Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

Истинно! исстари
слово мы слышим

о доблести данов,
о конунгах датских,[1]

чья слава в битвах
была добыта!

Первый – Скильд Скевинг,
войсководитель,

не раз отрывавший
вражьи дружины

от скамей бражных.
За все, что он выстрадал

в детстве, найденыш,[2]
ему воздалось:

стал разрастаться
властный под небом

и, возвеличенный,
силой принудил

народы заморья
дорогой китов[3]

дань доставить
достойному власти.

Добрый был конунг![4]
В недолгом времени

сын престола,
наследник родился,

посланный Богом
людям на радость

и в утешение,
ибо Он видел

их гибель и скорби
в век безначалия[5], —

от Вседержителя вознаграждение,
от Жизнеподателя благонаследие,

знатен был Беовульф,[6]
Скильдово семя,

в датских владениях.
С детства наследник

добром и дарами
дружбу дружины

должен стяжать,
дабы, когда возмужает,

соратники
стали с ним о бок,

верные долгу,
если случится война, —

ибо мужу
должно достойным

делом в народе
славу снискать!

В час предначертанный
Скильд отошел,

воеводитель
в пределы Предвечного. —

Тело снесли его
слуги любимые

на берег моря,
как было завещано

Скильдом, когда еще
слышали родичи

голос владычный
в дни его жизни.

Челн крутогрудый
вождя дожидался,[7]

льдисто искрящийся
корабль на отмели:

там был он возложен
на лоно ладейное,

кольцедробитель;
с ним же, под мачтой,

груды сокровищ —
добыча походов.

Я в жизни не видывал
ладьи, оснащенной

лучше, чем эта,
орудьями боя,

одеждами битвы —
мечами, кольчугами:

всё – самоцветы,
оружие, золото —

вместе с властителем
будет скитаться

по воле течений.
В дорогу владыку

они наделили
казной не меньшей,

чем те, что когда-то
в море отправили

Скильда-младенца
в суденышке утлом.

Стяг златотканый
высоко над ложем

на мачте упрочив,
они поручили

челн теченьям:
сердца их печальны,

сумрачны души,
и нет человека

из воинов этих,
стоящих под небом,

живущих под крышей,
кто мог бы ответить,

к чьим берегам
причалит плывущий.

Долго правил
твердыней данов

Беовульф датский,
народоводитель

Скильдинг, наследник
единодержца,

пока не сменил его
сын его, Хальфдан

славный, что властил
до самой смерти.

и в старости Скильдинг
бойцом был отменным.

Родилось на землю
от Хальфдана[8] четверо:

Херогар, Хродгар,
Хальга Добрый

и дочь, которая,
слышал я, стала

подругой Онелы
в опочивальне,

супругой Скильвинга,
конунга шведского.

Хродгар возвысился
в битвах удачливый,

без споров ему
покорились сородичи,

выросло войско
из малой дружины

в силу великую.
Он же задумал

данов подвигнуть
на труд небывалый:

хоромы строить,
чертог для трапез,

какого люди
вовек не видывали;

там разделял бы он
со старыми, с юными

все, чем богат был
по милости Божьей,

только земля неделима
и войско едино.

Слышал я также,
по воле владыки

от дальних пределов
народы сходились

дворец возводить
и воздвигли хоромы

в срок урочный,
а тот, чье слово

было законом,
нарек это чудо

Палатой Оленя,
именем Хеорот;[9]

там золотые
дарил он кольца

всем пирующим.
Дом возвышался,

рогами увенчанный;
недолговечный,[10]

он будет предан
пламени ярому

в распре меж старым
тестем и зятем —

скоро нагрянули
зло и убийство.

Тут разъярился
дух богомерзкий,

житель потемков,
который вседневно

слышал застольные
клики в чертогах:

там арфа пела
и голос ясный

песносказителя,
что преданье

повел от начала,
от миротворенья;[11]

пел он о том,
как Создатель устроил

сушу – равнину,
омытую морем,

о том, как Зиждитель
упрочил солнце

и месяц на небе,
дабы светили
всем земнородным.
и как Он украсил

зеленью земли,
и как наделил Он
жизнью тварей,
что дышут и движутся.

Счастливо жили
дружинники в зале,

пока на беду им
туда не явилось

ада исчадие:
Гренделем звался

пришелец мрачный,
живший в болотах,

скрывавшийся в топях,
муж злосчастливый,

жалкий и страшный
выходец края,

в котором осели
все великаны

с начала времен,
с тех пор, как Создатель

род их проклял.
Не рад был Каин[12]

убийству Авеля,
братогубительству,

ибо Господь
первоубийцу

навек отринул
от рода людского,

пращура зла,
зачинателя семени

эльфов, драконов,
чудищ подводных

и древних гигантов,
восставших на Бога,

за что и воздалось
им по делам их.

Ночью Грендель
вышел разведать,

сильна ли стража
кольчужников датских

возле чертога,
и там, в покоях,

враг обнаружил
дружину, уснувшую

после пиршества,
– не ждали спящие

ужасной участи,
– тогда, не мешкая,

грабитель грозный,
тать кровожорный

похитил тридцать
мужей-воителей,

и, с громким хохотом
и корчась мерзостно,

вор в берлогу
сволок добычу,

радуясь запаху
мяса и крови.

Лишь на рассвете
открылись людям

следы побоища
и сила Гренделя,

был после пиршества
плач великий![13]

Скорбь огласила
утро стенаньями;

муж безупречный[14]
сидел неутешен —

горе страшное,
слишком тяжкое!

след проклятого
гостя видев,

он оплакивал,
конунг, павших

в неравной схватке.
Но не успели

даны опомниться:
ночь наступила,

и враг ненасытный,
в грехе погрязший,

опять набег
учинил убийственный;

не раз случалось
людям в ту пору

искать ночлега,
стелить постели

вдали от высокой
дворцовой кровли,

ибо враг кровожаждущий
в этом доме бесчинствовал,

и, спасаясь от недруга,
уходили воины

прочь от места опасного;
он один одержал

верх над множеством
и остался, злокозненный.

в доме конунга
беззаконным хозяином;

и надолго чертог
обезлюдел.

Так двенадцать зим[15]
вождь достойный,

друг Скильдингов,
скорби смертные

и бесчестье терпел
и печали неисчислимые.

И слагались в то время
по всей земле

песни горестные,
но правдивые

о том, как Грендель
войной на Хродгара

год за годом
злосердый ходит,

и нет предела
проклятой пагубе,

не ищет враг
замирения с данами,

не прекращает
разбоя кровавого,

цену крови
платить и не думает,[16]

мужа знатного
даже золотом

у злодея не выкупить.
Так преследовал

датских ратников
призрак дьявольский,

ждал юных в засадах
и старых воинов

рвал на части,
из топей туманных

являлся ночью, —
кто знает, откуда

приходят скитальцы,
причастные тайн