Леонид Барац - Мексиканские негодяи
- И что?
- Кому ты это отправил?
- Самому себе.
- Зачем?
- Понимаешь, Мария… иногда мне нужна поддержка… а ты не всегда даешь мне ее. Вот я и подбадриваю себя разными смс-ками.
- Да? А почему тогда оно отправлено Луизе?
- Хм. Если ты дашь мне 15-20 секунд, я отвечу на твой вопрос. (Пауза). А, вот же! Согласись, Мария, странно получать СМС от самого себя. Поэтому я договорился с Луизой, что когда мне будет особенно тяжело, я буду отправлять ей смс-ки, а она будет пересылать их мне, как будто я получаю их от кого-то другого.
- Да? А вот это: «Ты самый нежный».
- И что? Я так действительно считаю. Знаешь, как нежно я мою себя в душе… нежно укладываю себя спать…
- А вот это: «Встречаемся в 4 часа у фонтана, моя толстая дура усвистела к своей маме».
- О-хо-хо… У тебя есть время, Мария?
- Зачем?
- Возможно, моего ответа придется ждать долго. (Пауза). А, так это же первая фраза из моего романа. Я не говорил тебе, Мария, я начал писать роман, и отправил себе эту фразу, чтобы не забыть… что я начал его писать.
- Получается, ты мне все объяснил. Но почему-то я все равно чувствую себя обманутой.
- О, Мария, это связано с разочарованием от политики нынешнего правительства, которое столько всего обещает, но ничего не делает. Все, Мария, ложись спать, а я пойду, позвоню Луизе, чтобы она мне перезвонила, как будто это я себе звоню.
199.
- Антонио! Антонио!
- Что, Мария?
- Антонио, давай купим новый телевизор.
- Зачем?
- Просто, у всех уже новые, цветные, с дистанционным пультом.
- Мария, во-первых, черно-белое – это сейчас очень модно. А во-вторых, я вот подумал – если твоей бабушке, этой выжившей из ума старухе, перевесить слуховой аппарат на нос, станет ли она лучше нюхать?
- Не думаю. Скорее, она станет лучше слышать носом. А при чем здесь это, Антонио?
- Ни при чем. Просто я пытался сменить тему. Кстати, Мария, от твоей бабушки все равно никакой пользы, не считая того, что на нее можно ставить горячий чайник, он тогда медленней остывает. Так вот, давай использовать ее вместо пульта.
- Как? А куда засовывать батарейки?
- Куда хочешь, Мария, это же твоя бабушка. Смотри, она сидит на коляске, я толкаю ее ногой… (Грохот). Ну, не так сильно. И стараюсь попасть ее носом в нужную кнопку.
- Здорово, Антонио. Только надо, чтобы она как-то возвращалась.
- А мы привяжем к коляске веревочку, а лучше резинку. Так и бабушке будет веселее, и мы сможем не покупать новый телевизор.
- И ведь этот пульт никогда не потеряется!
- Да, а если он сломается, то не жалко.
200.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Дай мне денег.
- Зачем тебе, Мария?
- Я хочу купить новое моющее средство.
- Так, Мария, давай разберемся. Чем тебя не устраивает старое средство?
- Тем, что оно кончилось.
- Мария, ты ведешь себя как минимум неэтично по отношению к старому средству. Вот, у тебя год назад умер дядя. Ты же не побежала тут же искать себе нового.
- Но это же разные вещи…
- Ничего не разные! Тебе нравилось это средство? Ну, отвечай!
- Нравилось…
- Вот. Тогда подожди хотя бы сорок дней.
- Просто скажи, что не хочешь давать мне деньги.
- Да ничего подобного! Вот деньги, на, держи. Иди, и купи на них текилу.
- А-а-а, Антонио, как же так? Ты себе можешь купить новую текилу вместо закончившейся, а я моющее средство – не могу?
- Мария, мне стыдно за тебя! Это же принципиально разные вещи. Мыть посуду без моющего средства можно, а пить текилу без текилы нельзя.
- Да, Антонио, пожалуй, ты прав. Я только одного не поняла – вот эта вот параллель с дядей…
- Параллельно с дядей лежит тетя. Все, Мария, беги в магазин, помянем твоих родственников.
201.
- Мария!
- Что с тобой, Антонио? Почему у тебя такой заговорщический вид?
- Мария, сядь. Мне нужно с тобой посоветоваться.
- Что случилось?
- Мария, ведь правда, ты – мой самый близкий человек?
- Да, Антонио, конечно.
- Спасибо, я не ждал от тебя другого ответа. Значит, я могу быть с тобой максимально искренним?
- Конечно, Антонио, о чем ты говоришь!
- Или, может быть, мне не стоит загружать тебя своими проблемами?
- Как тебе не стыдно, Антонио! Я тебя слушаю.
- Ну, хорошо. Смотри, сегодня вечером мы с ребятами хотим на всю ночь заказать сауну, приехали три прекрасных блондинки… в общем, мне нужно что-то сказать жене.
- Понятно. А скажи ей, что ты идешь на футбольный матч.
- Но ведь до утра…
- А-а… А ты скажи, что это очень важный матч, в котором будут несколько таймов, потом дополнительное время, потом серия пенальти, а потом матч будет переигран из-за ошибки судьи.
- Я уже так говорил – вчера, когда ночевал у любовницы.
- Ай-яй-яй… Тогда расскажи мне немножко о твоей жене. Какая она?
- Она такая… большая толстая усатая дура.
- Не повезло тебе. Но я сейчас не об этом. Она доверчивая?
- Ну-у… довольно таки.
- Доверчивая дура. Что же тебе еще надо? Скажи ей что угодно, например, что соседи попросили тебя посидеть с грудным ребенком, пока они съездят в Европу и вернутся – как раз до утра.
- Но я не умею обращаться с детьми… и не люблю детей… и нет у нас соседей с детьми.
- Антонио, это же неважно! Она-то поверит.
- Да, ты права. Спасибо, Мария, так я и сделаю.
- Ну, что, Антонио, здорово мы с тобой придумали, как обмануть твою толстую дуру-жену?
202.
- Антонио! Антонио!
- Мария, подожди, я смотрю футбол.
- Вот об этом я и хотела с тобой поговорить!
- Сейчас не стоит, Мария. Куда ж ты бьешь?!!
- Прекрати немедленно, Антонио! Ты только и делаешь, что смотришь футбол и пьешь текилу.
- Да, Мария. Иди к воротам. Иди к воротам!… козел!
- Все, мне это надоело.
- Мария, немедленно отойди, ты перекрыла мне экран.
- Не отойду.
- Ясно. Тогда быстро беги к аптечке.
- Что? Что такое?
- Неси бинт, зеленку и упаковку анальгина, только очень быстро.
- У тебя болит голова? Я говорила, нельзя все время смотреть футбол.
- Да, да, Мария, ты все время говорила. А надо было как раз молчать.
- Вот лекарства.
- Отлично. И дай мне вон ту сковородку.
- На. А зачем тебе все это?
- Подожди, Мария, сейчас ты все поймешь. (Ба-бах!).
- Ой, Антонио, как больно! И кровь течет. Что делать?
- Намажь зеленкой и перебинтуй.
- Да, правда. Спасибо тебе… Ой, как болит голова.
- Перед тобой анальгин.
- Действительно. Антонио, а откуда ты знал, что мне все это понадобится?
- Попробуй сама догадаться.
- Может быть, это настрадал Предсказамус?
- Что?
- Настрадал Предсказамус…
- Н-да, Мария, похоже, я немножко переборщил.
203.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Смотри, что написано в газете.
- Где? Ага, вот: «Жирафу пересадили донорскую шею»…
- Да нет, выше.
- «Дикие кактусы закололи прохожего».
- Ну, что ты читаешь? Короче, там написано, что в России пересажали весь ЮКОС. Ты не знаешь, что это такое?
- ЮКОС? Ну, раз его сажают, то это, наверное, какая-то сельскохозяйственная культура, типа пшеницы или кукурузы.
- А почему они не сажают пшеницу или кукурузу?
- Видишь ли, Мария, в России очень холодно, и сажать пшеницу бессмысленно, она не вызревает. А вот ЮКОС можно сажать круглый год.
- А почему там написано «компания ЮКОС»?
- Ну, это как раз просто. Помнишь, в России была хрущевская кампания, когда сажали одну кукурузу?
- Нет.
- Я тоже, но это почему-то помнят авторы, которые нас пишут. Так вот, теперь у них кампания по сажанию ЮКОСА.
- А что они будут делать, когда эта кампания закончится?
- Начнут сажать какую-нибудь другую компанию. В России найдут, что сажать, Мария.
- Какой ты у меня умный, Антонио. Хорошо, что ты живешь в Мексике, а не в России, иначе бы тебя давно посадили.
204.
- Антонио, Антонио!
- Да, Мария.
- Я тут регулярно посещала «Неделю русской поэзии», которая проходила 1и 2 декабря…
- Подожди, Мария, я что-то не понял. А почему в этой неделе было всего два дня?
- Потому что объявлять меньше, чем неделю русской поэзии неудобно, а выдержать дольше двух дней невозможно. Так вот, один из этих негодяев – русских поэтов, написал «Поэт в России больше, чем поэт». Не понимаю, что это значит.
- Это значит, что если ты русский поэт, ты больше какого-то другого русского поэта.
- А тот другой? Он же тоже русский поэт?
- А он больше какого-то следующего русского поэта. И так далее, до самого маленького русского поэта. Принцип русской матрешки.
- Но ведь тот, самый маленький русский поэт – он же тоже должен быть больше какого-то поэта.
