Ал Райвизхем - Двадцать лет спустя (с половиной)
- А как же утверждения этих господ? – воскликнула потрясенная услышанным королева.
- Лживы до последнего слова, как и они сами, - проинформировал королеву благородный Отос. – Как солдат, я не умею врать Вам, Ваше Величество. Вас обманули, как последнюю дуру.
- Как, вы смеете утверждать, что мы закоренелые обманщики и гнусные вруны? – возмущенно сказал Фламаран, увидев, что потрясенная до глубины души королева сползла на грязный пол.
Ее быстро привели в чувство, выплеснув на нее ведро воды с грязной тряпкой, которой до этого вымыли пол.
- А Вы, господин Фламаран, которого давно разыскивает венерологическая полиция, когда последний раз пользовались контрацептивами? – вместо ответа спросил Амарис и вместе с Отосом громко рассмеялся тонкому юмору вопроса.
Услышав это, королева Англии вторично повалилась на пол, и уже не было воды, ни чистой, ни грязной, чтобы привести ее в чувство.
- Может, наберем воды из бачка унитаза? - предложил рассудительный Амарис, но был прерван Фламараном и де Коменжем, которые, изрыгая грязные проклятия и ругательства, тонко намекнули господам де Ла Фер и Д’Эрблю, что они были бы очень рады встретиться с ними на улице, чтобы двумя болячками на заднице общества стало меньше, в чем с ними вполне согласился бы любой здравомыслящий человек, ненавидящий как и они, де Коменж и Фламаран, всяких гребаных недоносков и отъявленных сволочей, которые только лишнее место на этом свете занимают, из-за чего честным людям иногда водки, денег и девочек не хватает, и что как бы было хорошо, мать их так, если кто-то благородный и смелый раза по три, нет, по семь раз выстрелил бы им в спину, аминь.
Разъяренный Амарис и благородный Отос согласились с ними по первому пункту и отмели вторые, третьи и последующие. В конце концов, спустя полчаса, после того, как даже у такого человека, как де Коменж кончились ругательства, было решено продолжить философский диспут на улице.
Вскоре, к вящему удовольствию соседей, прохожих и просто шалопаев, началась дуэль, так живо напоминавшая времена великого Ширелье.
Отос одной рукой сорвал одуванчик, а второй выхватил шпагу и принялся отражать натиск де Коменжа, нюхая одуванчик. То и дело удлинявшийся кончик шпаги Амариса заставлял отступать подлого Фламарана. Зрители тут же принялись биться об заклад. Услышав это, благородный Отос одной рукой поставил на себя десять пистолей, а затем смело отбросил шпагу и, выхватив из-за пояса пистолет, без помех разрядил его в де Коменжа. Коменж страшно выругался и рухнул замертво. Амарис же, все еще продолжал биться с подлым Фламараном. Клинки продолжали высекать искры. Фламаран пытался, несмотря ни на что проткнуть Амариса, а сам Амарис, видя, что удлиняющийся кончик, тем не менее, не позволяет без помех проткнуть противника, решил воспользоваться зазубринами на своем клинке, нанесенные таким образом, что с одной стороны шпага напоминала длинную ножовку по металлу. Помахав еще шпагой с минуту, Амарис добился своего – клинок Фламарана переломился, когда допилить оставалось совсем немного. Возникшая разница в длине шпаг позволила Амарису легко проколоть Фламарана пять-шесть раз, после чего как добрый самаритянин, благочестивый аббат поинтересовался, не может ли он чем-нибудь помочь умирающему.
- О, да! Сделай одолжение, заткнись, - прохрипел Фламаран и плюнул в аббата Д’Эрблю.
Зрители бурно приветствовали победу Амариса. Больше всех радовался Отос, поставивший на него двадцать пистолей. Благочестивый Амарис тут же принялся проповедовать что-то о добре и зле, после чего попросил присутствующих скинуться на похороны погибших. Собрав приличную сумму, друзья взвалили каждый по противнику на плечи и отрпавились на ближайшее кладбище.
Завернув за угол, друзья решили немного отдохнуть. Во время отдыха, Отос под предлогом поиска адреса, по которому надо бы выслать родным и близким погибшего не то письмо, не то само тело, принялся беззастенчиво обшаривать карманы усопшего. Найдя три пистоля в грязных носках, Отос, увидел, что Амарису повезло несколько меньше. Тот нашел письмо и принялся читать его. Письмо гласило:
«Его Высокопреосвященству Замарини, зиг его хайль!
Согласно Вашей просьбе, высылаем подкрепление для охраны этих двух говнюков, мать их так, Д’А. и П. Этим подкреплением будет спецотряд гвардейцев-десантников из ЗАД (Запасная Амьенская Дивизия). Кстати, вчера королева курила марихуану, должно быть нашла Вашу заначку.
С уважением, канцлер Сега.»
- Не кажется ли Вам, уважаемый граф, что упомянутые в письме говнюки Д’А и П удивительно смахивают на наших друзей, Д’Арнатьяна и Потроса? – спросил Амарис, стараясь незаметно поднять подписной абонемент, выпавший из кармана Фламарана. Отос только хмыкнул, увидев мельком название «Для старых развратников».
- Надо спасти Потроса и Д’Арнатьяна, который должен мне полпистоля, - еще раз хмыкнув, сказал благородный Отос.
- Если Вы еще раз хмыкнете, друг мой, я Вам завтра плюну в кофе, - пригрозил Амарис.
- Хм, - сказал граф де Ла Фер, - Вы хотите, чтобы я ухмылялся? – ухмыльнулся он, озираясь по сторонам в поисках проститутки.
- Перестаньте оглядываться по сторонам в поисках проститутки и лучше хмыкайте, черт с Вами, - взмолился Амарис, взглянув в ухмыляющуюся рожу Отоса.
Глава 39.
Примерно через полчаса, придя, наконец, к согласию, друзья решили отправиться спасать Д‘Арнатьяна и Потроса. Засунув в помойку тела Фламарана и Коменжа, друзья остановили карету, и выпрягли из нее лошадей, предварительно выстрелив в муху, севшую на лоб кучера.
Примерно в это же время, началось сражение между королевскими солдатами и слегка подвыпившими повстанцами. Королевские отряды под предводительством принца Конде, подогретые обещанием объявить Париж свободной мародерской зоной на три дня, весьма решительно двинулись в бой. Повстанцы, крича “Анархия-мать порядка”, “Да здравствует Бофор, обещавший всем по пистолю” и “Ура, коадьютор Гонди обещал всем пиво”, весьма смело и необдуманно бросились бежать. Сражение могло бы еще долго продолжаться в виде догонялок, если бы не тактическая неточность, проявленная принцем Конде. Ввиду того, что у него двоилось в глазах после вчерашней попойки во дворце, он повел свои отряды влево, тогда, как повстанцы убегали вправо. Историки отмечают, что многие в этот день проявили доблесть, метко стреляя в спину зазевавшимся повстанцам, или же, притворившись мертвым, неожиданно ударяя ножом какого-нибудь сострадательного противника. В числе отличившихся в этой битве был маршал Планше со своим полком. Его полк засел на крышах, сбрасывая на головы сражающимся куски шифера. Однако доподлинно осталось неизвестным, на чьей стороне воевал этот отряд. Маршал Планше наградил полковника Базена, лейтенанта Гримо и рядового Мушкетона, подарив им конфеты петарды.
- Они взрываются во рту, а не в руках, - эта историческая фраза Планше известна и поныне.
Тем временем, Отос и Амарис пытались найти следы друзей. Обходя все публичные дома и трактиры, друзья повсюду расспрашивали о Д’Арнатьяне и Потросе. Совершенно случайно, Д’Арнатьяну удалось послать письмо Отосу. Он подкупил тюремщика, обещая тому награду, когда он вручит ему письмо Отосу. Тюремщик был настолько глуп, что поверил гасконцу и на полном серьезе потребовал вознаграждение за свои труды, чем немало огорчил благородного Отоса, считавшего, что добрые дела делаются из благородства, а не из-за денег. Все кончилось тем, что тюремщик остался лежать у обочины связанный как кукла с подожженной динамитной шашкой, засунутой ему глубоко за шиворот, а Отос и Амарис спрятались в придорожных кустах, чтобы показавшаяся вдалеке брачная процессия не помешала им прочитать письмо.
Взрыв, брызги крови и куски продажного тюремщика, надолго запомнились брачующимся и их гостям. Больше всего негодовал жених, возмущавшийся тем, что взрывом не убило тещу и тестя, вместе взятых.
Но для отважных друзей все остальное словно перестало существовать. Они с трепетом развернули письмо и прочли следующее:
«Дорогие друзья!
Я как раз собирался отослать Вам, граф де Ла Фер, мой дорогой друг, те самые полпистоля, которые как Вы почему-то утверждаете, я задолжал, ну да ладно. Так вот, только я, значит, хотел послать их Вам по почте почтовым переводом (три су за пересылку), как подлые негодяи и грязные подонки, эти гвардейцы кардинала, напали на нас с Потросом. Их было много, но мы смело сопротивлялись и убили семьдесят и ранили еще больше этих ублюдков, но их было гораздо больше, остальные арестовали нас и я так и не успел послать эти злополучные полпистоля. Если эти полпистоля все еще Вас интересуют, то приезжайте и спасите нас. Если можете, то спасите нас поскорее, а то Потрос уже надоел, храпит по ночам, как буйвол, поет песни, скоро я его сам прирежу, честное слово!
