Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города
Она, навстречу сделав шаг, отозвалась ей нежно: «Петра!»
Они обнялись, листопад на мать и дочь просыпал злато,
Но старый, поредевший парк, глядел вослед им виновато —
В другой аллее, вдалеке, где ветерок кружил устало,
Гоняя тени на песке, гуляла трепетная пара…
Прекрасна девушка... и май в очах агатовых бушует —
Любуясь и смеясь… Михай волну кудрей ее целует…
Все поплыло… Печально парк вздохнул, в даль полетели листья,
И затуманил ветра взгляд осенний лед слезою чистой…
От горя Петра замерла, от нежности, тоски бессильной —
Все годы Лития жила печалью о сестре любимой!
Она рыдала… А вокруг летали образы и блики —
Прозрачных взглядов, крыльев, рук из ветра абрисы возникли —
Осенних альвов череда кружилась в танце по аллее,
Взлетала, падая, листва, застыли сонные деревья…
Черноволосы и легки, прекрасны, но не беззаботны —
Так древней царственной реки текут, переливаясь, воды.
И вот уж хоровод над ней — вокруг нее сомкнулись руки,
Мелодия, что нет светлей, запела о любви, разлуке —
О встрече! Пусть через года, но те кто дороги друг другу,
Простят… Ведь весен череда ушла, сменившись стылой вьюгой…
И лишь любовь согреет нас, утешит, утолит печали,
Прощенье исцеленье даст, с прошедшими примирит днями…
Вокруг разлилась синева и ледяным всплакнула златом,
Возникли тучи-острова — к ним увлекали Петру альвы…
Ступив под золотой полог, пройдя туманные пределы,
Они… в пустыне? Нет… исток берет здесь жизнь, узнав забвенье —
Альдан взял за руку ее, предупреждая удивленье,
И на краю Песков Времен открыл ей вечности значенье:
«Здесь свет перетекает в тень, проходит лентой бесконечной,
Походкой легкой и беспечной уходит в вечность прошлый день.
Его следы погаснут завтра, лишь память может сохранить
Любимых лиц, мгновений нить, ушедших как вода, внезапно.
Здесь время сыплет как песок свои бесценные минуты,
Здесь ночь и вечер, день и утро лишь вечности седой кусок…
Здесь остается только пепел живущих прежде душ людских,
Воспоминанием о них взовьется ввысь песчаный ветер…
Здесь листья прежних листопадов лохмотьями истлевших ран
Исчезнут, чтоб пройдя туман, воскреснуть в песне водопадов.
И здесь потоки бурных вод, по капле в вечности теряя,
Исчезнут за златистым краем, возобновляя время ход.
Лишь только смоет листопад земную тщетность всех желаний
Багряно-розовый закат откроет занавес над гранью —
Там растворится наша жизнь, вольется звездною волною
В небесно-золотую высь, что вечно светит над землею…
Здесь нет конца и нет границы, но может оборваться след,
Дороги радости и бед летят отсюда, словно птицы…
В седых песках извечной были нельзя ни вспомнить, ни забыть,
Ни ненавидеть, ни любить — лишь видеть искры звездной пыли…
Пойми же, Петра — ты лишь блик, лишь искра, но твое дыханье
Вольется в бесконечный мир, ты на пороге мирозданья!
Обида, ненависть и гнев — ничто! И в вечности чертогах
Они растают, словно снег, но не любовь! Твоя дорога
Еще не пройдена, и круг еще не завершился… Старость
Вернет надежду — среди вьюг ты сердцем, наконец, оттаешь…»
Пески Времен, застыв, легли, и звуки смолкли над пустыней,
Исчезли звездные огни, погасли тучи золотые…
И вот уже осенний парк встречает шепотом печальным,
Но Петры посветлевший взгляд блуждает за чертогом дальним…
Осенних альвов хоровод блуждал среди парчи багряной,
Неся вечерних звезд восход — холодных, сумеречно-ранних.
Вливаясь в золото листвы, свет серебристый растворялся
В дыханье призрачном зимы и звуках ледяного вальса…
Часть шестая: ПРЕДВЕЧНАЯ ЗИМА
Хрусталь, алмазы, серебро… Среди зимы великолепья
Слепящее-белым все цвело и отражалось в светлом небе —
Кружились белые цветы, ложась чарующим узором
На бриллиантовые льды, соткав зиме ее покровы!
…И Петре в жаркую ладонь упал цветок невероятный —
Сияньем ледяным огонь скользил по граням бриллианта…
Она смотрела — в глубине мерцали… отраженья, тени?
В холодно-снежном серебре по кругу лепестки летели…
Сирень ли, звезды? Белый вихрь, сверкая, опадал — но снова
Взлетал, кружа… И вдруг затих, под гранями кристалла скован —
Цветок вспорхнул с ее руки. И зачарованная Петра
Следила, как его огни, переливаясь, гаснут в небе…
Альдан ей указал на лес, великолепная картина
Открылась Петре — свет небес сверкал на ветвях исполинов!
Иссиня-белый легкий пух, кружась, ложился на деревья,
Сковав запястья тонких рук кольцом браслетов индевелых…
Слегка качались ветру в такт украшенные снегом кроны,
С зеленых осыпая лап смолою пахнущую хвою…
На поле вспыхнула метель, взлетела дымом бело-алым,
Сверкнула, распадаясь тень — и зимние возникли альвы!
Во взглядах вечная печаль и вечный свет зари грядущей…
Волос искрящихся вуаль сливалась с небом бело-жгучим…
Прекрасны альвы зимних снов — привратники чертогов Смерти,
Что среди снежных облаков ушедших на пороге встретят…
Мелодия взлетела ввысь — звеняще-нежным переливом
В ней быль и сон переплелись, альвийским сотканы мотивом…
В очарованье замерев, смотрела Петра восхищенно,
Как кружится искристый снег, взлетая, падая покорно —
Причудных образов, теней, трагикомичных лиц и масок
Явилась череда… и ей открылся мир граничных красок!
Вот ледяной сверкает трон, увитый искрами кристаллов,
Что свет струят со всех сторон, громаду освещая зала…
За троном справа тихий свет играет на листве зеленой,
Уводит взгляд искристый след в даль дивной чащи незнакомой.
За троном прямо — зной пустынь, Пески Времен звенят, меняясь,
Над ними золотая синь простерлась без конца и края.
От трона слева — только тьма, без тени, блика. Очертанья…
Слышны лишь шепот да мольба и приглушенное стенанье…
Взметнулись образы — на трон взошла сама Царица судеб!
И под тревожный перезвон несмело в зал шагнули люди…
Альдан, что рядом с ней стоял, вздохнул задумчиво-печально,
На призрачный взирая зал и ветер слушая хрустальный…
«Ты видишь три дороги, Петра… И то — последние пути,
Что люди высшей волей Смерти должны в даль вечности идти…
Там, справа — радости чертоги для тех, кто слишком трудный путь
Прошел средь горя и тревоги, не дав другим в них утонуть —
Кто волей, словом или делом к спасению привел людей,
Забыв себя, добру был верным, и нес Любовь в пучину дней…
А слева, видишь? Мрак без края — для тех, кто жил среди страстей,
В жестоком пламени сгорая, и сеял боль среди людей.
Кто для себя сбирая блага, губил и души и тела —
Для них у Смерти нет пощады, их примет безвозвратно тьма.
А там, скитальцами в глубинах, им предстоит бродить без сна —
Среди огня, клыков звериных — таит бессчетно тварей тьма.
Лишь иногда они на землю вернуться могут — краткий срок
Покоя есть у приведений и шанс исправить темный рок…
А там, за троном, видишь. Петра? Горят, звеня, Пески Времен —
За медным заревом рассвета вздымает крылья вечный сон…
Ты видела сама — ты вспомни как мимолетны и легки
Там чувства? Разуму и воле несут забвение Пески…
Что ж, Петра,.. ты узнала много, круг Жизни весь перед тобой
Открылся, и его дороги легли туманной пеленой —
Ты выберешь свою, и звезды тебе прочертят путь Зимы,
Для света не бывает поздно, и люди не обречены…
Я вижу средь седой зимы, как удивительно и ясно
Горит рассвет на грани тьмы, рассыпав искры бликов красных.
И как холодный серый мрак окрашен золотистым светом,
Так нереален странный знак — как встреча зимней мглы и лета…
Среди морозной тишины искрится снег в холодной дымке —
А среди звездной вышины огнем цветок пылает зыбкий.
И распускается бутон, и гаснут звезды ледяные —
Горит заря… И лишь потом взойдут туманы снеговые.
Погаснет жар рассветных грез, и снова серебро струится
Среди ветвей седых берез, но утро скоро возвратится…»
Погасли блики. Вновь кружась метель взлетела, словно пламя,
Мелодия, звеня, взвилась — и Петру окружили альвы:
Любовь, страдание, печаль проникли в душу, и над миром
Сквозь снега легкую вуаль сиянье звезд Зимы разлилось!
Здесь, в вышине, вокруг нее, во взглядах отражаясь альвов,
Текло, струилось серебро на грани времени и яви —
Пред взором Петры Млечный путь мерцал, и звездные пылинки
Сквозь лунного тумана грусть вдаль бесконечности скользили.
