Стивен Гуттенберг - Полицейская Академия
– Ты действительно хорошо в этом разбираешься? Напарница удовлетворенно хмыкнула.
– Еще бы,- сказала она,- я думаю, даже среди наших полицейских экспертов не много найдется людей, которые по звуку могут отличить выстрел из «Беретты» от выстрела из «Парабеллума» того же калибра!
А ты можешь?
Еще бы!
Джон, аккуратно загасив сигарету, выкинул окурок в мусорный ящик.
– Ты знаешь,- сказал он,- судить о сущности вещей по простому взгляду на них не так уж и сложно. Я тоже кое-что умею.
– Например?
– Например,- определять некоторые антропометрические особенности женщины, в частности – глубину ее скважины…
Это каждый дурак может!
Я имею в виду – даже не раздевая ее…
А как?
– Достаточно посмотреть на ее руки. Если ладонь широкая, а пальцы – массивные и короткие, значит, мышеловка будет тоже широкая, хотя и неглубокая. Узкая
ладонь с небольшими пальцами свидетельствует о том, что
щель узка и мала…
В это время в полицейской машине запищала рация.
– Трахтенберг и Насименто, у вас все в порядке?- послышался голос Саманты Фокс.
– Благодарю, все о'кэй!- ответила Элизабет и, повернувшись к Джону, спросила:
– А если чисто профессиональные особенности накладывают свой отпечаток на руки женщины – например, у музыкантов, секретарь-машинисток, женщин, которые служат в полиции – им приходится часто держать в руках оружие…
– Изменений практически не бывает,- заверил Джон,- во всяком случае, строение рук женщин-музыкантон, секретарь-машинисток, а также полицейских – всех, что встречались в моей практике, говорит о полном соответствии с их чисто женской антропометрией.
Трахтенберг критически осмотрела свои руки.
– А что бы ты сказал обо мне? Джон внимательно изучил ее ладони и, глянув на Элизабет, произнес:
Очень изящная рука. Длинные пальцы, узкая ладошка… Мне кажется, что глубокое и очень неширокое… Именно такое, как я люблю.
– А ты действительно прав!- воскликнула Элизабет.- Видимо, ты большой специалист в этом деле! Как и ты – и огнестрельном оружии,- улыбнулся
Насименто. Трахтенберг придвинулась поближе.
– Очень странно,- сказала она,- что два человека, имеющих такие схожие увлечения и столь страстные в своих хобби до сих пор не подружились…
– Это что, приглашение в гости?- поинтересовался Джон.
– Считай, что да.
– Отлично! Думаю, что в конце недели мы сможем пронести вечер где-нибудь в загородном ресторане, а потом съездим к тебе домой – ты покажешь мне свою коллекцию
оружия…
– Думаю, что ты тоже не откажешь мне в удовольствии и продемонстрируешь еще раз, на что способен твой крупнокалиберный кольт,- улыбнулась Элизабет. В это время рация в машине вновь запищала.
Трахтенберг и Насименто?- на этот раз полицейский патруль вызывал сам капитан Маузер,- ну, как у нас проходит первое совместное патрулирование? Аппарат взял Джон.
Отлично, сэр, все в порядке. Да, господии капитан, большое вам спасибо, что вы дали мне в напарницы такого опытного полицейского, как Элизабет Трахтенберг,- поблагодарил Насименто,- работа с ней действительно может научить многим полезным вещам…
В семь тридцать утра, ровно за полчаса до начала дежурства, МакКони заехал к лейтенанту Шлегелю – в этот день они, по распоряжению Маузера, должны были нести совместное патрулирование.
Лейтенант уже проснулся и, завтракая овсяными хлопьями «Чемпион», смотрел по телевизору утренние новости.
Привет!- поздоровался МакКони.
Здравствуй,- ответил тот с набитым ртом и,
продолжая есть, показал на стул в углу,- садись, Джерри. МакКони опустился на указанное лейтенантом место
и тут же свалился на пол – ножка у стула была сломана.
Извини, приятель,- спохватился Шлегель,- забыл тебя предупредить: в этом доме нет ни одной целой вещи. Вся мебель принесена мною со свалки. Впрочем,- лейтенант указал на кожаное кресло,- вот оно, кажется, целое.
Спасибо,- поблагодарил МакКони,- я лучше постою.
– Ну, как знаешь,- ответил лейтенант.
Джерри осмотрелся. Квартира, где жил Шлегель, была похожа на нечто среднее между магазином случайных вещей и приемным пунктом стеклотары. Какие-то полуразвалившиеся шкафы, несколько телевизоров, среди которых только один был рабочий, колченогие столы, разбитый серебристый видеомагнитофон, а главное – множество всяких порожних бутылок – из-под виски, содовой,«пепси» и «коки», из-под «спрайта» и пива… Поймав удивленный взгляд коллеги, Шлегель сказал:
– Нравится? У меня есть одно маленькое увлечение
– во время дежурства я люблю иногда заглянуть в мусорные
баки. Подчас можно обнаружить много интересных вещей… МакКони вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Например – отрезанную голову?- спросил он.
Это не самое интересное.
А что ты считаешь стоящим своего внимания?
– Те же пустые бутылки. Люди их не сдают, у многих нет времени, а мне, что ни говори, хоть небольшая, но прибавка к зарплате.
– Это у тебя все оттуда?- МакКони указал на пустые стеклянные емкости.
Да, оттуда.
А почему не сдаешь?
Жду, пока накопится на машину. Хочу купить
себе новый «линкольн». МакКони несколько озадачился.
– Ты мог бы сдавать те же бутылки понемножку и откладывать деньги в банк…
– Ты ничего не понимаешь,- досадно перебил его Шлегель,- пустые бутылки в квартире – лучший способ вложения и сохранения денег.
– Почему же?
– Во-первых, банк всегда может обанкротиться – а, значит, плакали мои денежки. Во-вторых, банк могут ограбить. В-третьих, ограбить могут меня, если я буду хранить наличку в этой квартире. А так, подумай сам: заберется вор сюда, и что же он увидит? Только стеклотару. Не будет же он тащить ее домой! А пустые бутылки всегда в цене. Это – самая твердая валюта из всех, мне известных!
– А мебель, телевизоры, видик – тоже все оттуда?
– Честно говоря, специально я этим не занимаюсь, мое призвание, моя страсть – стеклотара. Эти цацки – так, по ходу действия.
– И много ты уже накопил?- поинтересовался Джерри.
– На колеса и автоматическую трансмиссию уже
есть,- скромно ответил Шлегель. МакКони покосился на заставленные полки.
Мне кажется,- сказал он,- что тут гораздо больше, чем на колеса и автоматическую трансмиссию. Ты недооцениваешь себя, лейтенант.
Кстати, может быть, перед дежурством ты хочешь перекусить?- спохватился Шлегель.- У меня тут есть готовый пудинг. Принести?
А пудинг – тоже из мусорного бачка?- с улыбкой спросил МакКони.
Разумеется. Но ты не брезгуй – он совсем не грязный. Правда, в нем было несколько окурков, но я их выковырял. Так принести или нет?
МакКони брезгливо поморщился.
Спасибо, не надо…
Ты отказываешься? Зря…
У меня аллергия на окурки…
Но их там действительно нет! А если и найдешь хоть один, дам тебе ложечку, повыковыриваешь…
У меня аллергия и на пудинг. И вообще на все, найденное на помойке…
А по мне – лишь бы было чисто. Если хороший, калорийный продукт лежит в мусорке – почему бы его и не взять? Не пропадать же добру…
Даже с окурками?- не выдержал МакКони. Лейтенант возмущенно замахал руками.
– Но ведь любой мусор всегда можно удалить – ложечкой либо какой-нибудь щепкой… Короче – не хочешь завтракать, твое дело. Оставайся голодным…
Шлегель, доев овсяные хлопья, вынул из холодильника пудинг.
– Последний раз спрашиваю – будешь или нет?
МакКони вздохнул.
– Слушай, а почему ты такой настырный?
– Я не настырный, я просто забочусь о новичке – ты же сам слышал, что сказал капитан Маузер – каждый новичок должен работать с опытным полицейским офицером…
– А при Лассарде тоже так было?- спросил Джерри.
Нет. Он доверял всем, в том числе и новеньким.
А он действительно уходит от нас?
– Да,- вздохнул Шлегель,- вчера написал рапорт. А все из-за этого ублюдочного Маузера…
– Не говори,- согласился МакКони,- боюсь, скоро он до всех доберется…
На экране телевизора появился популярный телеведущий Джордж Хильер.
– Передаем утреннюю сводку последних известий. Только что стало известно, что сегодня рано утром взбунтовались заключенные федеральной тюрьмы 21-ТТА. Захватив в заложники начальника исправительного учреждения и трех охранников, они выдвинули ряд требований, касающихся досрочного освобождения некоторой части узников. В случае отказа они грозятся распилить заложников бензопилой. Ситуация очень напряженная. Для переговоров с заключенными выехала мэр Нью-Йорка Мери Сьюзил. После небольшой рекламной паузы мы продолжим наш выпуск.
На экране появился рекламный ролик, снятый по мотивам Марка Твена: девочка Бекки Тэтчер, стоя на берегу Миссисипи, старательно застирывала свои трусики. В это время откуда-то появились Том Сойер и Гекльберри Финн. Уложив девочку на песок и заломав ей руки за спину, они задрали платье и принялись по очереди за свою жертву. «Насилуют!» – что есть мочи закричала Бекки… В кадре крупным планом появилась тетушка Полли.«Насиловали, насилуют и будут насиловать, дорогие девочки, пока вы не купите стиральную машину «Амазонка»!» – сказала она.
