Константин Королев - Мифология Британских островов
С распространением христианства языческие праздники и обряды были объявлены бесовскими игрищами, однако, несмотря на все старания священников новой веры, проповедовавших словом, огнем и мечом, некоторые празднества упорно не желали «потесниться». И тогда церковь приняла мудрое решение: эти дни стали считаться христианскими праздниками. Так произошло и с Самайном: Папа Римский распорядился считать этот день Днем Всех Святых (англ. Halloween — от «Hallow», что означает «святой»). Надо сказать, что Самайн-Хэллоуин в отличие от многих других языческих праздников оказался «на редкость живучим» и сохранился до наших дней, пусть и в «упрощенной форме». Первоначальная дата праздника в христианском календаре — 21 февраля (начало римских Фералий), а в 835 году папа Григорий перенес его на 1 ноября. В праздник Всех Святых поминают канонизированных блаженных, а 2 ноября молятся за упокоение душ правоверных усопших. В европейских странах верили (и верят до сих пор), что души покойных посещают в эти дни родной дом.
Итак, праздник длился три дня: на день перед Самайном приходился последний день старого года, следующий день после Самайна был первым днем года нового. Вот почему это празднество иначе называлось «днем меж двух годов» и как таковое считалось магическим временем, тем паче что на него обычно выпадала «темная луна» (та фаза, когда луна на небе не видна). Мифы гласят, что именно в Самайн Туата Де Дананн, или Племена Богини Дану (ирландские боги), победили своих заклятых врагов фоморов, что в этот день валлийский бог мертвых Пуйл одолел в поединке похитителя своей супруги и на землю пала зима.
Любопытно, что в Англии отмечают не столько Хэллоуин, сколько День Гая Фокса (5 ноября). Это имя носил глава так называемого «Порохового заговора» 1605 года — человек, пытавшийся взорвать английский парламент. Фокс был схвачен и казнен, и с тех пор каждый год его чучело сжигают на костре и устраивают фейерверки. Ночь с 4 на 5 ноября зовется Ночью Озорства: в эту ночь детям разрешается проказничать сколько и над кем им вздумается — достается и соседям, и знакомым, а больше всего родителям. Впрочем, Хэллоуин в Англии тоже празднуют, и нередко случается так, что праздник растягивается на целую неделю — с конца октября по 5 ноября.
На Хэллоуин приходят не только души покойных. Начинает давать о себе знать «тот свет» (мир, недоступный нашему восприятию). Его обитатели выходят наружу из своих подземных обиталищ (сидов или бругов). Горе человеку, встретившемуся на их пути: ему грозит быть унесенным в загробный мир злобными слуа — летучими фейри, ноги которых никогда не касаются земли. Стихи Вальтера Скотта помогают нам ощутить волшебство Хэллоуина:
В день Всех Святых, клонясь ко сну,
Благослови свою постель
И осени ее крестом
И Богоматерь призови.
В день Всех Святых среди людей
Шныряют ведьмы тут и там
С бесовской свитою своей,
Подстерегающей в ночи.
Лишь тот, кто сядет в этот день
На Суизинов камень, —
Сумеет ведьму одолеть.
Шотландские матери до сих пор предупреждают своих малышей:
Придет Хэллоуин, придет;
Колдовство принесет;
Фейри злые прилетят.
Не ходите, детки, на дорогу!
Существует поверье, будто люди, унесенные в Волшебную страну, могут через год и один день вернуться домой, но магическое заклинание действует только в ночь Хэллоуина. Баллада «Тэмлейн» рассказывает о Дженет, вернувшей таким путем похищенного возлюбленного.
Назавтра, знай, День Всех Святых,
И только в эту ночь,
Дженет, коль пожелаешь ты,
Ты можешь мне помочь
Суров и мрачен темный лес,
И жутко все кругом.
На перекресток трех дорог
Дженет бежит бегом.
Вдруг слышит звон стальных удил
И перестук копыт,
И сердце у нее в груди
От радости стучит.
Дала дорогу вороным,
Дала пройти гнедым,
Вдруг видит: снежно-белый конь
С Тэмлейном молодым.
На землю всадника она
Стащила в тот же миг.
Плаща зеленого волна
Укрыла их двоих
И счастьем грудь ее полна:
Спасен ее жених![56]
Сэр Вальтер Скотт рассказывает в «Письмах о колдовстве и демонологии» о фермере, жену которого забрали в Волшебную страну. Она явилась мужу и сказала, какое заклинание поможет ее вернуть. Фермер запомнил ее слова и в ночь Хэллоуина встал возле утесника, дожидаясь предводителя эльфов. Но, увы, звон волшебных колокольчиков сбил его с толку, и не успел он опомниться и сказать заклинание, как эльфы пролетели мимо, а фермер навсегда потерял жену.
В ночь Хэллоуина совершается великий «шабаш» или тайное собрание ведьм. Рассказывают, что по наступлению темноты можно увидеть мчащихся к месту сборища ведьм и колдунов. Летят вихрем — кто на помеле, кто в решете, а вон и эльфы в яичных скорлупках. Превратив на эту ночь кошек в лошадей, галопом несутся всадники на черных как уголь скакунах.
А вот фрагмент обрядовой песни, которую поют в Гэллоуэе:
Когда серый сыч трижды ухнет,
Когда грязный кот трижды мяукнет,
Когда лягушка на ветер три раза квакнет,
За тучей спрячется красная луна,
И звезды укроются,
Чтобы колдуны их не похитили.
Седлайте лошадей!
Скачите, скачите к озеру, колокол сзывает мертвых!
Любимым местом ведьминских сборищ, кроме потаенного болота или берега моря, было церковное кладбище, рядом с участком, где в древности хоронили язычников. Приходит на память рассказ о фермере Дугласе Тэме О’Шентере, отчаянном пьянице, больше всего боявшемся своей сварливой жены. Чтобы оправдаться в ее глазах, он сочинил рассказ о чертях и ведьмах. Тэм якобы оседлал старую кобылу Мэгги, и вот что он увидел на старом кладбище:
И невдали за перелеском,
Озарена туманным блеском,
Меж глухо стонущих ветвей
Открылась церковь Аллоуэй.
Неслись оттуда стоны, крики,
И свист, и визг, и хохот дикий.
Толпясь, как продавцы на рынке,
Под трубы, дудки и волынки
Водили адский хоровод
Колдуньи, ведьмы всех пород.
На этом празднике полночном
На подоконнике восточном
Сидел с волынкой старый Ник[57]
И выдувал бесовский джиг[58].
Из поэмы видно, насколько сильно во времена Бернса верили в чертовщину шотландские крестьяне.
В древности праздник Самайн сопровождали оргии. И в более поздние времена последователи культа ведьм не отставали от своих предшественников — устраивали «шабаши». Из письменных свидетельств видно, что сохранение этих традиций, пусть и в смягченной форме, вызывало у пресвитерианской церкви большую тревогу.
Друиды поклонялись солнцу как главному божеству, поклонялись и огню, рожденному небесным светилом. В праздник Белтайн разжигали на рассвете большие костры на горных вершинах. То же самое совершали с наступлением темноты в Самайн. Костры на Самайн должны были отпугивать темные силы. Дни становились короче, солнечная сила иссякала, поэтому оживала всякая нечисть. В Средние века зло стали связывать с «ведьмами». В Абердине и в наше время, прежде чем зажечь костер, произносят магическое заклинание: «Подбрось-ка торфу, чтобы ведьма сгорела!» (Огонь добывали трением, с помощью двух деревянных дощечек. Костер считали верным средством против колдовства, так как верили, что летающих по воздуху ведьм пожирает очищающее пламя.) Когда огонь разгорался, парни постарше следили, чтобы он не угас, в то время как младшие плясали вокруг костра или бежали сквозь дым с криками: «Огня! Огня! Сожгите ведьм!» Высоко и далеко летели горящие головешки, сжигая нечистую силу и очищая поля. Как только угасала последняя искра, раздавался крик: «Спасайся, кто может!», и все пускались врассыпную.
Старинная традиция «Сжигание ведьмы» была заведена при королеве Виктории. Как явствует из письменных источников, «возле замка Балморал, напротив главного входа, разжигали огромный костер. Собирались члены клана, одетые в традиционную одежду. По сигналу, с оркестром во главе, они шли к дворцу. Костер при их приближении должен был разгореться в полную силу. Наибольший интерес вызывала при этом тележка с чучелом в виде безобразной старухи или ведьмы, которую называли Шэнди Дэнн[59]. За тележкой, пригнувшись, следовал человек, поддерживая чучело, чтобы оно не упало. Играли волынки. Процессия, завидев замок, ускоряла шаг и пускалась бегом, а потом, в десяти ярдах от костра, внезапно останавливалась. В полной тишине оглашался приговор, согласно которому ведьму надлежало сжечь на костре, защитников у нее не было, ну а дьявол не в счет. Под громкие крики, свист и гудение волынок тележку с чучелом переворачивали вверх колесами и бросали в огонь. Предосторожность не мешала — вдруг ведьма улизнет в последний момент. Раздавались радостные возгласы, звучал издевательский смех. Одежда Шэнди Дэнн потрескивала в огне.
