Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

«Сообщаю с сожаленьем,
Граф, вас велено казнить.
Хоть и грех ваш и проступок
Не ужасны, может быть,
Увлечения любовью
Можно было бы простить.
К королю я обращался
И просил вас отпустить.
Но король был в гневе, слуха
К просьбе не хотел склонить.
Он сказал, что нет прощенья,
Не велел о том просить.
Приговор уже подписан,
И его не отменить:
Вы посмели спать с инфантой,
А должны ее хранить.
Эшафот уже поставлен,
Где вам голову сложить.
Зря взялися вы, племянник,
Дамам головы кружить.
Меньше б дамам угождали,
Дольше б вы могли пожить.
Сами вы себе, племянник,
Так сумели удружить».
«К наставленьям вашим, дядя,
Мое сердце не лежит.
Лучше умереть за даму,
Чем, ее не видя, жить.
А возлюбленной не надо
Сильно обо мне тужить.
Я умру не как предатель,
Неудачливый игрок,
Жизнь свою отдам за даму,—
Ведь иначе я не мог,
И за малую провинность
Я на смерть себя обрек».

«Ай, тот парень из деревни,
Ай, из этого он дома,
Ай, пришел он издалека,
Ай, приехал издалека.
Ай, чего тот парень хочет,
Ай, чего, скажите, ищет?»
«Ай, ищу я здесь девицу,
Белокурую девицу,
С голосочком тонким, нежным,
Как серебряная флейта.
Чтоб расчесывала кудри,
Чтобы косы заплетала».
«Нет другой такой в деревне,
Нет другой и в этом доме,
Кроме молодой кузины,
Кроме молодой сестрицы,
Но ее отдали замуж,
У нее супруг ревнивый».
«Ай, скажите белокурой,
Ай, скажите златовласой,
Что за нею друг вернулся,
Что подругу ожидает,
Где бежит ручей студеный
Вдоль по руслу золотому,
Что по золоту струится,
В шумное впадая море,
В бурное впадая море».
…….
И уже идет навстречу
Златокудрая девица
Вдоль студеной этой речки,
Что по золоту струится
Этим утречком прохладным,
Этой светлою зарею.
Ай, пусть свет дневной приходит!
Ай, пусть свет зари приходит!

Был на ловле кабальеро,
Возвращаться собирался.
Гончие его устали,
Сокол в чаще затерялся.
Подъезжает рыцарь к дубу —
И в лесу такие редки,—
Видит юную инфанту
Там, на самой верхней ветке.
Ее волосы завесой
Ствол огромный прикрывают.
«Нет здесь чуда, кабальеро,
Пусть ничто вас не пугает.
Я инфанта, дочь кастильских
Короля и королевы,
Когда я была малюткой,
Мне судили феи-девы,
Что одна должна в чащобе
Семь годов я оставаться.
Семь годов прошли, и нынче
Мне пора освобождаться.
Вы меня с собой возьмите,
И за это вам воздастся.
Буду вам, сеньор, женою
Иль подругой — как хотите».
«Не угодно ли, сеньора,
Здесь до завтра подождите,—
Обо всем об этом должен
Я у матушки спроситься».
А ему в ответ инфанта:
«Сами вы могли решиться.
О, проклятье кабальеро,
Что одну оставил деву».
Так она в лесу осталась,
Он отправился по делу.
Мать советовала сыну,
Чтоб инфанту взял в подруги.
А когда он в лес вернулся,
Не нашел ее в округе,
Лишь увидел в отдаленье,
Что ее увозят слуги.
А увидев это, рыцарь
Пал на землю без сознанья.
А когда пришел в сознанье,
Он промолвил сквозь рыданья:
«Кто такое потеряет,
Тот достоин наказанья.
Буду сам себе алькальдом,
Что себя судом накажет:
«Пусть отрубят руки-ноги
И к хвосту коня привяжут».

Сон душе моей приснился,
Сон, исполненный печали.
Мне любимая явилась,
Мы в объятьях с ней лежали.
Входит белая сеньора,
Словно снег в ее вуали.
«Как, любовь моя, вошли вы?
Как в покой ко мне попали?
Слуги дверь мою замкнули,
Ставни все позакрывали!»
«Не любовь, а смерть, мой милый,
Небеса к тебе послали».
«Смерть, хоть день пожить позволь мне,
Я молю об этом даре».
«Час дарю тебе, не больше,
Пред твоей дорогой дальней».
Поскорее он оделся,
Вышел из опочивальни.
Он спешит к своей любимой,
Где его не ожидали.
«Свет мой, отвори скорее».
«Что такое? Не беда ли?
Только как тебе открою,
Чтоб про это не узнали?
Погоди, отец уедет,
Матушка задремлет в спальне»,
«Если нынче не откроешь,
Не дождешься ты свиданья.
Смерть пришла, одна ты можешь
Сохранить мое дыханье».
«Под окно беги скорее,
Где сижу за вышиваньем,
Брошу шелковую сверху
Лестницу — и смерть отстанет,
Если лестницы не хватит,
То коса моя достанет».
Тонкий шелк не держит, рвется,
Смерть его с собою тянет:
«Час пришел, пошли со мною,
Разве смертный смерть обманет!».

Я сидел вблизи овчарни,
Посох украшал резьбою,
Высоко стояли «Козы»,
Месяц таял надо мною.
Слышу: овцы затоптались
И учуяли тревогу.
Семерых волков я вижу,
Выходящих на дорогу.
И они бросают жребий —
Кто расправится с отарой.
Выпало хромой волчице —
Бурой, и седой, и старой,
Но с клыками, как навахи,
И в любой охоте тертой.
Обошла загон три раза,
Обошла его в четвертый.
Утащили дочь Раззявы,
Внучку младшую Ухастой,
Что хозяева забить
Собирались перед пасхой.
«Эй вы, свора молодая,
Покажите-ка сноровку,
Эй ты, сука «трухильяна»,
Изловите-ка воровку!
Коль вернете мне овечку,
Хлебной тюрей награжу вас,
А упустите волчицу,
Крепкой палкой накажу вас».
За волчицей свора следом,
Когти крошит без дороги.
Так семь верст они бежали,
Где овраги и отроги.
Взобралися на пригорок,
Молвит бурая устало:
«Забирайте, псы, овечку,
Ту, что я у вас украла».
«Не нужна теперь овечка,
Что тебе попалась в зубы.
А нужна нам волчья шкура
Пастуху для зимней шубы.
Для ремня твой хвост сгодится,
Чтоб портки им подвязали,
А башка пойдет под сумку,
Чтобы ложки в ней лежали.
А кишки пойдут на струны,
Чтоб под музыку плясали».

Исповедуясь подушке,
В одиночестве лежу.
Это кто же там стучится?
«Отворите!» Вниз бегу.
«Я — Берналь Франсес, сеньора,
И вам верно послужу,
Ночью буду я в постели,
А с утра при вас в саду».
Простынь сбросила с постели,
Чуть прикрыла наготу,
Золотой взяла светильник
И скорее вниз иду.
Чуть я дверь приоткрываю,
Он светильник мой задул.
С нами дева пресвятая,
Отведи от нас беду.
Вдруг он жизнь мою погасит,
Как он погасил свечу!
«Не пугайся, Каталина,
Я не зря к тебе стучу.
Одного сейчас убил я
И попасться не хочу».
И она, чтоб этот рыцарь
Не попался палачу,
Привела в опочивальню,
Посадила на парчу.
И малисовой водою
Руки мыла беглецу.
Розами убрала ложе
И левкоями в цвету.
«Что, Берналь Франсес, не видишь
Ты земную красоту?
Ты боишься альгвасила?
Но его я не пущу.
Или слуг моих боишься?
Я молчать их научу».
«Не боюсь я правосудия,
Правосудья я ищу.
Не боюсь и слуг. Я сам им
За молчанье возмещу».
«Что, Берналь Франсес, случилось?
Я тебя не узнаю.
Или ты нашел другую
И забыл любовь мою?»
«Нет, другую не завел я,
Я одну любовь храню».
«Может, ты боишься мужа?
Он давно в чужом краю…»
«Дальний край стать может близким,
Потому я здесь стою.
Твой супруг пришел, сеньора,
Навестить жену свою.
А из Франции подарки
Для супруги я везу:
Есть карминовое платье
На малиновом шелку.
И такое ожерелье —
Не увидишь на веку:
Шпагой, словно ожерельем,
Твою шею облеку.
Пусть француз поносит траур
И изведает тоску».