Коллектив авторов - Махабхарата. Рамаяна
Чтоб высмеять все мои муки и боли?»
А тот: «Посмотри, я сравнялся с животным,
Но мукам не внемлю ль твоим неисчетным?»
Не ведая страха, сияя, как вешний
Цветник, Драупади явилась к Судешпе.
«Иди куда хочешь, - сказала царица, -
Затем, что Вирата гандхарвов боится.
А так ты красива, о тонкая в стане,
Что всюду рождаешь ты сотни желаний».
Сайрандхри: «Я скоро уйду без возврата, -
Тринадцать лишь дней да потерпит Вирата.
Меня унесут полубоги отселе,
А к вам возвратятся покой и веселье».
СКАЗАНИЕ О СРАЖЕНИИ НА ПОЛЕ КАУРАВОВ
Когда пандавы выполнили все условия проигрыша, когда миновал тринадцатый год их изгнания, они отправили к Дуръйодхане посла с требованием возвратить им половину царства. Дуръйодхана отказался. Так началась великая битва кауравов с пандавами. Одни народы Индии стали на сторону пандавов, другие примкнули к кауравам. Кришна, близкий друг и родственник пандавов, земное воплощение бога Вишну, стал их советником, колесничим Арджуны, а войско свое отдал кауравам. Войско пандавов возглавил Дхриштадьюмна, сын Друпады, царя панчалов, а войско кауравов - их дед Бхишма.
Битва на Курукшетре. Фрагмент барельефа из Ангкор-Вата. Камбоджа, XII в.
Битва произошла на необозримой равнине Курукшетре - на «Поле кауравов», и длилась восемнадцать дней. Войско пандавов состояло из семи ратей, которые возглавлялись Бхимасеной, Чекитаной - сыном царя племени сомаков, и сыновьями Друпады, среди которых выделялись доблестью и военным искусством, помимо Дхриштадьюмны, Шикхандин и Сатьяка. Им помогали в битве юные сыновья Драупади, рожденные ею от пяти братьев-пандавов.
Во главе одиннадцати ратей кауравов стояли великий знаток оружия, ученый Крипа, царь племени мадров Шалья, царь бходжей и андхаков Критаварман, сын Дроны Ашваттхаман, Карна, Шакуни и другие знаменитые витязи.
Перед началом сражения, когда враждебные войска выстроились друг против друга, Арджуна отказался вести войну против своих родичей и близких. Тогда Кришна раскрыл Арджуне смысл вечной дхармы - высшего морального закона. Поучение Кришны и составило «Бхагавадгиту» - духовную сущность индийского эпоса.
О том, что происходило на поле боя, рассказал слепому царю Дхритараштре его возничий Санджайя.
БХАГАВАДГИТА - БОЖЕСТВЕННАЯ ПЕСНЬ
1
И тот, на чьем знамени знак обезьяний,
Узрев кауравов на поприще брани, -
Пред тем, как посыплются стрелы в окружье, -
«О Кришна, - промолвил, вздымая оружье, -
Меж вражеских ратей, как раз посредине,
Мою задержи колесницу ты ныне,
Чтоб воинов мог разглядеть я порядки,
С которыми биться мне надобно в схватке,
Кого здесь собрал, ради битвы неправой,
Царя Дхритараштры потомок лукавый».
И Кришна, услышав от Арджуны слово, -
Меж войск, озиравших друг друга сурово,
Огромную остановил колесницу
Пред всеми, кто сталью одел поясницу,
Пред Бхишмой и Дропой, - и молвил:
«Кудрявый, Теперь посмотри, каковы кауравы».
Предстали пред Арджуной деды и внуки,
Отцов и сынов увидал сильнорукий,
И братьев, и родичей, близких по крови, -
Каленые стрелы у всех наготове!
Враждой сотоварищей прежних расстроен,
Высокую жалость почувствовал воин.
«О Кришна, - сказал, - где закон человечий?
При виде родных, что сошлись ради сечи,
Я чувствую - мышцы мои ослабели,
Во рту пересохло и дрожь в моем теле,
Мутится мой разум, и кровь стынет в жилах,
И лук я удерживать больше не в силах.
Зловещие знаменья вижу повсюду.
Зачем убивать я сородичей буду?
Мне царства, победы и счастья не надо:
К чему мне, о Пастырь, сей жизни услада?
Те, ради кого нам победа желанна,
Пришли как воители вражьего стана.
Наставники, прадеды, деды и внуки,
Отцы и сыны напрягли свои луки,
Зятья и племянники, дяди и братья, -
Но их не хочу, не могу убивать я!
Пусть лучше я сам лягу мертвым на поле:
За власть над мирами тремя, а тем боле
За блага земные, - ничтожную прибыль! -
Нести не хочу я сородичам гибель.
В убийстве сынов Дхритараштры какая
Нам радость? Мы грех совершим, убивая!
Ужели мы смерть принесем этим людям?
Счастливыми, близких убив, мы не будем!
Хотя кауравы, полны вероломства,
Не видят греха в истребленье потомства,
Но мы-то, понявшие ужас злодейства,
Ужели погубим родные семейства?
С погибелью рода закон гибнет вместе,
Где гибнет закон, там и рода бесчестье.
Там жены развратны, где род обесчещен,
А там и смешение каст из-за женщин!
А там, где смешение каст, - из-за скверны
Мучения грешников будут безмерны:
И род, и злодеи, что род погубили,
И предки, о коих потомки забыли,
Лишив прародителей жертвенной пищи, -
Все вместе окажутся в адском жилище!
А касты смесятся, - умрет все живое,
Разрушатся все родовые устои,
А люди, забыв родовые законы,
Низринутся в ад: вот закон непреклонный!
Замыслили мы ради царства и власти
Родных уничтожить... О, грех, о, несчастье!
О, пусть без оружья, без всякой защиты,
Я лягу, потомками Куру убитый!»
Так Арджуна молвил на битвенном поле,
На дно колесницы поник, полон боли,
И, лик закрывая, слезами облитый,
Он выронил стрелы и лук знаменитый.
2
Познавший высокую боль состраданья,
От Кришны услышал он речь назиданья:
«Как можно пред битвою битвы страшиться?
Смятенье твое недостойно арийца,
Оно не дарует на поприще брани
Небесного блага и славных деяний.
Отвергни, о Арджуна, страх и бессилье,
Восстань, чтоб врагов твои стрелы разили!»
Тот молвил: «Но как, со стрелой оперенной,
Мне с Бхишмой сражаться, с наставником Дроной?
Чем их убивать, - столь великих деяньем,
Не лучше ль в безвестности жить подаяньем?
Убив наших близких, мы станем ли чище?
О нет, мы вкусим окровавленной пищи!
Еще мы не знаем, что лучше в сраженье:
Врагов победить иль познать пораженье?
Мы жизнью своей наслаждаться не сможем,
Когда Дхритараштры сынов уничтожим.
Я - твой ученик. Ты учил меня долго,
Но в суть не проник я Закона и Долга.
Поэтому я вопрошаю, могучий,
Ты должен мне ясно ответить: что лучше?
Мне счастья не даст, - ибо сломлен скорбями, -
Над смертными власть или власть над богами,
И вот почему я сражаться не стану!»
Сказал - и замолк, в сердце чувствуя рану.
А Кришна, с улыбкой загадочной глянув,
Ответил тому, кто скорбел меж двух станов:
«Мудрец, исходя из законов всеобщих,
Не должен жалеть ни живых, ни усопших.
Мы были всегда - я и ты, и, всем людям
Подобно, вовеки и впредь мы пребудем.
Как в теле, что нам в сей юдоли досталось,
Сменяются детство, и зрелость, и старость, -
Сменяются наши тела, и смущенья
Не ведает мудрый в ином воплощенье.
Есть в чувствах телесных и радость и горе;
Есть холод и жар; но пройдут они вскоре;
Мгновенны они... О, не будь с ними связан,
О Арджуна, ты обуздать их обязан!
Лишь тот, ставший мудрым, бессмертья достоин,
Кто стоек в несчастье, кто в счастье спокоен.
Скажи, - где начала и где основанья
Несуществованья и существованья?
Лишь тот, кому правды открылась основа,
Увидел границу того и другого.
Где есть бесконечное, нет прекращенья,
Не знает извечное уничтоженья.
Тела преходящи; мертва их отдельность;
Лишь вечного Духа жива беспредельность.
Не плачь же о тех, кто слезы недостоин,
И если ты воин, - сражайся, как воин!
