Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

Любовь не обретают ненароком
закон как мир незыблемый и древний
окинув страны непредвзятым оком
построй-ка дом в моей родной деревне

Здесь девушкам неведом чуждый жребий
они в садах черешни средь черешен
стопами на земле челом на небе
а ты скиталец будешь здесь утешен

Здесь о любви не знают разговоров
лишь плод ее жена тебе протянет
смирил ты свой скитальца гордый норов
но имя основаньем рода станет

Крестьяне вы плететесь в города
вас гонят недород и холода
чтоб умереть но мир узнать воочью.
Потерянные овцы никуда

не приходящие ни днем ни ночью.
И лишь по воскресениям порой
я вижу их не примиренных с миром

на улице холодной и сырой
они бредут замызганным трактиром
влекомые он им твердит открой

да пей! И вот вошли толпою робкой
в бокалах плещется пунцовый хмель
но самогон под самодельной пробкой

вернее: все любимое досель
придет на память вместе с первой стопкой
а со второю дух родных земель

а третья отведет к отцовским селам
уже звучат старинные псалмы
и что ни миг все более тяжелым

становится питье: закон корчмы
да пусть и спляшут таковы порядки
для тех кто рвется в глубь исконной тьмы

наутро же на городской брусчатке
лежат они родной земли остатки

Деревеньки дремлют как дворняги
лижут раны маются от хвори
а вокруг лишь топи да овраги
темнота забвение и горе
приползают годы по дороге
да порою смерть пригонит дроги

Зимние приходят ураганы
вся природа будто неживая
лишь лежат холодные курганы
каждый словно келью прикрывая
где ничто не может опечалить
до весны не стает с кровель наледь

Но весна придет без проволочек
паводок примета жизни здешней
хижины как ряд дырявых бочек
снова станут гнить к погоде вешней
лето их жарой вконец иссушит
осень их чредою ливней душит

Деревеньки дремлют как дворняги
лижут раны маются от хвори
а вокруг лишь топи да овраги
темнота забвение и горе
проползают годы по дороге
да порою смерть пригонит дроги

Отец гляжу в потемки
не верю ничему
лишь искры мы потомки
способны зрить сквозь тьму

А сумрак неспокойный
хранит твои следы
я слышу ветер знойный
И шорох бороды

Я родился ненужным чадом
чужою мне была семья
что вовсе лишний в доме я
кормилица твердила взглядом

Рожденный в деревенской хате
я видел в ней не место мне
я родился в такой стране
где был решительно некстати

И в мир где двери все закрыты
я вышел чуть пришла пора
и понял слушая ветра
в непротивленье суть защиты

Смежаются любимой очеса
нисходит ночь и падает роса
покуда в пурпур облака одеты
покрыты синью всхолмья и леса
Но в вышине былого дня приметы
там цапля одинокая видна
тоска по родине! О где ты где ты

А цаплю поглощает вышина
заснут цветы и дети поневоле
в ничем не омраченной бухте сна

Чем сон не родина? И только в поле
еще труды не кончены пока
луна восходит ей не должно доле

ни тропки охранять ни тайника
мир воцарен лишь соловьиных трелей
хор меж ветвей о как судьба легка

для тех кто спит забыв чем жил доселе
кто в подсознанье мир дневной убрал
но колокол грохочет вся тяжеле

чтоб каждый пробужденный обмирал
чтоб добредал к святой воде в соборе
они трепещут слушая хорал
они сидят в гробах и копят горе
лишь свет луны у них в померкшем взоре

Я рождена скалистым древним лоном
меня вспоили горды Карпаты
я влагой Черемоша мча по склонам
упала прямо в Прут зеленоватый

С дельфинами я пронеслась играя
сквозь море Черное вспарила в тучи
Евразию до северного края
прошла спустившись в Енисей могучий

Я дома вновь я туча дождевая
здесь над страною скал ручьев и пашен
кувшин и скрипка знайте я живая
и только возвращенья миг мне страшен

Меж снов моих откуда взяться яви
как смею записать хоть эти строчки
немотствуя в космической державе
где только мрак лишь звезды словно точки

Лишенный мыслей знать могу откуда
что строки мне покорны будто слуги
они подобье хрупкого сосуда
что возникает на гончарном круге

Кому нужна росистая амфора
зачем сады сознанья плодоносят
нисходит ночь вечерняя Аврора
склоняется и прочь сосуд уносит

Бреду по карте к берегу Сибири
туда, где океан где белизна
павлиний хвост сиянья в звездной шири
и тундра только им освещена

Из снега строит ветер цитадели
которые не тают никогда
лишь влага величайших рек до цели
доходит под угрюмой коркой льда

Здесь холод повелитель и хозяин
всему живому должно омертветь
лишь словно сам из глыбы льда изваян
над айсбергом вздымается медведь

На черном небе вымпелок маячит
он призрачен и мнится здесь нелеп
гусиной стаи клин но это значит
что и сюда заглядывает Феб

В толстенной енисейском льду
рыбак закинул в лунку снасть
оголодал на холоду
рискнул к водице ртом припасть

Поймал ли что на снасть свою
о том не ведает рассказ
однако знаю в том краю
стоит зима и посейчас

Вмерз человек лицом в дыру
в вихрах то искорка то свет
но подплывать к его вихру
рыбешкам строгий дан запрет

Сапог на грудь и кляп потуже
тюремный пыточный подвал
там день и ночь фельдфебель дюжий
меня со вкусом мордовал

Как бесконечно нудно было
лежать под спудом зная как
по небу движется светило
из мрака в свет и вновь во мрак

Покуда братья драли глотки
я мнил все муки позади
когда палач на миг короткий
сапог убрал с моей груди

Вновь сыновьям шагать далече
опять на фронт опять под пули
в четырнадцатом те же речи
на гибель их отцов швырнули

Как много в их глазах лазури
как ясно им видна победа
им навнушали прежней дури
того же выспреннего бреда

Ах выправка юнцов беспечных
они чужды сомненьям страху
меж тем как мастер дел заплечных
ведет их прямиком на плаху

Куда б честней наняться волонтером
а не судить про дружбу и вражду
но не кольчугой я покрыт позором
и только в этой книге бой веду

Но вклад и этот никуда не канет
пройдет война останутся архивы
последним словом битвы книга станет
отряд последний те кто духом живы