Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

Говорит сеньор Тарифы;
«О, позор моим сединам.
Отомщу я, оскорбленный
Королем и господином».
Старец рвет власы седые,
Стонет в исступленье диком
И серебряные нити
По ветру пускает с криком.
Благородный лик изранен,
И видны на этом лике
Два источника. Струится
Горести поток великий.
В гневе граф не видит неба,
Руки вскинул к звездным высям.
Там его беды свидетель,
От кого мы все зависим.
«О судьба, о жалкий жребий,
Ты в холодном безразличье
Так безжалостно караешь
Благородство и величье.
О король наш безрассудный,
Ты расплаты не предвидел,
Красотою ослепленный,
Ты меня и дочь обидел.
Даст бог, сил во мне достанет,
Отплачу я, не взыщи ты.
Я взываю к правосудью,
У небес молю защиты.
Люди, вы меня за эти
Речи строго но судите.
Если сам король предатель,
Что взять с подданных, скажите.
Боже правый! Превратится
Вся Испания в руины,
Потому что нечестивец
Оскорбил мой род старинный.
Невиновные заплатят
За неистовства владыки.
Если сам король бесчестен,
Ждет страну позор великий.
Прикрываясь божьей волей,
Деспоты жестокой каре
Предают людей невинных,
Словно Сулла или Марий.[481]
Видит бог, когда бы мог я,
Я б не стал вредить отчизне,
Лишь тирану отомстил бы,
Не губил бы столько жизней.
Но иной мне выпал жребий:
Полонили сарацины
Мой удел, мою Тарифу,—
Всюду пламя и руины.
На несчастье иль на счастье
Грозная явилась сила.
Кость — в игре, а где та воля,
Чтоб ее остановила?
Слава богу! Наш властитель
Должен скоро расплатиться,
Скоро с честью и короной,
Скоро с жизнью он простится.
Так неужто же, безумцы,
Потакать ему должны мы?
Неужели злость и подлость
Тех, кто правит, несудимы?
Небо, небо, все ты взвесишь,
Всем воздашь ты за могилой,
Так взгляни на горе старца,
Пожалей его, помилуй».
Так дон Хулиан несчастный
Сетовал, читая строки
Горького письма Ла Кавы,
Чьи печали столь жестоки.

Войска короля Родриго
Позиций не удержали:
В восьмой решительной битве[482]
Дрогнули и побежали.
Король покидает лагерь
Один, без охраны и свиты,
И едет прочь поскорее,
Тягчайшим горем убитый.
Дороги не разбирая,
Плетется конь еле-еле,
Король опустил поводья
И едет вперед без цели.
Усталость, голод и жажда
Совсем его доконали,
Сломило его бесчестье —
Оправится он едва ли.
Покрытые кровью вражьей,
Багровыми стали латы,
В бою затупилась пика,
Зазубрился меч булатный,
И шлем от многих ударов,
Подобно скорлупке, лопнул,
И согнутое забрало
Вонзилось до кости лобной.
К холму подъехал Родриго,
Взошел на его вершину,
И взглядом, полным печали,
Окинул король равнину.
Еще никогда Родриго
Не знал такого урона —
Отряды его разбиты
И втоптаны в грязь знамена,
Прославленные штандарты
Постыдно лежат во прахе,
Храбрейшие полководцы
Бежали в позорном страхе;
Все поле покрыли трупы,
Окончился бой без славы,
Ручьи окрасились кровью,
И красными стали травы.
И, плача, сказал Родриго
Себе самому с укором:
«Вчера я носил корону,
Сегодня покрыт позором;[483]
Вчера владел городами.
Командовал войском огромным,
Сегодня без слуг остался.
Сегодня я стал бездомным.
В тот день и час посмеялась
Судьба надо мной жестоко,
Когда я на свет родился
И волею злого рока
Наследовал сан королевский.
Мне было дано так много.
Так мало теперь осталось!
Лишь смерти прошу у бога —
Не медли, приди скорее,
Свершится благое дело,
Когда мою грешную душу
Возьмешь из бренного тела!»

Оглянитесь, дон Родриго,
Где ваш край и ваша слава?
Всю Испанию сгубили
Ваша прихоть и Ла Кава.
Поглядите — ваши люди
Полегли в бою кровавом.
Нет, отчизна не виновна.
Может, кровь ее нужна вам?
О Испания!.. Погибла.
А виной всему — Ла Кава.
Где добытая веками
Наших гордых дедов слава?
Королевство, жизнь и душу
Вы внезапно потеряли,
Ваше кончилось блаженство,
Наши множатся печали.
Честь всегда от злобы гибнет,
Погибает жизнь и слава.
О, Испания погибла.
А виной всему — Ла Кава.

Несчастный король Родриго,
Лишившись всего, что имел,
Бежал в неприступные горы —
Такой ему выпал удел.
Один, без друзей и близких,
Он едет, тоской гоним,
И только горькое горе
Плетется следом за ним.
Все выше мрачные горы,
Тропинка крута и глуха,
Но вот он встречает стадо
И старого пастуха.
Промолвил король несчастный:
«Ты видишь беду мою,
Меня пожалей, дружище,
И путь укажи к жилью».
«Пустынны дикие горы,—
Пастух ему говорит,—
Здесь нет ни за́мка, ни дома,
Один только бедный скит.
Живет там старик столетний,
Отшельник, святой человек…»
«В скиту, — подумал Родриго,—
Окончу свой грешный век».
Король, завершив беседу,
Лишился последних сил,
И он попросил напиться,
И хлеба он попросил.
Пастух развязал котомку,
И все, что имел он сам —
Краюху хлеба и мясо,—
Пастух разделил пополам.
Но жилистым было мясо,
А хлеб — из темной муки,
И горько король заплакал
В порыве глухой тоски,
И вспомнил пиры былые,
И вспомнил былые дни…
И снял цепочку и перстень —
Ему не нужны они.
«Бесценные эти вещи
В подарок возьми от меня»,—
Сказал пастуху Родриго
И снова сел на коня.
Пастух указал дорогу,
Сказал, где надо свернуть,
И бывший король Родриго
Опять отправился в путь.
За горы скатилось солнце,
Последний отблеск пропал,
И скит он тогда увидел
Среди неприступных скал.
Навстречу вышел отшельник,
Вериги были на нем.
И молвил ему Родриго:
«Всесильным я был королем,
Свое королевство предал
Из-за проклятой любви,
Отец, я великий грешник,
И руки мои в крови.
Я богом прошу, отшельник,
Покаяться мне дозволь
И дай грехов отпущенье…»
Вот так говорил король.
Дрожа, ответил отшельник:
«Я исповедь слушать готов,
Но душу спасти не смею
И дать отпущенье грехов».
Пока они говорили,
Послышался божий глас:
«Тебе велю, исповедник,
Чтоб ты заблудшего спас.
Живым этот страшный грешник
Сойдет в могильную тьму
И примет там покаянье,
И все простится ему».
Король благодарный заплакал,
И богу воздал хвалу,
И сам безо всякого страха
В могилу лег, под скалу.
А страшная та могила
Была глубока и темна,
И змей с семью головами
Поднялся с черного дна.
«Молись за меня, отшельник,
Я знаю — близок конец».
Закрыв могилу плитою,
Молился святой отец.
Остался король Родриго
Со страшным змеем вдвоем.
«Что чувствуешь ты, несчастный,
На смертном ложе своем?»
«Грызет меня змей ужасный,—
Король говорит в ответ,—
Грызет мое бедное сердце —
Источник грехов и бед…»
Но вот над землей испанской
Поплыл колокольный звон:
Душа вознеслась на небо —
Покаявшийся прощен.