Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города
Сквозь лунного тумана грусть вдаль бесконечности скользили.
Она вгляделась — тени лиц, улыбки еле различимы,
В поток мерцающий вплелись, звезд провожая переливы:
Вот Литии печальный взгляд, веселый смех малышки Петры…
А вот она сама… И сад волшебных снов Царицы Смерти…
Ни боль, ни страх, ни горький вздох души свободной не коснулись —
Она запомнила урок, скользя по искрам в свете лунном…
Часть седьмая: ЛИСТЬЯ
Осенний парк давно не спал, окутан терпким ароматом,
Что нес расползшийся туман по дальним закоулкам сада.
Ошеломленно замерев, до боли вслушиваясь в ветер
И ощущая каждый нерв, стояла на опушке Петра…
Одна… Она опять одна… Но…нет! Мелькнули силуэты —
И улыбнулся ей Альдан, скрываясь за границей света…
Так то не сон! Не сон пустой — непостижимая возможность
Дана была лишь ей одной, ей, что жила в терзаньях ложных…
Она вздохнула, но светло: воспоминания о чуде
В душе искрились, и легко о будущем явились думы…
Осенний парк горел листвой, любуясь в отраженьях лужиц
Нарядом роскоши златой, сияньем красных изумрудов —
Следя за яркостью тонов последних предвечерних красок,
Взгляд Литии скользил назад, сквозь время и судьбы гримасы:
Она увидела тот день, осенний день туманов детства,
Когда багряная метель кружила, обгоняя ветер —
Их с Петрой к дому привели чужие люди, и соседи
Сказали сестрам, что они теперь совсем одни на свете…
Ей Петра заменила всех, дала любовь, заботу, нежность,
Дала ей все… Какой же грех на Литии лежит — безбрежный…
Предательство… Тяжелый крест давил на плечи год за годом —
Покой души навек исчез, несчастья ждали за порогом:
Исчезла Петра навсегда, Михай бездушным стал, жестоким.
Меж ними пропасть пролегла, и он ушел к той, черноокой…
Он не любил! Он никогда не мог любить — ее иль Петру.
Он лишь играл… Ее беда в наряд ее греха одета…
Как колокольчик прозвенел: «Ах, мама! Где ты? Мама? Мама!»
Как дочка выросла, теперь она одна ее отрада…
Она красавица, и взгляд цыганских глаз лишит покоя —
Десятилетия назад ее сестра была такою…
Но. рядом с ней… Кто рядом с ней?! Такой же взгляд… улыбка… Кто же?
Волна теперь седых кудрей… Сестра, что ей всего дороже!
Все слезы, что за столько лет роняла Лития украдкой
Потоком смыли тяжкий след, затягивая злую рану —
А Петра гладила лицо, седые волосы и руки,
Теперь простив ее за все, за годы боли и разлуки.
Она смотрела на сестру, а дальше взгляд переводила
На золоченую листву, но вспоминала звезды мира…
Как счастлива теперь она — она простила и простилась,
Пускай поймет ее сестра, но ей пора за край незримый…
Три дня она была с сестрой, рассказывая ей о мире.
О счастье, о любви, о том, что альвы ей самой открыли —
Смирилась Лития, поняв, надежду обретя, поверив,
И, отогнав тоску и страх, с сестрой решила встретить Время…
Светлела хладная заря, две женщины в саду осеннем,
Как у златого алтаря, стояли, вслушиваясь в ветер —
Хрустальный иней на листве, подрагивая, падал в вечность,
Звеня, сверкая в тишине… Напев донес далекий ветер:
Все громче и светлей напев, вот листья взвились в хороводе,
Сверкающий вбирая снег и отражаясь в небосводе —
Золото-снежный хоровод распался льдинками кристалла,
Искрясь лучами зимних звезд, являя миру Белых альвов…
Вздохнула Лития в слезах, к сестре любимой обратилась —
Блуждал взгляд Петры в дивных снах, улыбкою лицо светилось:
Среди Привратников Зимы она увидела Альдана!
Цветок невиданной красы сверкал в руке Златого альва —
В нем было все! Сирень весны, благоуханье роз и лета,
Наряд осенних грез листвы и иней зимнего рассвета…
Альдан ей протянул цветок — коснувшись лепестков, как чаши,
Испила Петра Жизни срок, шагнув за облаком летящим:
Пред ней возник роскошный зал. Хрустальный трон Царицы Смерти,
Бесстрастный взгляд… отрезок мал, и вот… звенит песчаный ветер!
Пески Времен пред ней текут, меняя очертанья, тени —
Сверкая, гаснет Жизни круг, окутан нитями забвенья…
Исчезло Время — тихий свет струится в золотом просторе,
Искрящийся роняя след в Пески, как солнце в синем море…
Вот отдаленный тихий плеск доносит аромат прохлады,
Где призрачно-туманный лес скрывает искры водопада…
Песок струится и течет, стирая тонкие границы,
И прерывая скорбный счет годам, минутам, судьбам, лицам…
Но вот пред Петрой водопад — она скользит по тонким нитям
И видит… Золотой наряд и вальс, кружась, танцуют листья!
Вот ветер Петру подхватил и вместе с листьями златыми
Среди деревьев закружил, искристый обрывая иней…
Она увидела — вокруг осенние кружились альвы,
Взлетел напева тихий звук и протянулся к синей дали…
Она смотрела… значит, ей, когда исчезла Жизни рана,
В альвийский лес открылась дверь?! И вот пред ней глаза
Альдана…
«Ты с нами, Петра… навсегда! Одна из нас, ты — дух природы,
И без остатка, без следа земные растворились годы.
Ты помни… и пока живут те, кто любил тебя когда-то,
Воспоминанья не умрут в душе родившегося альва…»
…Стояла Лития в слезах, не в силах справиться с собою,
Кленовый лист дрожал в руках — что сделалось с ее сестрою?
Она была, исчезла вдруг, неясные мелькали тени,
Дохнуло холодом и вкруг златые листья полетели.
И ветер… Это же мотив — мелодия светло-небесна…
А снежно-светлый перелив кружит за золотой завесой…
Вдруг абрис, тонкий силуэт пред Литией возник в тумане —
И глаз родных далекий свет сердечную утешил рану:
То Петра… Да, ее глаза, лицо… Но смотрит по-иному,
Извечной мудрости полна душа, что сбросила оковы.
«Сестренка, Лития, родная! Не плачь по мне и не жалей —
Я счастлива теперь, за краем я дома! Средь листвы, полей —
Везде мой дом, и Звезды мира сияют, ласково маня…
Я — голос ветра, света сила, забвенье ночи, радость дня!
Но ты… Твой путь еще не скоро придет к Привратникам Зимы.
С тобой я буду — в ветра хоре, в сирени молодой весны…
Теперь твоя душа свободна от прошлого, и впереди
Покой и радостные годы, не плачь! Легко вперед иди…»
В очарованье замерев, смотрела Лития, как рядом
С сестрой возник златистый свет — в тумане закружились альвы!
Ни до, ни после — никогда не знала Лития такого
Ни восхищенья, неги, сна, ни упоенного восторга…
Она стояла, замерев, глядя, как исчезают тени,
Прощальный слушая напев, что ветер над листвой развеял:
«Мир подлунный так изменчив, жизни время скоротечно.
В лунном свете скрыты тайны вечных истин мирозданья.
Здесь мы гости — жизнь земная лишь отрезок… Там, за краем
Серебрятся в дымке лунной блики, звуки, слезы, думы…
Мы узнаем час печальный, что Луны согрет лучами…
Уходя, жалеть не будем, память оставляя людям…»
Все стихло, Лития ушла, храня воспоминанье чуда,
Что средь земных дорог и зла ей вечным утешеньем будет…
2010 г.
ЭЛЬФЫ МЕГАПОЛИСА
Здесь только серые дома, не видно, как заходит солнце,
И в день, когда придет зима, с ней вместе серый мрак вернется.
Здесь суета и толкотня и шум безумных ритмов бьется,
Здесь в каждый час любого дня лишь эхом ветер отзовется.
Здесь даже неба синева закутана туманом серым,
Здесь даже снега пелена не может быть молочно-белой.
И только ночью цепь огней немного оживит картину —
Дома, машины и людей заменит праздничной витриной.
Под взмахом ночи серый плен сменяется красивой сказкой,
И тягостный, тоскливый тлен здесь скрыт под глянцем полумаски.
Седой, задымленный рассвет вновь оголит всю серость будней —
Среди домов лишь полусвет клубится облаком простудным.
Закрыв глаза, увижу я вершины гор, где ветер молод,
Открою их — тоска моя — передо мной любимый город…
Часть первая: ДОРОГА ЭЛЬФОВ
Давным-давно в лучах сиянье, омытые росой зари,
Родились чудные созданья — то эльфы в мир земной пришли.
Неповторимы и прекрасны… Хранители незримых тайн —
Все перворожденным подвластно, открыт грядущего туман.
Тысячелетия летели, менялся постепенно мир —
Времен песчаные метели не затуманили Эльнир.
Эльнир… Звезда надежды эльфов — в любом краю, в любой земле
Она их озаряет светом, ведет в туманной пелене.
Где б ни были они, повсюду для них горят лучи Эльнир
Приветно, ласково и чудно — она ведет в родной их мир…
