Сборник - Поэзия и проза Древнего Востока

«Ветреным ли веденьем ответит мудрец,
вихрем обуреваемый внутри себя,
возражая словами тщеты
и речью, в которой проку нет?

Притом ты разрушаешь святой страх
и молитву к Богу вменяешь в ничто!
Искусились в нечестии твои уста,
и язык лукавых избран тобой.
Твой рот обвиняет тебя, не я,
и уста твои говорят против тебя!

Родился ли ты, как первый из людей,
и создан ли прежде холмов земли?
Божий умысел подслушал ли ты,
присвоил ли Премудрость себе?
Что знаешь ты, чего бы не знали мы,
и что разумеешь, чего нет у нас?
И седовласый между нами и старик,
днями превышающий отца твоего!

Утешения ли от Бога ты презрел
и слово благостное к тебе?
Как увлекает тебя сердце твое
и как возносится око твое —
что против Бога стремишь ты свой дух
и рот твой выговаривает такие слова!

Что человек? Как чистым быть ему
и как будет праведен рожденный женой?
Вот, Он не доверяет и святым Своим,
и небеса нечисты в Его глазах;
тем паче растленный человек,
что неправду, словно воду, пьет!

Я изъясню тебе — послушай меня!
И виденное мною расскажу,
то, что возвестили мудрецы
и не сокрыли от них отцы их,
которым одним принадлежала земля
и меж которых чужой не проходил:

все дни свои нечестивый терзает себя,
и годы насильника сочтены;
гул ужаса в его ушах,
средь мира губитель подступает к нему!
Он не надеется спастись от мглы,
и в добычу мечу он обречен;
он скитается за хлебом: где взять? —
он знает, что к погибели готов,
и в руках у него день тьмы!

Одолевает его беда
и нужда теснит, как с воинством царь, —
за то, что против Бога простер он длань
и противу Крепкого восставал,
не сгибая выи, шел на него
за тяжкими бляхами своих щитов,
нарастил на лице своем жир
и туком обложил бедра свои.

Он селится в разоренных городах,
в домах, где никто не станет жить,
которые распаду обречены.
Не устоит богатство его,
не разойдутся по земле его стада.
От мрака он не убежит;
пламя иссушит побеги его,
и плоды его унесет ветр.
Обманываясь, он вверяется тщете,
и тщета будет прибыль его.
Прежде времени увянет он,
и ветвь его не будет зеленеть;
как виноград, свои ягоды сбросит он,
и, как маслина, стряхнет свой цвет.
Бесплоден будет отступников сонм,
и шатры мздоимцев пожрет огонь;

забеременеют злом, родят ложь,
и неправду вынашивает утроба их!»

«Я слышал такое много раз;
докучные утешители вы все!
Будет ли конец ветру слов?
Что к возраженью понуждает тебя?

И я бы мог говорить, как вы,
будь ваши души на месте моей:
изощрялся бы перед вами в речах
и головой своей над вами качал,
ободрял бы вас языком моим
и утешал движением моих губ!

Говорю ли, не утоляется моя печаль;
замолчу — и не уходит она от меня.
Да, вконец Он истомил меня!
Ты разрушил весь круг близких моих;
как свидетель, восстает на меня недуг,
в лицо мое укоряет меня.
Гнев Его мучит меня и теснит;
зубами скрежещет на меня,
пристально вперяется в меня враг!

Разинули на меня пасти свои,
глумясь, бьют меня по щекам,
все соединились против меня.
Неправедному предал меня Бог
и в руки злых бросил меня!

Спокоен был я; Он навел страх,
схватил меня за шею, и разбил,
и поставил меня, как свою мишень;
свистят вокруг меня стрелы Его,
Он пронзает мне утробу, не щадит,
проливает на землю мою желчь!
Пролом за проломом Он пробил во мне,
как ратник, устремляется на меня.

Рубище я сшил на кожу мою
и во прах опустил мой рог.[977]
От плача покраснело мое лицо,
и на ресницах моих — смертная тень, —

хоть нет бесчестья на моих руках
и молитва моя чиста.

Земля! Не сокрой крови моей,
и да не знает покоя мой вопль!
Се, и ныне Свидетель мой на небесах,
и в вышних Заступник есть у меня!
Многоречивые друзья мои!
К Богу течет моя слеза,
чтобы человеку правда у Бога была
и между человеком и ближним его!
Ибо жизни моей приходит конец,
и я удаляюсь в невозвратный путь.

Слабеет мой дух,
угасают мои дни,
ждет меня гроб!

Только глумления остаются при мне,
и в горечи мрачится око мое.
Заступись Сам за меня пред Собой!
Иначе кто поручится за меня?
Сердца их для пониманья Ты закрыл;
потому и не дашь им торжества.

Кто обрекает друзей своих на беду, —
у детей его вытекут глаза.
Присказкой людской Он сделал меня,
и я стал тем, кому плюют в лицо.
От горя помутилось око мое,
и все тело мое стало как тень.
Праведные об этом восскорбят,
и невинный отступнику явит гнев;
но не сойдет праведный с пути своего,
и будет возрастать, чьи руки чисты.

А вы — подступайте ко мне все:
не сыщу между вами Мудреца!
Прошли мои дни; мне надежды нет,
чаяния сердца моего мертвы.
Ночь ли возможно превратить в день,
поднести свет к лику тьмы?
Мне ль надеяться? Преисподняя — мой дом,
и во мраке постелю я себе постель;
гробу скажу: «Ты мне отец!» —
а червям: «Ты мне мать, а ты сестра!»
Где после этого надежда моя,
и упование мое — кто увидит его?
В преисподнюю ли оно сойдет
и вместе со мной ляжет во прах?»

«Когда вы положите речам конец?
Сначала подумайте — говорите потом!
Зачем считаться нам за скотов
и терпеть унижение в своих же глазах?

Ты, раздирающий себя в гневе своем!
Из-за тебя ли опустеет земля
и скала с места своего сойдет?

Да, у виновного потухнет свет,
и не заблещет пламя его огня;
сияние померкнет в шатре его,
и светильник его угаснет над ним!
Сократятся шаги силы его,
от своего же умысла он падет;
запутается в сеть его нога,
и по тенетам — его путь;
вервие за пяту схватит его,
и петля уловит его;
разложены по земле силки на него,
и по дороге — на него западни!

Отовсюду ужасы пугают его,
понуждают кидаться туда и сюда.
Истощится от голода его мощь,
и погибель встанет рядом с ним.
По частям его кожу съест,
съест Первенец Смерти члены его.

Из шатра надежды извергнут его,
и к Царю Ужасов он сойдет;
останется без жителя шатер его,
и серой посыплют его двор!
Внизу отсохнут корни его,
а вверху увянут ветви его!
Память о нем исчезнет с земли,
и на стогнах его не помянут.
Изгонят его из света во мрак
и сотрут его с лица земли;
не оставит он потомков в народе своем,
и не будет последыша в жилищах его!

На западе ужаснутся о его дне,
на востоке с трепетом услышат о нем.
Да, так кончит беззаконного дом
и место того, кому неведом Бог!»

«Долго вам мучить душу мою,
своими речами терзать меня?
Вот, уже десять раз вы срамили меня,
и вам не стыдно меня утеснять!
Положим, и впрямь я погрешил;
мой грех остается при мне!

Или хотите величаться надо мной,
попрекать меня срамом моим?

Знайте, что Бог пригнул меня
и набросил на меня Свою сеть!
Я кричу: «Насилье!» — но ответа нет;
вопию, но правды не нахожу.
Он запер мой путь, чтобы мне не пройти,
и на тропы мои навел мглу;
славу мою Он совлек с меня
и сорвал венец с моей головы;
отовсюду сокрушил меня — гибну я! —
и с корнями исторг надежду мою;
воспылал на меня гневом Своим
и к Своим врагам причислил меня!

Все вместе подступили Его полки,
приготовили дорогу против меня,
обложили осадой мой шатер.
Братьев моих Он удалил от меня,
и близкие мои обегают меня;
в дому моем гости и рабыни мои
почитают меня за чужака, —
иноплеменником стал я в их глазах!
Раба моего не дозовусь,
должен умолять его мой рот.
Моей жене омерзело дыханье мое,
и запах мой несносен братьям моим.
Даже малые дети презирают меня —
встану говорить, а им смешно.
Гнушается мной племя мое,
кого любил я, обратились против меня.
К коже прилипает моя кость,
и кожа отстает от зубов моих.

Сжальтесь, сжальтесь надо мной, друзья!
Ибо рука Божья меня бьет.
Зачем и вы, как Бог, тесните меня
и не можете насытиться плотью моей?

О, пусть бы записали мои слова,
пусть бы в книгу их занесли,
железным грифелем, залив свинцом,
в камень врезали на все времена!

Но нет, я знаю: мой Заступник жив,
и в конце встанет над прахом Он,
и, когда кожа моя спадет с меня,
лишаясь плоти, я Бога узрю![978]
Да, сам я узрю Его,
мои не вчуже увидят глаза —

истаивает сердце в моей груди!

Говорите: «Как нам травить его?» —
словно бы во мне корень вины;
тогда и вы убойтесь меча,
ибо мечу подпадает гнев,

чтобы вы познали, что есть суд!»