Владимир Болучевский - Шерше ля фам
Гурский стряхнул с сигареты пепел за окошко автомобиля, поправил манжет куртки, еще раз взглянул на часы и подумал: «Ладно, с Яной познакомимся – там видно будет. Чего гадать-то на пустом месте. Информации у нас пока маловато».
Глава 11
Адашев-Гурский нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, затем дверь распахнулась, и стандартное «добрый день!» застряло у него в горле.
Он просто кивнул стоящей на пороге длинноногой зеленоглазой шатенке и чуть было не брякнул: «Аня, вы тоже здесь?»
Сестры были похожи, как две новенькие монетки одного достоинства. Разница была лишь в том, что эта, которая была младше на какое-то там количество минут, встретила Гурского на пороге в джинсах и футболке, да еще волосы лежали несколько иначе. Вот и все. Те же глаза цвета изумруда, тот же обольстительный изгиб шеи, те же ноги, растущие от ушей.
Взглянув на оторопевшего Гурского, девушка невольно улыбнулась и сделала приглашающий жест:
– Не пугайтесь. Проходите.
– Да… – опять кивнул Александр и переступил порог.
– Вы у нас тут не заблудились? – полуобернувшись, спросила Яна, запирая дверь.
– Нет,– ответил Гурский снимая с себя куртку и вешая ее на вешалку в передней. – Я на такси приехал. Скажите, Яна…
– Да?
– А родители вас с сестрой в детстве отличали друг от дружки?
– Отличали, а как же. Сначала одной ложку микстуры, потом другой.
– Противной микстуры?
– Когда как.
– И как они вас различали, если не секрет?
– Очень просто, она, опять улыбнулась – по имени.
– Они вас окликали, а вы признавались, кто есть кто?
– Хотели – признавались, не хотели – нет. Вообще-то, если по правде, нас только мама различала, уж я даже и не знаю, как, по запаху, что ли… Я тут кофе пью. Хотите?
– Хочу, – Гурский пошел вслед за Яной на кухню. – А родинки там всякие?
– Все вам и расскажи. – Она достала вторую чашку и поставила ее на стол. – Конечно, есть, только кто же их видит? Они же… – сделала она неопределенный жест рукой.
– Всегда мечтал влюбиться в двойняшек, – Адашев-Гурский присел к кухонному столу, – с самой юности.
– Да? – стрельнула глазами в его сторону Яна, наливая кофе в чашку. – Почему?
– Ну, как это почему… вместо одной красивой жены сразу получается аж целых две одновременно.
– Вот так вы себе это представляете, да?
– Да.
– Н-ну… я бы, конечно…
– Ой, Яна… извините, я не то хотел сказать совсем…
– Да нет-нет, ничего. Я привыкла.
– Просто… были у меня такие юношеские фантазии. Потоцкого помните?
– Это кто?
– Писатель такой был, польский, Ян Потоцкий, им еще Пушкин зачитывался. «Рукопись, найденная в Сарагосе», помните?
– А-а… я кино смотрела.
– А я читал. Подростком. И очень тогда эта история с сестрами раззадорила мое воображение.
– Ну-ну… – усмехнувшись, Яна придвинула Гурскому сахарницу. – А что мешает?
– Не встретил еще, – пожал плечами Александр, положив ложечкой в чашку сахар.
– Так все еще впереди.
– Надеюсь, – вздохнул он.
– Главное – хотеть. – Яна долила кофе в свою чашку и села напротив гостя. – И верить. Тогда все будет.
– Полагаете? – Гурский отхлебнул из своей чашки и прямо взглянул на девушку.
– Ну… – она выдержала его взгляд и медленно провела по щеке длинным тонким пальцем, на котором блеснуло изящное золотое колечко с бриллиантом, – главное – хотеть.
– Вулюар се пувуар, – Александр сделал еще глоточек кофе.
– Что?
– Французская поговорка. «Хотеть, значит – мочь».
– Да, – кивнула Яна, – видите? Французы, они же не дурные ребята, знают, что говорят.
– Яна… этак наш с вами вот такой вот разговор Бог знает куда нас завести может.
– А куда?
– Туда, Яна, туда.
– Это вы о чем? – Яна откинулась на спинку стула и шутливо прищурила свои громадные зеленые глаза.
– Яна… – Адашев чуть склонил голову к плечу и взглянул девушке в глаза. – Ну?.. а?..
Она фыркнула и отхлебнула кофе.
– Я, короче, с сестрой созванивалась, она мне в двух словах объяснила, что вас интересует, но я не до конца поняла… вы чего хотите-то? Кроме любовниц-двойняшек?
– Яна… – укоризненно взглянул на нее Гурский.
– Все-все, – вскинула она руку. – Я вас слушаю.
– Да собственно, – замялся Гурский, – даже и не знаю, как начать…
– Вы считаете, мне Аня сказала, что Вадиму кто-то чего-то там мог подсыпать, оттого с ним сердечный приступ и случился? Так?
– Не то чтобы считаю, просто я допускаю такую возможность.
– Почему?
– Видите ли… вам сестра про интервью говорила?
– Да, но… два слова буквально. Вы хотели у Вадима интервью взять? Вас что-то там про бандитов интересует, да?
– Нет. Все не так. Это Вадим Николаич в разговоре со мной сам пожаловался, что ему братва жизни не дает, сначала один, мол, был, Савелий, но тот хоть меру знал, а появился некий Чика и… ну все, дескать, край.,. Он собирался даже в какие-то частные охранные структуры обращаться. Но, судя по всему, так и не успел. Вот я и подумал…
– А вам-то что? Горячий материал сделать хочется?
– Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.
– Понятно,– кивнула Яна.– Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.
– Ну… надеюсь.
– Спасибо. И все-таки?
– Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?
– Да, – кивнула Яна. – Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет – съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…
– Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…
– Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?
– А вы как думаете?
– Бросьте. Это даже не смешно.
– Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?
– Да. Чуть дальше, за постом.
– Это Вадим Николаич вас домой завез?
– Нет. Я из ресторана раньше уехала. Они вдвоем ехали с Аней.
– Яна, расскажите мне подробней, а? Честное слово, я прекрасно понимаю, что суюсь не в свое дело, но…
– Да там и рассказывать-то нечего, – Яна на секунду задумалась.– Вот что, раз уж у меня в доме мужчина образовался, такой… – она окинула взглядом спортивную фигуру Адашева-Гурского, – мужчинский, то… давайте-ка мы с вами вот этот вот буфет передвинем. Не на месте он стоит, давно меня раздражает, а самой мне никак, я девушка слабая. Мне для этого все оттуда вытаскивать нужно, возиться. А вдвоем мы его запросто, я верх придерживать буду, а вы сдвинете. Давайте?
– Легко. – Гурский поднялся из-за стола.
– Вот тут беритесь. – Яна подошла к большому деревянному буфету резного дерева и подняла обе руки, придерживая его верхнюю часть.
– Да это понятно. – Александр уперся руками в боковую стенку буфета, отставил одну ногу и напрягся всем телом.
Буфет не шевельнулся.
– Ничего себе, – сказал Гурский Яне. – Он у вас чем набит-то?
– Ерунда, ничего там такого особенного нет. Прилип, наверно. – Она попыталась сдуть с лица непослушную прядь, встряхнула головой, и ее взметнувшиеся волосы коснулись лица Александра.
«Господи, как они с сестрой похожи, – невольно подумал он. – Мистика какая-то. Чего только в природе не бывает».
Наконец, они передвинули буфет, Гурский вернулся за стол, а Яна открыла холодильник и вынула початую бутылку коньяку.
– Так и быть, – взглянула на Адашева, поставила бутылку на стол, раскрыла створки буфета и, достав оттуда одну рюмку, поставила рядом с бутылкой,– заработали.
– Что ж я один-то? – Гурский взглянул на рюмку. – А вы?
– Я не пью.
– Совсем?
– Ну… практически.
– А что так?
– Вы наркотики употребляете?
– Нет, зачем же.
– Ну вот. А я не пью. И не курю. Не получаю от этого никакого удовольствия. Я от собственного здоровья получаю удовольствие, – сказала она и гибко потянулась.
«Ч-черт возьми, – Александр невольно скользнул глазами по линиям ее тела. – А где у нее, кстати, камера-то запрятана, на которой Петька погорел?»
