
-- Да, да, да!.. Мудрейшие слова. Но вы не имеете права сгорать на работе! История и партия вам этого не простят. Мое сердце обливается кровью, когда я вижу... Эх! Да что там говорить... -- Утюгов вынул носовой платок и слезливо высморкался. -- Вам обязательно нужен хороший помощник, -- в порыве преданности посоветовал он. -- Да, вам нужен помощник, хороший и верный человек. Такой, чтобы понимал и в сельском хозяйстве и в теории марксизма. Он должен быть такой, что стоит вам только спросить: "Утюгов! Скажи, как понимать, что бытие определяет сознание?" -- председатель колхоза сделал эффектную паузу и вопросительно посмотрел на Столбышева.
Тот несколько расширил глаза и неожиданно заговорил с другом:
-- А как у тебя, того этого, с воробьепоставками?
-- Мало воробья в последнее время в наших местах стало.
-- Что сделаешь? Перелетная птица. Они на зиму в теплые страны улетают. В Грецию, того этого, и вообще... Торопиться надо...
-- Я и тороплюсь. Сегодня привез тридцать две штуки. Скоро привезу больше... Да... Значит, спросите вы помощника: "Утюгов, как понимать, что бытие определяет сознание?.."
-- А уборочная, так сказать, ничего?
-- Нормально... И вот должен он вам сразу же ответить: "Хорошо живет человек, значит, сознательный. Плохо живет -- несознательный." Вот, как надо отвечать!
