Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев
«И он добрый герой!»— подумал наш герой, сжег его кости, смолол их и сказал:
— Пусть увидят это грядущие поколения!
Потом построил храм и удалился.
Но оставался еще один борец. Против этого последнего борца выпустил Тайваган Улаан сражаться своего младшего брата Эр Дунгсая. У Эр Дунгсая, бедного, не было даже подходящей одежды, на нем была только обветшалая шуба. И все-таки он прибежал, подняв и заткнув за пояс заднюю полу своей обветшалой шубы, подняв и заткнув за пояс ее переднюю полу.
Явился и богатырь, сын Албын Джоданга, имевший обыкновение стрелять из-за шестидесяти горных хребтов, вышел, исполняя танец орла, на ту площадь в одежде с несметным множеством пуговиц, такой, в какую обычно одевают покойников.
Когда он выступил вперед, Эр Дунгсай крикнул:
— Ах ты избалованный, заласканный, ну-ка, быстро сюда! — И помчался на него без удержу. Но что это? Только схватил тот Эр Дунгсая, как уже и уложил его! Увидал это Тайваган Улаан Баатыр и разъярился:
— Ах ты дерьмо! Тебя, оказывается, так просто победить! Какой позор! Боже мой! — Так закричал его старший брат Тайваган Улаан Баатыр.
А Эр Дунгсай тем временем с улыбкой, со смехом вскочил снова на ноги, подбежал и стал бороться. Трижды умирал он и становился с каждым днем все лучше, становился со дня на день сильнее, и всё боролись и боролись они друг с другом. И тут из десяти пальцев рук Эр Дунгсая выскочило десять ножей с желтыми рукоятками, из двадцати пальцев его рук и ног выскочило двадцать ножей с желтыми рукоятками, так что стоило ему схватить врага, как ножи отделяли мясо врага от костей, а стоило ему наступить на него, как десять ножей на пальцах его ног отрубали мясо врага от костей.
Так он свалил борца на этом месте и, отделяя его мясо от костей, убил его.
— Ну как, хан, выиграли мы три состязания? — спросил он.
— Да, да, так оно и есть! — отвечал тот.
Тогда направились оба брата друг за другом к юрте принцессы Джее Хаана Джесбекей и вошли в нее. Она разожгла для них огонь без дыма, сварила еду без пара, тут они выспались и отдохнули, оба брата. Они бросали свои золотые карты и играли в свои серебряные шахматы.
И вот однажды хан велел сказать, чтобы явился его зять Тайваган Улаан Баатыр. Позвал он его и сказал:
— Теперь ты мой зять. Разве не говорят:
Для выполнения поручений годится зять,
Для угощения гостей годится горная мушмула
Мои коровы давно уже остаются яловыми. Разве не говорят, что на севере живет Синий бык. Нельзя ли доставить мне его сюда?
— О, конечно, можно! — сказал Тайваган Улаан Баатыр, вышел и поскакал на коне к этому быку.
Скакал он, скакал, и, когда добрался до того места, где бык мог его почуять, превратился он в огненного змея. А когда добрался до места, где бык мог увидеть его, превратился в золотого клеща и, добравшись до быка, спрятался в шерсти на его крупе. А там уж взнуздал он его девятирядным недоуздком длиной в девяносто саженей, сплетенным из четок, и повел быка за собой. А когда он его повел, бык ревел, ему не хватало дыхания, он был уже еле жив.
— Если ты тот, кто убьет меня, то убей! Если ты тот, кто сотворит мне благо, сотвори мне благо! Мне уже нечем дышать! — молил его бык.
— Бог мой, я пришел вовсе не убить вас, и я пришел не сотворить вам благо. Я — тот, кто пришел взглянуть на вас, — сказал он быку. И тут он открыл быку свое намерение, и тогда они поклялись друг другу золотой клятвой, призвали оба на свое темя Бурган Очира и поклялись друг другу стать друзьями.
— Коли так, приведи меня на середину загона для ханского скота и крепко привяжи там, — сказал бык.
Тайваган Улаан Баатыр возвратился, ведя быка, привязал его посередине загона для ханского скота, а сам пошел в юрту своего младшего брата.
А бык ревел с такой силой, что хан и ханша лишились рассудка, так как им не найти было места, куда бы спрятаться от рева.
Через трое суток хан велел позвать к себе богатыря Тайваган Улаана, послал за ним бегом своих слуг. Пришел туда Тайваган Улаан Баатыр, а они, оказывается, отправляли в юрте все свои надобности, оба этих старика, и вонь в ней стояла невообразимая.
— А теперь, дорогой зять, дай своему быку все, что хочешь ему дать, но потом отошли его! Пусть уйдет от нас.
— А что, коровы ваши уже стали стельными, произошло ли это? — спросил он.
— Ах, мой сын, не можешь ли ты сам разузнать, удалось это или нет? — сказал хан.
Тогда он вышел, снял со своего быка недоуздок и отпустил его. И взревел тот, взревел, проглотив треть людей, а потом повернул на север и помчался туда огромными прыжками.
Однажды Эр Дунгсай сказал:
— Ну, дитя мое, пойди в юрту своих родителей, а потом возвращайся. Наш народ воинственный, наша страна далеко. Разве не говорят:
Гость, прибыв однажды, снова домой вернется,
Небо, пославшее дождь, снова прояснится.
Пришло нам время уехать, и мы поскачем!
Девушка пошла в юрту своих родителей и сказала:
— Ну вот, отец и матушка, мы решили уехать. «Иди к своим родителям, навести их и возвращайся», — сказал он мне, наш-то. И я пришла навестить вас.
— Это хорошо, дитя мое, ведь правду говорят:
Гость, прибыв однажды, снова домой вернется.
Небо, пославшее дождь, снова прояснится.
Он поступает правильно, что хочет уехать. Что возьмешь ты с собой из вещей? Что возьмешь из скота, дитя мое? — спросили старики.
— Если что-нибудь понадобится, то ведь никак нельзя сказать, что мне не хватит вещей Эр Дунгсая. А одеться — для того есть его платье, что касается скота — нельзя сказать, чтобы его скота было недостаточно. А если уж хотите дать мне что-нибудь, то я взяла бы плетку матушки с рукояткой из тамариска, я взяла бы красную накидку моего отца — я могла бы накинуть ее от дождя, — сказала она.
— Не-е-е-т! Это вещи, с которыми мы не можем расстаться, дитя мое! Если мы с ними расстанемся, мы погибнем, дитя мое, — ответили старики и ничего ей не дали.
Раз они так сказали, девушка выбежала из их юрты. Но когда она выбежала, старики снова позвали дочь, и теперь — полуплача, полусмеясь — мать дала ей плетку с рукояткой из тамариска, отец дал ей свою красную накидку, а потом они отпустили ее.
На следующее утро они снялись с места. Богатырь Тайваган Улаан отправил в путь новую юрту и ехал, ехал следом за ней. Но когда он оглянулся, то увидел, что за ним едет весь народ хана. И так как весь народ уехал, на месте осталась только одна юрта- дворец хана, большая и круглая. А хан с укрюком и старуха с медной поварешкой в руках бежали за своей дочерью, крича и заклиная:
— Ах, дочь моя, дочь моя, махни хоть раз рукой!
Когда их дочь махнула раз рукой, часть народа отстала. И опять побежали за ней старики, крича ей вслед:
— Махни еще раз другой рукой!
Тут Тайваган Улаан Баатыр оглянулся и увидел, что толпа, следовавшая за ним, слишком тесна и малоподвижна для такого далекого путешествия. Поэтому он сказал Эр Дунгсаю:
— Скажи своей невесте, чтобы она махнула им разок рукой.
И тот сказал:
— Ну-ка, махни хорошенько рукой!
И когда она махнула рукой, то народ с легкой поклажей стал отставать и остановился. А оба брата — Тайваган Улаан Баатыр и Эр Дунгсай — все скакали вместе и скакали.
Когда они добрались примерно до середины пути, настало время сделать привал на ночь. Они переночевали, а когда встали на следующее утро, увидели: жена Эр Дунгсая, которую они добыли, исчезла.
— Куда же она подевалась?
Выезжай и ищи по всей стране — ничего не найти! Расспрашивай людей — ничего не узнать!
Эр Дунгсай был человеком, способным к превращениям. Превратился он, значит, в птицу и стал летать вокруг. Искал он в своей собственной стране — не найти ее! Три-четыре дня подряд искали оба, Эр Дунгсай и Тайваган Улаан Баатыр, и не нашли ее, эту невесту.
— Куда же она подевалась? Для того, кто пережил все это вместе с нами, мы правдивы, а для того, кто не пережил этого, мы лгуны, — сказали они, и оба, Тайваган Улаан Баатыр с Эр Дунгсаем, сели и заплакали. Но делать было нечего. Эр Дунгсай и Тайваган Улаан Баатыр велели своему народу продолжать путь и поскакали вперед. Поскакали они, и, приблизившись к землям хана и к его аилу, оба брата, один возле другого, медленно направились к юрте нашего Хан Тёгюсвека:
— Для того, кто пережил все это вместе с нами, мы правдивы, а для того, кто это не пережил, мы лгуны. Мы увезли принцессу как положено. Но посреди пути, там, где мы сделали привал на ночь, она исчезла. И нет места, где она могла бы быть, нет места, куда она могла бы уйти.
И тогда Заговорила Тойлу Гоо — это была ханша, которая от рождения была одарена двадцатью пятью дарами предвидения:
— Ах, скажите, пожалуйста, куда она денется! Вы сказали: «Куда пропала принцесса Джее Хаана Джесбекей?» Найдется она, — так сказала супруга хана Тойлу Гоо.
