Константин Королев - Мифология Британских островов
Нам всем случалось называть озорного ребенка бесенком, но давайте посмотрим, что на самом деле могут натворить те, чьим именем мы пользуемся, — настоящие бесы и духи. Здесь только несколько примеров, хотя отдельные случаи, описанные в других главах, такие, как рассказы о чудесном охотнике и блуждающей земле, могли бы вполне оказаться в этой главе. О нижеследующих примерах можно сказать только, что в двух случаях причиной озорства послужило то, что люди без спроса проникали на территорию, которую феи считали своей, а остальные — просто веселые шутки.
МАСЛОСерьезным деревенским жителям, которые прекрасно знают, как должен вести себя хороший сосед, прекрасно известно, что, если живешь в местности, населенной духами, или даже просто останавливаешься там переночевать в пути, нужно обязательно принести небольшой дар невидимому миру, окружающему тебя, перед тем как ложиться спать. А потому мудрая хозяйка оставит глоток молока, или мисочку каши, или кусочек печенья у очага или даже снаружи, у дверей, перед тем как идти в кровать.
Происшествие, которое мы собираемся вам описать, произошло в 1938 году. У почтенной четы Коулманов был фургончик, и каждый раз, как выдавалась такая возможность, они отправлялись колесить по стране и с беззаботностью, свойственной туристам, останавливались на ночь где придется. В тот раз они возвращались с западного побережья в Дублин и проезжали графство Лейтрим. Стоял август, вечер был погожий, и они ехали не торопясь по проселочной дороге, высматривая местечко, где можно было бы остановиться на ночь, и в конце концов затормозили у поросшей травой обочины у ворот, за которыми виднелось довольно болотистое поле, оно полого спускалось к ручью, где путники собирались набрать воды.
У них был очень удобный фургончик, в задней части которого они устроили конуру для двух черных коккер-спаниелей. Обычно Коулманы оставляли дверь конуры открытой, чтобы собаки могли предупредить их о любом нежданном посетителе, приблизившемся к фургончику в ночи. Собаки очень любили этот пост и обычно спали бок о бок, положив головы на порог конуры и свесив передние лапы. И оттуда их глаза, уши и носы мгновенно заметили бы что-то подозрительное в округе.
Как только они как следует поставили машину, мистер Коулман взял ведро и отправился на поле в поисках воды, пока его жена хлопотала на кухне и готовила постели. Было почти десять вечера, но все еще довольно светло, а воздух так тих и недвижен, что эту неподвижность, казалось, невозможно было потревожить. Мистер Коулман еще не вернулся с поля, когда его жена увидела невдалеке пожилую женщину, на голове у нее был платок, как его обычно носят жители западной Ирландии. Женщина прошла мимо мистера Коулмана, потом открыла ворота. Приблизившись к миссис Коулман, она обернулась и сказала очень спокойно и вежливо:
— Добрый вечер.
— Добрый вечер, — ответила миссис Коулман.
— Вы собираетесь здесь ночевать? — спросила женщина и, получив утвердительный ответ, добавила: — Тогда нужно оставить что-нибудь местным духам.
И с этими словами она тихо удалилась.
Если бы незнакомка сказала это все со смехом или настаивала бы, миссис Коулман решила бы, что это какая-то местная шутка или деревенский розыгрыш, но ничего подобного. В тоне незнакомки была такая спокойная, естественная уверенность, и именно потому ее слова произвели такое сильное впечатление. Но миссис Коулман ждали более приземленные и насущные дела, поэтому она выбросила из головы предостережение и занялась приготовлением ужина. Позже, перед тем как совсем ложиться, она решила найти место похолоднее и поставить туда масло, так как погода была жаркая. Миссис Коулман в тот день купила большой кусок масла и теперь развернула его и положила в миску. Там было два или три фунта, и миска оказалась полной до краев, моя знакомая хорошо помнит, как разгладила масло ножом вровень с краями миски. Потом она поставила миску на дорогу под ту часть машины, где уже улеглись на ночь собаки. Миссис Коулман накрыла миску перевернутой тарелкой, а сверху положила тяжелый камень, чтобы ни ветер, ни дождь, ни какая-нибудь мелкая зверюшка до масла не добрались.
На следующее утро, собирая к завтраку, она вышла из машины за маслом и обнаружила миску и тарелку нетронутыми, точь-в-точь, как она оставила их вечером. Она выбросила камень в канаву и уверенно отнесла миску в кухоньку и только тогда сняла тарелку. Как только она это сделала, то с удивлением обнаружила, что две трети масла исчезли, причем самым поразительным образом: одна половина миски была совершенно пуста, причем казалось, что кто-то разделил масло пополам ножом, а со второй половины сняли верхушку, причем ее явно выгребали чем-то тупым и мягким — будто слизали огромным языком или зачерпнули маленькой рукой.
Кто и как мог взять масло? Эта тайна до сих пор остается покрытой мраком. Как мог человек или крупное животное добраться до миски, не потревожив собак? И если бы человек, взрослый или ребенок, добрался бы до масла, он бы забрал всю миску. Между краем миски и дном фургона оставалось слишком мало места, чтобы можно было вынуть масло на месте, а если бы и было, то все равно это отняло бы много времени и в темноте невозможно было бы проделать это бесшумно, не разбудив собак. Нет. Человек определенно взял бы всю миску. Либо забрал бы ее себе, либо выбросил бы потом пустую миску подальше. Если ему нужно было только масло, почему он не взял все масло, а оставил часть на дне? И вообще, зачем предпринимать нелепый и бессмысленный риск, ставить миску на место, накрывать ее тарелкой, а не выбросить ее в канаву?
Немыслимо, чтобы ее забрал человек; а животное не смогло бы водворить на место тарелку и камень. Путем элементарного исключения мы опять приходим к феям, потому что, со слов прохожей незнакомки, эта местность принадлежала им, да и выглядела она соответственно. А кроме того, именно такими шутками они и промышляют.
КАРТОШКАЭто случилось с Мери Солон из Киллидена, и произошло это шестьдесят лет назад, когда ей было всего восемь лет. Ее родители являли собой редкий пример старого доброго характера и добродетели, какие встретишь теперь только на страницах викторианского романа. Они были почтенными арендаторами в поместье Киллиден, и их уважали и почитали все местные жители.
Джона Солона нельзя было не запомнить. Был он высокий, крепкого телосложения, держался прямо, у него была густая золотистая борода и бакенбарды и мудрые, строгие, но очень добрые глаза. В его семье царила настоящая дисциплина, которая иногда насаждалась довольно сурово, о чем напоминал хлыст, висевший на гвозде у камина. Но все делалось по справедливости, с любовью и пониманием, так что все члены этой замечательной семьи могли служить примером не только хороших манер, но и кристальной честности и правдивости и взаимной привязанности; все это и сейчас встречается среди старшего поколения.
В поместье было три Джона Солона, и у каждого — большая семья, но никакой путаницы не возникало, потому что к именам добавляли удачные прозвища. Во-первых, был чернобородый и добродушный Джон Солон. Он был бейлифом, поэтому его звали либо Джон Бейлиф, либо Черный Джон, а его жену и детей — Пэдди Бейлиф, Мери Бейлиф и так далее, или Пэдди Черного Джона, Мери Черного Джона и тому подобное. Дальше, вниз по извилистой дороге, которая соединяла эти небольшие дома, жил другой Солон. Этот Джон Солон, и почти вся его семья отличалась чудесными золотистыми волосами, которые в некоторых случаях бывали слегка рыжеватыми. Их звали Бой Солонами, и это «бой» (boy) происходило от гэльского (buidh), которое звучит как «буи» (bwee) и означает «желтый». А через два или три поля жили Рыжие Солоны, которые, как вы, должно быть, уже догадались, отличались огненными волосами и неизменно синими глазами. Все эти три семьи состояли в родстве и жили в мире и согласии.
Однажды вечером в конце ноября, когда Анна-Мария Бейлиф, старшая дочь Черного Джона, которой тогда было лет восемнадцать или девятнадцать, была в гостях у Бой Солонов — она принесла какую-то весть от родителей и осталась на дружескую беседу. Обнаружилось, что у Боев почти не осталось молока, и Анна-Мария вызвалась сходить к Рыжему Джону Солону с кувшином и принести от него молока; его корова недавно отелилась, так что молока у них было вдосталь. Она взяла с собой малышку Мери, просто так, чтобы составить компанию, и малышка с радостью согласилась, потому что ей не часто удавалось оказаться на улице так поздно. Было уже около восьми часов, но все еще довольно светло, потому что луна только взошла, и до полнолуния оставались считанные дни, а легкие облака, спешившие по небу, скорее подчеркивали свет, чем затемняли его.
Стояла прекрасная погода и было так светло, что на обратном пути они свернули с тропинки и пошли напрямик через два небольших поля, принадлежавших их соседу по имени Лэван. Эти места были им хорошо знакомы, они всю жизнь играли здесь и знали каждый камень в округе. Идти было недалеко, дома разделяли не больше трехсот ярдов, если идти по дорожке, а через поля, наверное, не больше двухсот пятидесяти.
