Феликс Вибе - Урал улыбается
— Вот это меня и интересует! — взревел вдруг побагровевший Петрович. — Кто кого наставляет? Без году неделю робишь, а берешься поучать! Я старше и гораздо опытнее тебя!
— Не спорю. Но поучиться мне у тебя нечему. Поэтому я слушаться тебя не буду. С панталыку только сбиваешь. Сам не работаешь и мне не даешь отличиться. А у меня руки зудятся — так хочется работать. Наставляй лучше дома свою жену.
— Она и сама неплохо наставляет… А в длительной прочистке мозгов ты все же нуждаешься, паря, и остро! Плакаты… Замполит! Что же ты хочешь? Это ведь пропаганда! Понаучились умничать да рассуждать, а уразуметь, что всерьез воспринимать призывы не обязательно, — на это ума не хватает…
— Но дя Вася!.. С такими черепашьими темпами и убийственной медлительностью нам не забросать пульман и за неделю, не то что за восемь часов. Уволят же, если будем столько времени сидеть.
— Вот оно, молодо-зелено! Сразу видно, что недавно работаешь грузчиком. Не дрейфь. Не уволят. В наше время грузчик на вес золота. Теперь легче найти инженера или технолога, чем нашего брата, потому что все шибко грамотные стали. И все хотят быть космонавтами, хоккеистами, артистами или, на худой конец, завбазами. А разгружать и грузить вагоны желающих нет. Дикостью считают парни в атомный век таскать на хребту тяжести. Потому и вагоны на каждом предприятии простаивают, за что железная дорога душит предприятия крупными штрафами. А дело не идет на лад. И не пойдет. Для перевоза грузов нужны вагоны, а не штрафы, кстати, которые администрация выплачивает не из своего кармана. Тут бы механизировать трудовые операции. Но руководителям не до того — текучка заедает. А если точно говорить, живут в свое удовольствие и считают заботу о подчиненных и интересах государства лишней. Что же касается заработка… Ты, Федька, небось вообразил, будто чем лучше будешь работать, тем больше получишь деньжат?
— А как же? Наш армейский замполит, помню, так и говорил на одном из занятий: «Основной принцип социализма — чем человек лучше работает, тем больше получает благ».
— Заладил: замполит, замполит… А у нас наоборот все! Чем хуже работаешь, тем больше получаешь. Насмешка, конечно, получается над основным принципом материальной заинтересованности, но факт есть факт.
— Как так?!
— А вот так. Обратил внимание, сколько сейчас на заводской территории во всех тупиках скопилось вагонов? Все их надо выгружать и загружать нашей продукцией. А некому: грузчиков нехватка. Вот вагоны и копятся, наматывают простой. Но такое безобразие творится обычно с первого числа месяца по двадцать пятое. А затем начинаются аврал и штурмовщина, что наилучшим образом содействует наведению порядка. На разгрузку и загрузку вагонов пригоняются рабочие из всех цехов, и в последнюю неделю месяца все вагоны до одного обрабатываются. Вот тут-то и наши мастера не теряются. Обрабатывают вагоны рабочие других цехов, но им платят среднесдельный заработок. Однако и за выгруженно-погруженный тоннаж кому-то надо платить. Не сами же вагоны разгружаются. Поэтому наши мастера на этот тоннаж выписывают наряды нам. Смекаешь?
Василий Петрович взглянул на ручные часы и засуетился:
— Ого! Однако мы заболтались. На обед пора. Да, чуть не забыл. Мастер наказывал зайти тебе в конторку талоны получить на бесплатные обеды и мыло. Ну, потопали в столовку. Добеседуем после обеда. Так-то Федя… Наматывай на ус мудрость старших. Дядя Вася дурному не научит!
Владимир Постоев
Работает слесарем-сантехником в одном из ЖЭУ города Свердловска. Поток критики в адрес своей профессии воспринял своеобразно — сам стал писать… эпиграммы.
КАЖДОМУ — СВОЕ
Да, в жизни всяк несет свой крест,
И, видно, так и должно быть:
Один живет, чтоб больше есть,
Другой не ест, чтоб дольше жить.
А третьим — творческие муки,
Чтоб первых двух спасать от скуки.
СВЕРДЛОВСКИМ ПОЭТАМ
С тех пор, как солнце светит нам из туч,
Немало бардов было на планете…
Одних когда-то вдохновлял Кастальский ключ,
Других — Амур, а мы пьем из Исети.
Ваюрий Рокух
Этот странный псевдоним придумали, чтобы объединить вместе свои подлинные имена, Валерий Рогожников и Юрий Кухмаков — два инженера, родившиеся в Свердловске и работающие на одном из заводов.
Подражания И. И. Тарабукину
ПРОМЕТЕЙ
На рождество среди гостей
был в нашем доме Прометей.
Потом пропала зажигалка.
Хоть заграничная, а жалко…
ГОРДИЕВ УЗЕЛ
Раз, проектируя санузел,
Гордий отверстие заузил.
И с той поры наш тяжкий крест
Существованье узких мест.
ГЕРАКЛ
Был подвигами знаменит
Геракл во время оно:
крал яблоки у Гесперид,
коров — у Гериона.
Его по всей земле народ
и чтит, и прославляет…
. . . . . .
У нас завхоз давно крадет,
а кто об этом знает?
Карикатуристы «Хэнэка»
Художники-сатирики, объединяющиеся вокруг выходящего в Уфе на башкирском языке журнала «Хэнэк». Они неоднократно бывали в гостях у журнала «Урал», участвовали во Всесоюзных и международных выставках карикатуристов, печатаются в сатирических журналах братских республик. Им хорошо: переводчиков искать не надо!
Марк Шварц
Выпускник Уральского политехнического института, руководитель группы института «Уралпроектмонтажавтоматика» в Свердловске, вечный участник художественной самодеятельности. Юмористическое дарование обнаружил еще в студенческие годы: в любом спектакле смотрелся как конферансье.
А БОГИ ЖИВУТ РЯДОМ
Как-то утром звонят в прихожей. Иду открывать. Вижу: на пороге стоит соседка — жена инженера Бибикова. Вид у нее ужасный: халат расстегнут, волосы растрепаны, в глазах — слезы.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Все кончено! — говорит. — Дайте мне водички…
Даю водички. Она пьет, цокает зубами по стеклу и все повторяет:
— Мерзавец! Боже мой, какой мерзавец!
— О ком это вы говорите? — спрашиваю.
А она:
— О муже! — и снова в слезы.
Я говорю:
— Успокойтесь, пожалуйста, и расскажите все по порядку, а то мне непонятны ваши слезы, зачем они?
Тут она немного снаружи успокоилась, присела на диван-кровать и начала по порядку:
— Дорогой мой Иван Пафнутьич! Ведь я любила его, как проклятая! Незачем говорить, вы это и сами знаете. Даже тогда, когда он весь наш медовый месяц ночи напролет высиживал на кухне свои бездарные стихи… Вы, наверное, не знаете, что он пишет стихи? Пишет! И утром и вечером, когда супругам, скажем прямо, делать нечего, он пишет стихи! Это, говорит, мое второе призвание. Я — поэт, а жена поэта должна уметь ждать. Я давно уже заподозрила, что с ним неладно, но стала ждать. И дождалась!.. Как-то захожу в ванную комнату и вижу: там стоит лошадь. Представляете? Живая лошадь!
— Простите меня, — говорю я, — но этого не может быть. В наших совмещенных ванных лошадь не поместится.
— Дорогой Иван Пафнутьич! — восклицает она, прижимая руки к взволнованной груди. — Представьте себе: поместилась! Здоровенная кобыла!.. Я тогда перед ним так вопрос поставила: или я, или лошадь! Нам с ней вдвоем в одной квартире не жить! Думаете, он ее выставил? Дудки! Он перетащил ее из ванной в чулан. По сей день там прячет!
— А вы не заметили, — спрашиваю, — в этой лошади чего-нибудь необыкновенного? Крыльев, например, не заметили?
— Как же, — говорит, — были у нее на спине крылышки. Маленькие такие.
— Все понятно, — говорю. — Так я и думал. Это не лошадь. Это — конь. Пегасом его звать. Поэты всегда его при себе держат: он для них вроде основного оборудования. Однако продолжайте, обожаемая, не смею вас больше перебивать.
— Ну, я с этим постепенно смирилась, — продолжает она. — Пусть себе будет в квартире животное. Все не так одиноко… Но сегодня ночью… — Она снова заплакала. — Простите. Я так взволнована… Дорогой Иван Пафнутьич! Вы — самый близкий мне в этом доме человек. Только вам я могу рассказать… Так вот, выхожу я сегодня ночью на кухню и вижу: сидит он, муж мой, а напротив его — нагая девица! — Соседка зарыдала в голос.
— Плачьте, — говорю я. — Плачьте, бедная. Вам легче будет. Вот вам платочек носовой. А что, девица — совсем нагая была?
