Лопе де Вега - Том 3

Чтоб ты спокойною была,
С ней избегаю оставаться.

А как с Белисою?

Признаться,
Иначе тут идут дела.

А что такое?

Очень худо,
И наша жизнь с тобой берет
Пренеприятный оборот:
Взбрела ей новая причуда.

Какая?

Вот скажу сейчас:
Судьба, что так нас наказала,
Задумала во что б ни стало
Совсем рабами сделать нас.

Как?

Нас хотят клеймить.

Откуда
Подобный ужас взяться мог?
Кто это выдумал? Мой бог!

Белисы новая причуда.

Открой же им, кто ты такой!

Нет! Краской нам клеймо наложит
Тиверьо. Это нам поможет:
Так не узнают нас с тобой!
За нас спокойнее я буду,
Клеймо — такой надежный щит!
А дон Элисо говорит,
Что нас усердно ищут всюду.

О, если б милые черты
Пятном позорным осквернили,
Мое бы сердце заклеймили
В тот самый миг: ведь в сердце — ты!

Как неразлучны эти двое!
Их никогда не видишь врозь.

Их разлучить надежду брось:
Они — как точка с запятою,
С печатью подпись.

У него
Вид и осанка дворянина,
Красив негодник как картина.

Умен к тому же.

Каково?

С ним разговаривать приятно.
Вы побеседовали б с ним:
Он остроумием своим
Пленит вас.

Очень вероятно,
Но если так уж он умен
И так красив, то не сумею
Я восхищаться тем, что с нею
Беседует так часто он.

Пока не видит нас никто,
Целуй меня без колебанья!

Ах, ты всегда мои желанья
Предупреждаешь!

Это что?

А он схватил ее в объятья —
Так попросту бы я сказал.

Ты что тут делаешь, нахал?

Нас видел дон Хуан!

Проклятье!

Вот наглость! Ах, паршивый пес!
Да за такое поведенье…

О нет, сеньор! Прошу прощенья,
Я ей обиды не нанес.
Коль вы любовь предположили
В том, как я обращаюсь с ней,
То вы ослеплены скорей,
Сеньор, в своем любовном пыле.
Но ей крещенья путь открыт,
Спасающий от бездны адской,
И я ей поцелуй дал братский,
Как христианский долг велит.
Будь небу власть дана спуститься,
Дало б ей поцелуй оно.
Что в небесах разрешено,
То на земле должно проститься.

Ступай в конюшню ты, собака!
Прочь с глаз моих!

Простите! Но,
Сеньор, ужели быть грешно
Христианином?

Гм… Однако
Его я живо припугну.
Эй, Педро!

Что тебе угодно?

Долг исполнять свой — превосходно,
Но ты перетянул струну:
О долге чересчур радеть
Не подобает христианам
В лобзанье братском, слишком рьяном.
У нас не принято, заметь,
Чтоб раб с рабыней целовались.

А принято у вас, скажи,
Чтобы сеньоры и пажи
Одной рабыни добивались?

О да!

Ах, да? Ну подожди!..

Ох, от него всего дождешься!

Напрасно, Зара, ты смеешься.
Меня с ума ты не своди!

Как я любить бы вас посмела,
Пока не христианка я?

Крестись — и пусть любовь твоя
Мне будет отдана всецело.

Пусть так, но чести не отдам.

Но что ты подразумеваешь?
Чем для меня ты быть желаешь?

Хочу я быть женою вам.

Для дворянина ведь такая
Жена — позор.

А не позор,
Что предлагает мне сеньор?

Но ты раба — тут речь иная…

И вы могли бы стать рабом,
И вы свободу б потеряли,
Когда бы вы в Алжир попали.[175]

И так ведь я в плену твоем!

О нет! В плену вы б не посмели,
В плену вам было бы нельзя,
Моей невинности грозя,
Так дерзко добиваться цели.

Так мне велит любовь моя.

А мне — и честь, и род высокий.
О, там, на родине далекой,
Знатней и выше много я,
Чем здесь сеньор!

Побудь немного!

Напрасно тешитесь мечтой.
Чтоб овладеть могли вы мной,
Законный брак — одна дорога!

Сюда идут!

Готов вполне
Ее поверить увереньям,
Что мне равна она рожденьем
В своей далекой стороне.

Сеньора матушка идут.

И в шутку трудно мне решиться
Клеймить красивые их лица.
А, сын мой, дон Хуан! Ты тут?

Сеньора, я у ваших ног.

Откуда ты?

Я был на Прадо.[176]