Александр Немировский - Мифы и легенды народов мира. Том 8. Древняя Индия
— Расширение владений делает тебе честь, о царь, но надо выполнить и свой личный долг.
— Ведя войны, я соблюдаю свой долг в отношении кшатриев. О каком еще долге ты говоришь? — отозвался Джанамеджая.
— О долге крови. В то время как ты воевал, твой отец был убит коварным змеем Такшакой. Он его укусил и подобно молнии, расщепляющей дерево, разложил на пять первоначал. Зная о намерениях змея, к нему отправился мудрец Кашьяпа в надежде предотвратить гибель или возродить твоего отца, но змей заставил Кашьяпу вернуться. Отомсти же этому змею, о царь!
В продолжение всего этого рассказа гнев царя разгорался подобно жертвенному огню, когда в него подливают топленое масло.
Но вскоре гнев сменился печалью. Терзаемый горем, царь стал ломать руки и испускать вздохи. Немного успокоившись, он сказал, обращаясь к советникам:
— Я полагаю, надо немедленно отомстить злодею.
— Надо! — ответили советники в один голос.
После этого царь обратился к домашнему жрецу и спросил его:
— Как мне отомстить злонамеренному Такшаке, погубившему моего отца, а также истребить всю его родню?
— Боги, о царь, — ответил жрец, — придумали великое жертвоприношение. Оно описывается в священных книгах под названием «Змеиное жертвоприношение».
И приказал царь советникам:
— Пусть будут сделаны необходимые приготовления.
И советники принялись за дело. На лугу за дворцом они отмерили место для жертвенного алтаря. Главный зодчий из сутов, одаренный мудростью и опытом возведения фундаментов, соорудил алтарь нужных размеров, но при этом сказал:
— Жертвоприношение не будет завершено из–за одного брахмана.
— Когда я зажгу огонь, — распорядился царь, — не пускайте к алтарю никого из посторонних.
Между тем было доставлено жертвенное зерно и возложено на алтарь. Брахманы облачились в черные одеяния и заняли свои места. Было образовано кольцо из стражи так, чтобы ничто не мешало ползти змеям. Царь бросил в алтарь факел. Пламя начало разгораться. Брахманы с покрасневшими от дыма глазами стали лить в огонь топленое масло, произнося заклинания.
И содрогнулись сердца всех змей повсюду, где они в тот момент находились. Повинуясь зову магических слов, они начали ползти к алтарю и погружаться в пасть Агни. Потекли реки из мозга и жира змей. В воздухе распространился запах их горящих туловищ.
Невозможно перечислить всех погибших змей — черных, красных и белых, огромных, обладающих страшной силой, могущих изменять свой вид и двигаться куда пожелают. Одни из них о семи головах, другие — о двух, иные — о пяти. Были они из всех змеиных родов — сотни и сотни тысяч.
Время дхармы
Между тем Такшака, царь змей, услышав, что сын испепеленного им Паракшита получил разрешение совершить жертвоприношение, взлетел на небо и, явившись в покои Индры, сказал ему:
— Прибегаю, владыка, царь богов, к твоей защите. Моему роду угрожает уничтожение.
— Иди ко мне на колени, владыка змей! — сказал Индра. — Отсюда тебя никто не посмеет взять. И пусть покинет страх твое сердце!
И устроился Такшака на коленях Индры, а хвост спустил вниз, благодарно обвив им ноги спасителя.
Индрани — жена Индры
Змеи же продолжали пожираться огнем. Из свиты Васуки уползли на верную гибель Котика, Манаса, Пурна, Саха, Пичхила. Лишившись многих из тех, кто его охранял и выполнял его повеления, Васуки стал терзаться горем. Им овладело страшное уныние. И он обратился к сестре с такими словами:
— Милая! Горит мое тело, и я уже не различаю стран света. Начинает колебаться мой рассудок. Блуждает взор. Сердце готово разорваться. Лишенный власти над собой, и я попаду в жертвенный огонь того царя, колесничим которому служит ветер. Наступило время, сестра моя, осуществить то, ради чего ты была выдана замуж. Спаси же нас вместе с родственниками. Остановить продолжающееся жертвоприношение сможет один Астика. Мне об этом некогда поведал сам Прародитель. Поэтому сейчас же обратись к своему сыну, лучшему из знатоков вед, чтимому за это даже старцами. Призови его сюда!
Когда Астика явился, Джараткара сказала ему:
— Я была выдана моим братом за твоего отца с определенной целью. Теперь пришло время для выполнения сыновнего долга.
— Я готов его выполнить! — ответил Астика не раздумывая. — Приказывай!
— У города Хастинапуры пылает пламя, готовое поглотить всю мою родню. Твой дядя уже ощущает его жар. Он уже утратил дар речи.
— Не печальтесь, мои родные, — произнес Астика. — Дядя, я приму жар твоего сердца в свое тело. Я отправлюсь в Хастинапуру и, превратив жар в шлоки, остановлю ими огонь. Верьте мне, дорогие!
И направился Астика для спасения благих змей в Хастинапуру. Явившись туда, он увидел алтарь, еще издали вдохнул запах горящих тел и ощутил жар. Приблизившись к тому месту, дальше которого стражники не пускали посторонних, он стал как можно громче произносить шлоки:
О, Бхараты внук и сын Паракшита!
Исполнена к благу ведущая рита.
Советники славны благими делами.
Пылает тобою зажженное пламя,
Подобное Сурье сверканьем и блеском.
Тебя среди смертных сравнить мне уж не с кем.
И нет тебе равных в учености книжной,
И в стойкости духа сравнялся ты с Кришной.
В военной науке ты сведущ, как Рама.
Законы небес соблюдаешь, как Яма.
В сраженьях с врагами ты Индре подобен.
И недоступен ты вражеской злобе.
Все услышали эти слова и остались довольны: царь, советники, жрецы и жертвенный огонь. И тогда Джанамеджая обратился к советникам:
— Смотрите, это еще мальчик, но наделен всеми достоинствами и знаниями. Я желаю его одарить. Разрешите мне это.
— Он это заслужил, — проговорил старший из советников. — Но пусть сначала сгорит в пламени Такшака!
— О царь! — сказали жрецы. — Огонь подсказывает, что Такшака находится в обиталище Индры.
— Тогда низвергните его вместе с Индрой в огонь! — воскликнул в ярости Джанамеджая.
— Мы употребим майю, — ответили жрецы. — Ты же пока можешь наградить юношу, произнесшего шлоки.
Сын Паракшита подозвал к себе юношу и сказал ему:
— Твоя ученость достойна награды, брахман. Выбирай же то, к чему тянется твое сердце.
— Если ты так распорядился, — сказал Астика, — я выбираю прекращение жертвоприношения змей.
— Бери золото, серебро или коров, — ответил царь, — все что хочешь, но пусть жертвоприношение не прекратится.
— Но ты же приказал мне высказать желание, — сказал Астика. — Я не прошу у тебя золота, серебра и коров. Пусть прекратится жертвоприношение для блага моего материнского рода.
И снова сказал тогда царь Астике:
— Выбирай другой дар, о лучший из дважды рожденных, себе на благо.
И тогда вмешались советники:
— Царь, ты не можешь нарушить данного обещания. Пусть брахман получит этот дар.
Между тем уже стало слышно шипение стонущего от страха Такшаки. Покинутый Громовержцем, царь змей упал с его колен и приближался, крутясь в воздухе и испуская стоны.
И тогда Астика трижды произнес слово «Стой!».
И замер Такшака в воздухе.
Видя это чудо, царь сказал:
— Да будет так, как сказал юный брахман.
И тотчас раздались радостные рукоплескания. Погасло жертвенное пламя. И царь наградил жрецов и советников, а также суту, соорудившего алтарь и сказавшего, что жертвоприношение не будет завершено. Астике же царь сказал:
— Приходи ко мне при моем великом жертвоприношении коня. Ты будешь верховным жрецом.
— Хорошо! — сказал Астика и удалился.
Исполненный радости, он вернулся домой и, припав к стопам дяди и матери, рассказал им о случившемся.
Пока он рассказывал, со всех сторон сползлись змеи. Выражая радость, они сказали:
— Ты нас спас! Что же нам сделать для тебя, о мудрый? Выбирай желанный дар.
— Я выбираю, — сказал Астика. — Да не будету тех брахманов и других смертных, где бы они ни жили, страха перед вами, если они будут по утрам и вечерам рассказывать о моем благодеянии змеям.
— Да будет так! — сказали змеи. — Пусть эти люди, о которых ты говоришь, о внук, произносят заклятие: «Астика! Астика! Астика, рожденный у Джараткары от Джараткары, верный слову, пусть охранит меня от змей. Асита! Артиман! Сунитха!»
ЦАРИ И АПСАРЫ
Ведийское понятие «Вожделение» (Кама), будучи подобно греческому Эросу, одним из главных космогонических первоначал, всевластной мировой силой, было персонифицировано в женских образах. В ведах, а вслед за ними и в индуистских текстах, воплощением наивысшей сексуальности и соответственно небесной красоты стали полубожественные женские существа, обитавшие как на земле (в реках, на горах), так и на небесах. Их называли апсарами (возможно, первоначальное значение «вышедшие из воды»). Их можно сопоставить с греческими нимфами, италийскими каменами, славянскими русалками.
