Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

самой преисподней!
– и множил муки

богоотверженец;
светлый Хеорот

стал пристанищем
полночной нечисти —

только места высокого,
освященного Богом,

не касался поганый,
не смел осквернять

трона кольцедарителя.[17]
Такое Скильдингу

на долю выпало
горе долгое.

Сидели знатные,
судили мудрые,

в совете думали,
как бы вернее

людей избавить
от страшной участи;

молились идолам,
душегубителям,

и, воздавая им
жертвы обетные,

просили помощи
и подкрепления —

то суеверие,
обряд языческий,

то поклонение
владыке адскому!

Был им неведом
Судья Деяний,

Даритель Славы,
Правитель Неба,

не знали Бога,
не чтили Всевышнего.[18]

Горе тому,
кто нечестьем и злобой

душу ввергает
в гееннский огонь,

не будет ему
послабления в муках!

Но благо тому,
кто по смерти предстанет

пред Богом
и вымолит у Милосердного

мир и убежище
в лоне Отца!

Не было роздыха
сыну Хальфдана

в его несчастьях,
не мог всемудрый

осилить пагубу.
горе страшное,

слишком тяжкое,
напасть ночную,

людей постигшую
в его державе.

Услышал весть
о победах Гренделя

храбрец гаутский,
дружинник Хигелака

– он был сильнейшим
среди могучих

героев знатных,
статный и гордый;

и приказал он
корабль надежный

готовить в плавание:
там, за морем,

сказал, найдем мы,
за лебединой дорогою,[19]

конунга славного,
но бедного слугами!

Людей не пугала
затея дерзкая,

хотя и страшились
за жизнь воителя,

но знаменья были
благоприятные.

Тогда собрал он,
ратеначальник,

в дружину гаутов
наихрабрейших,

товарищей верных,
числом четырнадцать,

и, сам пятнадцатый,
опытный кормчий,

повел их к морю,
к пределам суши.

Время летело,
корабль в заливе

вблизи утесов
их ждал на отмели;

они вступили
на борт, воители, —

струи прилива
песок лизали, —

и был нагружен
упругоребрый

мечами, кольчугами;
потом отчалил,

и в путь желанный
понес дружину

морской дорогой
конь пеногрудый

с попутным ветром,
скользя, как птица,[20]

понад волнами,
– лишь день и ночь

драконоголовый
летел по хлябям,

когда наутро
земля открылась —

гористый берег,
белые скалы,

широкий мыс,
озаренный солнцем,

они достигли
границы моря.

Ладья их на якоре
стояла в бухте;

герои гаутские
сошли на берег,

блестя кольчугами,
звеня мечами,

и возгласили
хвалу Всевышнему,

что ниспослал им
стезю безбурную.

Тогда с утеса
дозорный Скильдингов,

страж побережья,
следил, как ратники

во всеоружии,
в одеждах битвы

над бурунами
проходят по сходням;

дивился витязь
гостям незваным,

и прямо к ним он
коня направил,

служитель Хродгара,
и древком ясеневым,

копьем потрясая,
спросил пришельцев: —

«Кто вы,
закованные в броню,

покрывшие головы
железными шлемами,

судно грузное
по мелководьям

сюда приведшие
из океана?

Давно храню я
наши границы,

поморье датское
от злонамеренных

морских разбойников,
но не упомню,

чтобы чужая
дружина вышла

на этот берег
так, без опаски.

без дозволения
моих сородичей,

власть предержащих.
И я ни в жизни

не видел витязя[21]
сильней и выше,

чем ваш соратник
– не простолюдин

в нарядной сбруе.
– кровь благородная

видна по выправке!
Но я обязан

узнать немедля
ваш род и племя,

дабы вошли вы
в пределы датские

не как лазутчики.
Вы, чужеземцы,

морские странники,
поторопитесь! —

я жду ответа,
я должен сведать,

откуда вы
и почто явились!»

Воеводитель
ему ответствовал,

раскрыл сокровищницу
слов благородных:[22]

«Мы все от семени
мужей гаутских,

наш конунг – Хигелак,
его дружина – мы.

Воитель мудрый,
всеземнознатный

отец мой, Эггтеов,[23]
состарясь, умер,

покинул землю,
– тому немало

минуло зим,
– но имя славное

доныне знаемо
под этим небом.

Не злые мысли
ведут нас к датскому

народоправителю,
к сыну Хальфдана,

так помоги нам
добрым советом! —

и мы не скроем
от высокородного

помыслов наших,
о коих скоро

и ты узнаешь.
Молва разносит, —

скажи, то правда ли
– что будто некая

тварь неведомая
тревожит Скильдинга,

датчан ночами
исчадье мрака,

злобесный призрак,
в набегах яростных

губит и грабит.
От всей души я

хотел бы Хродгару
помочь советом,

дабы избавить
его от бедствия,

дабы вернулось
благополучие

в его державу,
дабы утихли

волны печалей,
не то вовеки

страх и злосчастие
с ним пребудут,

покуда не рухнут
стропила и кровля,

пока стоят
на холме хоромы».

С коня ответил
отважный всадник,

сказал дозорный:
«И сам ты знаешь,

что должно стражу
– щитоносителю

судить разумно
о слове и деле.

Я вижу ясно,
с добром вы к Скильдингу

путь свой правите,
и вам тореную

тропу, кольчужники,
я укажу;

а людям велю я
этот свежесмоленый

корабль охранять
и беречь от недругов;

пускай на песке
дожидает спокойно

древо морское
доброго кормщика;

вновь полетит
змееглавый по хлябям,

неся восвояси
хозяина славного,

к землям гаутским,
а с ним и дружинников —

тех, кого в битве
Судьба упасет».

Двинулась рать
(корабль остался,

причаленный к берегу,
широкогрудый,

на тяжком якоре);
ярко на шлемах

на островерхих
вепри-хранители[24]

блистали золотом.
Так за вожатым

спешила дружина
мужей войнолюбых

широкой дорогой,
и вдруг перед ними

в холмах воссияла
златослепящая

кровля чертога,
жилища Хродгара:

под небом не было
знатней хоромины,

чем та, озарявшая
окрестные земли.

Узрели славу
твердыни престольной

щитоносители;
страж, указав им

путь прямохожий,
коня направил

обратно к морю,
и молвил ратник:

«Теперь идите.
Отец Вседержитель

да будет с вами!
Дай Бог вам силы

в грядущих сражениях!
А я возвращаюсь

хранить границу
от недругов наших!»

На пестрые плиты,[25]
на путь мощеный

толпа ступила
мужей доспешных

в нарядах ратных,
в кольчугах, звенящих

железными кольцами,
прочными звеньями,

войско блестящее
шло ко дворцу.

Там, под стеной,
утомленные морем,

они сложили
щиты широкие

в ряд на лавы
– раскатом грянули

их нагрудники;
там же составили