Марк Тарловский - Остров Фиаско, или Последние приключения барона Мюнхаузена
Я расхохотался:
— Султан, вы управляете своими подданными, а ваши часы — их часами. Это очень мудро. Но иногда вы должны сверять свои часы с их часами, чтобы идти в ногу со временем.
— Нельзя ли покороче? — сердито перебил султан.
— Дело в том, что Земля в Турции крутится так же быстро, как и раньше. Но стрелки ваших часов, султан, крутятся еще быстрее.
— Вы хотите сказать, что мои часы спешат?
— Ровно на двенадцать часов! Вот почему в полночь у вас светит солнце, а в полдень сверкают звезды.
Султан грозно нахмурил брови:
— А почему мои часы спешат?
— Потому что спешат минуты.
— А почему спешат минуты?
— Потому что спешат секунды.
— А почему спешат секунды?
— Потому что их подгоняет маятник.
К счастью, я прекрасно разбираюсь в часах. В один миг я починил маятник и превратил полночь в полдень!
Война
Утром вся Турция ликовала!
День кончился вовремя, и ночь тоже! Земля крутилась превосходно, и все турки вместе с ней! Никто не отставал!
В мою честь султан устроил пир на всю страну. В разгар праздника во дворец вернулись гонцы с огромными воздушными шарами. Султан сдержал свое слово: все турецкие бабочки были пойманы и доставлены в этих шарах. Но, увы, среди них не оказалось моей замечательной бабочки, и я тут же приказал:
— Отпустите их, пусть летят в родные края!
В ту же секунду гонцы проткнули шары — и грянул такой залп, словно целый полк солдат выстрелил разом!
Это лопнули воздушные шары, и весь Стамбул ахнул от восхищения, потому что все бабочки Турции взвились в небо!
Пораженный этим сказочным зрелищем, я сказал султану:
— Даже самый праздничный ночной фейерверк не сравнится с этим — при солнечном свете!
— Нет, Мюнхаузен, — возразил султан, — самый лучший фейерверк на свете — в честь победы!
Я спросил:
— Султан, вы любите войну?
— Нет, — ответил мудрый правитель, — я люблю мир. Но после войны. Вот почему я так часто воюю, — тут он тяжело вздохнул. — К сожалению, войну затеять не так-то просто. Нужна уважительная причина. А найти ее ужасно трудно.
В этот миг раздался пушечный выстрел, и султан подскочил на троне:
— Проклятие! Как же я забыл! Это король Франции привел свой военный флот в Турцию!
— Значит, — спросил я, — у вас с ним есть причина для войны?
— Еще бы! — откликнулся султан. — Остров в море! Из-за него мы и сражаемся!
— Остров? Какой остров?
— Мой! — ответил султан.
— А как он называется?
— Мой! — повторил султан. — Король Франции называет его точно так же.
— Странное название, — удивился я. — Никогда не видел этого острова на карте.
— Его и нет на карте, — объяснил султан. — Он слишком маленький.
— А кто на нем живет?
— Никто. Он не пригоден для жизни. Но для войны — в самый раз!
И тут, как нарочно, французский флот дал залп из всех орудий!
— Скорее! — завопил султан. — Король Франции вот-вот начнет сражение, а у меня еще ничего не готово!
— Не стоит так волноваться, милейший султан, — ответил я, — французский король — джентльмен. Он подождет…
Но султан и слушать меня не стал. Он тут же отдал приказ, и все турки помчались точить сабли. А потом вывели корабли в море.
Тем временем вдали показался французский флот, и я увидел, что французский король смотрит в подзорную трубу на турецкого султана. А турецкий султан, стоя на капитанском мостике, смотрит в подзорную трубу на французского короля. И хотя расстояние между ними было добрых пять миль, они оба величественно кивнули друг другу.
Вот что значит королевская вежливость! Короли и султаны могут биться насмерть, но перед битвой обязательно пожелают сопернику здоровья.
Так случилось и на сей раз.
Отвесив друг другу поклон, король и султан дали залп из всех пушек разом! Впрочем, все французские ядра благополучно перелетели через турецкие корабли, а все турецкие ядра — через французские корабли. Перелет!
Новый залп — и все ядра снова шлепнулись в воду. Недолет!
Три часа подряд французы и турки палили из пушек, но так и не смогли попасть друг в друга: силы были слишком равны.
Стало ясно, что победит та из сторон, к которой примкну я. Но об этом не могло быть и речи! И султан, и король были моими друзьями. Поэтому я сел в свою лодку и под белым флагом подплыл к сражавшимся. Бой тут же прекратился.
Похвалив за доблесть и султана, и короля, я предложил им заключить мир и устроить фейерверк. И тот и другой дружно согласились, но при одном условии: если противник признает свое поражение.
— В таком случае продолжайте! — сказал я.
Это было мудрое решение. Увы, вслед за ним я принял еще одно решение, которое едва не погубило меня.
Я направил свою лодку в открытое море, чтобы наблюдать за сражением издали. Как вдруг навстречу мне вылетел корабль под черным флагом. Пираты! Злодеи скрывались за горизонтом.
В глазах у меня так зарябило, что я крепко зажмурился. И было отчего: все семь цветов радуги били мне прямо в глаза! Не долго думая, я выхватил саблю — и правильно сделал. В тот же миг незнакомец тоже выхватил саблю. И мы кинулись друг на друга.
В один миг они навели на меня пушки и после яростного сопротивления захватили в плен. Все пираты, как один, были одноглазые, с черными повязками и злые как черти! Обыскав меня с ног до головы, они пришли в бешенство и стали допытываться, где мои драгоценности.
— Скажи, куда ты их запрятал! Или мы тебя замучаем!
Но тут вмешался капитан:
— Не надо его мучить! Мы честные, благородные пираты, а не злодеи! Я знаю, где его драгоценности… В его собственном животе. Он проглотил их! Давайте-ка лучше разрежем его живот и честно, благородно разделим добычу!
Пираты пришли в восторг, а я — в ужас!
— Остановитесь! — закричал я. — Вы только зря убьете меня! В моем животе ничего нет!
Но пираты только хохотали в ответ. Они сорвали с меня одежду, швырнули на палубу, и не успел я опомниться, как надо мной уже склонился корабельный кок с огромным ножом в руке.
«Все кончено! — сказал я себе. — Умри как герой, Мюнхаузен!» И закрыл глаза. Но в тот же миг над морем прокатился голос:
— Держись, Мюнхаузен!
Боже мой! Я узнал голос короля Франции! Пираты подскочили как громом пораженные! И в ту же секунду над морем прогремел еще один голос:
— Держись, Мюнхаузен!
«Но это же голос турецкого султана!» — догадался я. И, вскочив на ноги, увидел, что с запада к пиратскому кораблю на всех парусах несется весь французский флот.
А с востока несется весь турецкий флот!
И тут раздался такой грохот, что все пираты как подкошенные упали на колени. Это все французские и турецкие корабли выстрелили разом!
— Прости нас, добрый Мюнхаузен! — завопили разбойники, протягивая ко мне руки. — Спаси нас, добрый Мюнхаузен!
А я бегал вокруг них раздетый догола и бил их, и бил по щекам:
— Вот вам ваши драгоценности! И вот вам ваши драгоценности! Получайте! Получайте!
Король и султан рука об руку поднялись на пиратский корабль, и я поздравил их с блестящей победой.
— Спасибо, Мюнхаузен! — дружно воскликнули оба правителя. — Это была действительно блестящая победа! Мы разбили этих негодяев в пух и прах!
— Совершенно верно, — подтвердил я. — Вдвоем вы непобедимы!
— Ах, дорогой Мюнхаузен! — воскликнули они. — Никогда в жизни мы не были так счастливы, как сегодня!
— Потому что сегодня вы подняли меч во имя добра и справедливости и одержали победу над злом! — сказал я.
— Это единственная уважительная причина для войны!
Что касается пиратов, то они просто рыдали от счастья, когда я уговорил султана посадить их в тюрьму. Сам султан хотел посадить их на кол!
Ого-го
Да, пираты рыдали от счастья и осыпали меня словами благодарности. Но я их не слушал. Вы спросите почему? Да потому что я слушаю только то, что мне по душе. Весь прочий словесный хлам я пропускаю мимо ушей. Если же по какой-либо случайности нежелательное слово все-таки влетает мне в одно ухо, то сейчас же вылетает через другое.
И только однажды мне чертовски не повезло. Странное, нелепое словечко застряло у меня между ушей и никак не хотело выскакивать. Это было так ужасно, что даже сейчас я не решаюсь произнести его вслух. А вдруг и с вами случится такая же беда?
Впрочем, решайте сами. Кто боится, пусть затыкает уши. А кто нет, пусть слушает.
Вот это слово — «ого-го!»
И с тех пор как оно застряло у меня в голове, вся моя жизнь превратилась в сущий ад. Утром мне говорили:
— Доброе утро, барон Мюнхаузен!
