Софья Арзуманян - Сказки для взрослых
— Отец, — говорил сломленный чувствами молодой кшатрий, — мне не жить на этой земле, пока живы Пандавы. Чего мне дожидаться? Пока они поглотят нас, нашу власть, наше богатство и мое будущее? Подобно тому, как Панду был возведен на престол вместо тебя из-за твоей природной слепоты, хотя ты и старше его, так и я лишусь царского трона из-за детей Панду.
— О сын, в моем сердце те же мысли, но я не могу доверить их словам, так как они идут вразрез с законом. Как могу я облегчить твои страдания, горделивый?
— Позволь мне пригласить Пандавов для игры в кости. Если я на глазах всех обыграю их, царство достанется мне по справедливости. Юдхиштхира неравнодушен к игре в кости и быстро становится азартным, но ему не выиграть у меня, так как мне будет помогать дядя Шакуни, непревзойденный в этой игре.
Старый и слепой Дхритараштра, бессильный перед уязвленными чувствами сына, согласился.
Когда Юдхиштхира получил приглашение, он был озадачен:
— Азартная игра — это ядовитое жало, убивающее согласие и душевный покой. Я предпочел бы не участвовать.
Но хитрый Шакуни, дядя Дурьйодханы, ловкач и шулер, рассмеялся ему в лицо:
— Великий Юдхиштхира боится игры в кости! Это же не сражение, а всего лишь игра! На нее приглашены все родственники, и твой дядя Дхритараштра благословил эту игру, которая, по его мнению, должна стать еще одним поводом к нашему примирению.
Старший Пандав слушал Шакуни и легко проникал в смысл происходящего: Дурьйодхана вновь идет в наступление, ему помогает алчный Шакуни, они хотят использовать слабость, которую Юдхиштхира признавал за собой — азартность, и дядя, конечно, на их стороне. Как кшатрий, воспитанный в дхарме, он не мог отказаться, дабы его не обвинили в трусости и нежелании примирения с Кауравами, но как мудрец, видящий будущее, он знал, что его семья и царство могут вскоре подпасть под действие несчастливой звезды.
На игру пришли гости и родственники, меж которых выделялся дед Бхишма, а также дядя царевичей Видура. Все кшатрии, прослышавшие об этом событии, поспешили сюда. На троне восседал старый и слепой государь, скрывающий за непроницаемым лицом сильное волнение. Братья Пандавы заняли почетные места, и в праздничных облачениях были подобны богам, сошедшим с небес. Играли музыканты, трубили раковины, развлекали присутствующих скоморохи. Зал был полон людей, но мало кто понимал, что же на самом деле под видом безобидной игры вот-вот должно случиться у них на глазах. Суть происходящего была открыта троим: Юдхиштхире — царю справедливости, Дхритараштре, видящему внутренним зрением, и Дурьйодхане, жаждущему мщения и власти. Все трое чувствовали, что исход состязания предрешен на небесах. Кто же возрадуется, а кого постигнет злой рок?
Игра началась. За Дурьйодхану, как и было намечено, вызвался играть Шакуни.
— Что ты поставишь на кон, Юдхиштхира?
Пандав вынул жемчужное ожерелье, которое блестело как десятки лун. Тогда Дурьйодхана положил на стол свой браслет, усыпанный драгоценными камнями. Пандав, покоряясь судьбе, бросил кости. Шакуни тоже бросил кости и сказал: «Я выиграл!»
На второй кон Пандав поставил свою золоченую карету с лошадьми и бросил кости. Шакуни, сделав ход, снова сказал: «Я выиграл!»
Сын Панду, послушно следуя року, поставил на кон своих боевых слонов. Шакуни снова произнес: «Я выиграл!»
Братья забеспокоились и вопросительно посмотрели на старшего Пандава, но он сидел недвижимый, как во сне. На следующий кон было поставлено все золото, которым владела семья Пандавов, и вновь Шакуни сказал: «Я выиграл!»
— Тогда я ставлю все драгоценные камни Индрапрастхи!
— Согласен, — отвечал Дурьйодхана.
На стол покатились, неся несчастье, костяные зари. «Я выиграл!» — вновь воскликнул соперник.
— Я отыграюсь, если поставлю на кон мою многочисленную армию!
Зал вздрогнул, Пандавы повскакивали с мест, но из уважения к старшему брату, промолчали. «Что он делает? Каков его план?» — недоумевали они.
— Это ставка, достойная царя, — сказал Дурьйодхана, и Шакуни вновь бросил кости.
— Я выиграл! — прозвучало как приговор.
Юдхиштхира проиграл все: армию, богатство, имущество. Зал гудел. Бхишма сидел, опустив голову, поняв, какое беззаконие свершилось. Видура поспешил к Дхритараштре с просьбой остановить нечестную игру, ведь все знали, что Шакуни — шулер. Юдхиштхира смотрел на стол невидящим взглядом, бесчувственный, словно камень. Казалось, эмоции покинули его.
— Теперь у тебя нет ничего, как ты можешь отыграться?
— Я поставлю на кон моего брата Накулу, который по силе равен десятерым, — прошептал старший Пандав.
— Ты вновь проиграл, дружище! — выкрикнул Шакуни, уже не скрывая радости.
Как будто под гипнозом Юдхиштхира бормотал: «Я поставлю на кон Сахадеву… Арджуну… Бхиму… себя… Драупади…»
Костяные зари, исходящие из рук мошенника — Шакуни, завершили свой судьбоносный бег. Семья Пандавов, еще час назад владевшая половиной царства, блиставшая как тысячи Солнц, являвшая собой надежду и опору народа, превратилась в кучку рабов, без воли и будущего.
30. Под высочайшей защитой
На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона.
За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое.
Враги торжествовали, но не останавливались в своей мести.
— Приведите сюда Драупади, теперь она наша рабыня и должна прислуживать нам, — крикнул Дурьйодхана, закусивший удила. Его брат Духшасана пошел за женой Пандавов на женскую половину, чтобы притащить ее силой.
— Поворачивайся, корова, твой муж проиграл тебя в кости, и теперь ты — рабыня Кауравов.
— Отпусти меня, безбожный, я не могу сегодня показываться в обществе мужчин, ведь у меня месячные.
Но Духшасана грубо поволок ее за волосы и бросил на пол у ног пьющего мед мести Дурьйодханы.
Растрепанная, одетая в простое платье, соответствующее женским дням, не понимающая причин ее унижения, принцесса Панчали и жена пятерых богатырей, напоминала прекрасную раненую птицу, пронзенный ножом живописный холст, оскверненный алтарь или порванные Веды.
— Что происходит, царь справедливости? Почему ты молчишь, могучерукий Бхима? Так ты проявляешь свою любовь, когда-то завоевавший мое сердце, Арджуна? Вы так легко отказались от матери ваших детей, Накула и Сахадева?
— Твои мужья молчат, потому, что Юдхиштхира проиграл и тебя, и всю семью, и Индрапрастху в игре в кости. Теперь ты — рабыня! Ты — моя собственность, ты — вещь, и я сделаю с тобой, что захочу, — сказал Дурьйодхана, который много лет ждал этого часа.
Он подошел к благородной царице и стал грубо стаскивать с нее одежды на глазах у обезумевшей публики.
Урожденная Панчали, божественным промыслом появившаяся из пламени жертвенного огня, поняла, что не может полагаться на помощь мужей. Хоть на ратном поле они и способны повергнуть любого врага, сейчас они связаны по рукам и ногам законом, долгом и своею собственной виной. В этот час у нее, всю жизнь преданной дхарме, осталась единственная надежда, ее последнее прибежище, ее главный судья, способный воскрешать и спасать — великий Кришна. Панчали сконцентрировала свои мысли на Кришне, читая мантру. Это все, что она могла предпринять, пригвожденная к позорному столбу.
Тем временем распоясавшийся Дурьйодхана потянул за подол ее сари, дабы раскрыть ее наготу. Но чудо! Чем больше он тянул за сари, тем длиннее оно становилось!
Раздосадованный и обескураженный, он еще яростнее потянул на себя тонкую ткань, которая, казалось, должна была разорваться на кусочки только от одного его ядовитого взгляда. Многие метры сари уже лежали у ног не сгибающей спину принцессы, когда злодей, обессилев, упал наземь.
— Чудо из чудес! — воскликнули люди. — Царица силой веры попирает нечистого Дурьйодхану — олицетворение зла. Не иначе, как сам нерожденный Кришна помогает ей!
Почувствовав незримое присутствие Аватара цвета грозовой тучи, Панчали приободрилась и сказала:
— Когда мой муж проиграл меня, был ли он сам уже рабом? Если так, то какое право имел раб распоряжаться мною, свободной женщиной? Я вижу, здесь не соблюдены все должные правила, и я страдаю напрасно. (Вот что значит юридическая грамотность!)
Присутствующие одобрительно закивали, поражаясь мудрому и хладнокровному рассуждению женщины, находящейся в собрании мужчин в такой жестокий час. Они все взглянули на царя, ожидая его решения.
Рожденный изначально с чистой и щедрой душой, тронутый стойкостью Панчали, царь Дхритараштра тогда сказал:
— Ты права, безукоризненная! За твое воистину царственное поведение я даю тебе три дара. Проси, что пожелаешь!
