Феликс Вибе - Урал улыбается
О СУДЬБЕ
Ковать судьбу — работы нет важней.
И каждый постоянно занят ей.
Пусть даже кто-то век лежит, недвижим,
Он все равно кузнец судьбы своей.
О ЛЮБВИ
Лекарства от любви не знает свет.
Твердят об этом много сотен лет.
Но, может, излечение возможно —
Желающих лечиться просто нет?
О СЧАСТЬЕ
Все, что желал, сбылось. Окончен путь.
Но счастлив ли счастливец наш?
Отнюдь! Наверно, счастье — это все имея,
Желать хоть грамм еще чего-нибудь.
Станислав Ашмарин
Свердловский врач-гигиенист. Смешными рисунками борется с микробом уныния и другими возбудителями. Публиковался во многих газетах и журналах.
Сергей Матюшин
Живет и работает в городе Салавате Башкирской АССР. Окончил медицинский институт и Литературный институт имени Горького. Рассказ «Верблюд», напечатанный в «Крокодиле» в 1980 году, удостоен премии этого журнала.
ИЗ ДНЕВНИКА СТАРОГО МОЛОДОГО ПИСАТЕЛЯ
«…Ура! Сочинил-таки первый рассказ. Называется «Первый шаг». Отослал в газету. Спустя три месяца вызвали в редакцию. Состоялась интереснейшая беседа, был самовар и сушки. Предложили делать обзор поэтической почты. Согласился. Говорят, это поможет публикации. И правда, через полгода рассказ напечатали. Переделывал по просьбе редакции четыре раза. Ура!
Но поэтической почты много, приходится вести обширную переписку с авторами, самому писать некогда.
Лед тронулся. Из областного журнала прислали письмо, хотят напечатать мой рассказ «Первый шаг». Предлагают некоторые поправки и переделки. Я на это пошел. Спустя два года напечатали. Ура!
Поэтической почты стало больше. Авторы, как я им пишу, работают мало. Что делать, огорчать неприятно, но не написав плохо, не напишешь хорошо. Сам переписывал рассказ «Первый шаг» девять раз. Или двенадцать. «Вот что такое труд», — говорю я теперь авторам, ссылаясь на свой опыт.
Пригласили руководить литературным объединением. Согласился. Говорят, это способствует публикации. Четвертый год работаю на общественных началах. Влез в долги. Много прозаической почты. Авторы работают мало. Самому писать некогда, часто приходится встречаться с начинающими и делиться опытом.
О, ура! Из местного издательства пришло письма — хотят включить мой рассказ «Первый шаг» в коллективный сборник. Но предлагают то-то и се-то переделать. Переписал, работал много. Спустя три года напечатали; собственный текст можно было узнать.
Предлагают участвовать в совещании молодых прозаиков. Согласился, хоть времени на подготовку нет. Надо догнать рассказ «Первый шаг» до объема повести, а времени нет. Родился второй сын, много работы в газете и литобъединении. В двух школах и четырех училищах предложили вести литературные кружки. Согласился. Говорят, способствует публикациям и авторитету.
Новость! Спустя три года после первого совещания приглашают на зональное совещание опять же молодых прозаиков. Отослал повесть «Первый шаг». Вернули на доработку. Полгода урывками работал. Отослал. Вернули. Переработал. Вернули. Доработал. Приняли. Спустя полгода поехал на совещание. Много интересного. Делился в кулуарах опытом жизни и работы. Сказал, что работать надо много. Похвалили. Предложили рецензировать рукописи для местного издательства. На общественных началах. Согласился. Говорят, способствует. Влез в долги. Огромное количество рукописей, но многим авторам приходится отказывать, мало товарищи работают.
Ура! Через три года предложили участвовать в расширенном симпозиуме моложавых писателей. Долго готовился. Отослал повесть «Первый шаг». Приняли спустя полгода после трех переработок. Через четыре месяца поехал на совещание. Ехал долго. Тем временем родился третий сын. Когда вернулся, предложили написать по моей известной повести детскую книжку. Согласился. Два года работал урывками, получилась повесть для сугубо младшего возраста — «Первые шажки». Мало времени. Много поэтической и прозаической почты. Письма читателей, встречи, поездки. Авторам приходится отказывать. Всем! Вовсе товарищи не хотят работать как следует. В издательстве дела идут хорошо. После семи переработок повесть приняли, спустя несколько лет напечатали в сокращенном варианте.
Вызов пришел. Ехать опять надо. Приглашают учиться на курсах молодых литераторов второго поколения. Трехгодичные. Согласился. После курсов, говорят, есть перспектива. Влез в долги, сбрил бороду, отвел младшего в пятый класс, старший вернулся из армии. Жена подала на развод.
После трех лет обучения вернулся домой. Накопилось много работы в газете, в школах, училищах, издательстве и объединении. Встречи, поездки; писать нет времени.
Ага! Новый, но уважаемый журнал предлагает поделиться опытом с начинающими молодыми писателями. Согласился. Способствует. Чувствую — способствует! Набросал тезисы. Главная тема — все очень мало работают. Думаю, получится увлекательно и интересно, содержательно и актуально. Что-что, а опыт-то у меня теперь ого-го! В качестве материала для статьи использую свой дневник».
Примечание публикатора: по соображениям стиля, даты в дневнике старого молодого писателя опущены.
Валерий Козловский
Человек сложной судьбы. Родился в городе Копейске. Окончил Московский горный институт. Работает инженером-конструктором на Челябинском радиозаводе, вышел на волну юмора и путает чертежи со смешными рассказами.
НЕ ХОДИ НА РАБОТУ!
— Балдырин! — услышал я над собой резкий голос начальника. — Балдырин, положи паяльник на место!
Я поднял голову и увидел перед собой его разгневанное лицо.
— Тебе кто дал паяльник? Чего молчишь? Ну?
«Сказать? — думаю про себя. — Подведу Тимофея, вдруг премии лишит? Никогда! Я и так уже наделал ему неприятностей поверх головы: неделю назад сжег его новый прибор, над которым он бился два года. Тимофей меня успокоил: через полгода исправит».
Я оглянулся по сторонам. Что делать? В испуге отводят от меня глаза ребята, сидящие за своими столами. «Боитесь, — думаю, — зря. Балдырин не выдаст».
— В коридоре нашел! — говорю.
— Где, где? — переспрашивает начальник.
— В коридоре! — бодро выпаливаю я и гордо смотрю по сторонам.
В комнате раздался вздох облегчения.
— Ты вот что, Балдырин, зайдешь ко мне после обеда, а паяльник дай мне. Я его обратно в коридор отнесу.
После обеда захожу к начальнику. Смотрю, улыбается. Я удивляюсь.
— Садись!
Сажусь. Начальник думает. Потом говорит:
— Ты арифметику знаешь?
Молчу.
— Ну так вот, считай. Пришел ты к нам год назад. Через неделю сжег генератор и уже тогда я понял — далеко пойдешь! Через месяц горит осциллограф, а там… С тех пор нет и месяца, чтобы ты что-нибудь не вывел из строя. Тут я и прикинул: получаешь ты сто двадцать?
— Нет, — возражаю, — сто десять.
— Извини, я думал, что тебе прибавили. Работаешь год?
— Нет. Полгода, — отвечаю.
— А мне казалось год! Ну да понятно, столько сжечь! Так вот, я подсчитал: сжег ты, не считая прибора Тимофеева, на десять тысяч рублей. Мелочь считать не будем. А что будет дальше — и представить не могу. Вот я и думаю, если будем мы тебе в месяц сто пятьдесят платить, в год это будет нам восемь тысяч рублей дохода, а на работу ты ходить не будешь!
— Как это? — испугался я. — Не имеете права. Я — молодой специалист!
— А так, — отвечает он. — Поступай в аспирантуру. Целевую. Будем тебе сто пятьдесят платить, но с условием — защитишься, иди куда угодно, только не к нам!
Теперь я в аспирантуре. Мой шеф — симпатичный профессор, добрейший человек. Вчера я электронный микроскоп сжег, так он мне слова не сказал. Закрылся у себя часа на два. А потом вызвал к себе и предлагает досрочную защиту.
— Ночи спать не буду, — говорит, а сам плачет, — но к Новому году будешь кандидатом.
Мне понравилось.
— А что надо для этого сделать? — спрашиваю.
— Ничего! — закричал профессор. — Чтобы я твоей ноги здесь больше не видел. Явишься только на защиту.
Ну, я его поблагодарил и побежал в цирк. У меня как раз билет пропадал.
Виталий Костромин
Юморист из Нижнего Тагила. Редактор многотиражной газеты Уралвагонзавода «Машиностроитель». За темами для своих юмористических рассказов не ходит дальше цехов родного предприятия.
