Тирсо де Молина - Театр
Донья Хуана
Малый с совестью! Каков!
Караманчель
Вслед за этим я нанялся
К адвокату, что являлся
Адвокатом кошельков.
Он сердил меня: часами
Ждут клиенты без числа,
Чтоб взглянул на их дела.
Он же возится с усами,
Подвивая их… Ей-ей.
Так его и взгрел бы палкой!
Вечно этой «завивалкой» —
В форме щипчиков — своей
Бороде остроконечной
Придавал он яркий лоск,
Будто главное — не мозг,
А помады дух аптечный!
Я ушел: от их ума
Альгвасилы богатеют;
Над законами потеют,
А в делах ошибок тьма!
Месяц (но не весь, не скрою)
У священника служил;
Раздавателем я был
Подаяний и слугою.
Башмаки носил сукна
Тонкого отец почтенный;
В шляпе вышитой, степенный,
Вечно шея сведена
На бок. В пятницы велел он
Соблюдать нам строгий пост.
Да, священник не был прост,
В пище выгадать умел он.
Сам, съедая каплуна
(При посредстве изъяснений
Богословских откровений
Открывалась глубина
Пастырю), перед остатком
Крыл обглоданных главой
Он качал и, в небо свой
Взор вперяя, в тоне сладком
Начинал: «Как добр господь,
Управительница». — Бога
Он хвалил, лишь скушав много, —
Поп умел потешить плоть.
После к скряге в услуженье,
Что на кляче разъезжал,
Поступил я. Получал
Два реала каждый день я
По условью, но едва
Что не так, он — тучи злее,
И сумеет в Agnus Dei
Вставить жалкие слова:
К небу мысли обращавший,
Он земли не забывал, —
К тексту: «Агнец божий, взявший»…
«Харчевые…» прибавлял.[347]
Так придравшись, иль иначе,
Не платил мне. В этот день
Я выкрадывал ячмень
У его несчастной клячи,
Продавал его и жил
Без нужды, хоть без лихвы я
И, добывши харчевые,
Кляче фигу подносил.[348]
Вслед за тем я был слугою
Мужа госпожи Майор.
Ей давал ее сеньор
То такое, то сякое
Порученье; но, по мне,
Деньги брал себе ходатай.
Муж все то же, раз в десятый,
Поручал своей жене.
Перечислить терпеливо,
Сударь, всех моих господ,
Что прошли, как хоровод
Рыб на дне того залива, —
Труд бессмысленный. Зачем?
Знать тебе, сеньор, довольно:
Я теперь без места, вольный,
Не ужился я ни с кем.
Донья Хуана
В список чудаков-сеньоров
Можешь с нынешнего дня
Ты включить еще меня;
Без дальнейших разговоров
Я тебя к себе зову
В услуженье.
Караманчель
Это слово
Мне звучит как будто ново.
Паж — с лакеем!
Донья Хуана
Я живу
На доход с земель. В столице
Не был, не был и пажом,
А ищу пред королем
Ордена иль бенефиций.[349]
Слег в Сеговии[350] больным
Мой слуга, а мой обычай
Слуг держать.
Караманчель
Ты ждешь отличий
Молодым — найдешь седым.
Донья Хуана
Как ты весел, — и меня-то
Насмешил!
Караманчель
Представьте, вот
Не имел в числе господ
Ни поэта, ни кастрата!
Вы мне кажетесь вторым.
Что ж, сеньор, меня возьмите,
Больше выкажу я прыти
На харчах, — кормим, поим,
Чем поденно, что на деле
Доказать возьму за цель.
Донья Хуана
Звать тебя?
Караманчель
Караманчель.
С нижнего Караманчеля[351]
Родом я.
Донья Хуана
Да ты совсем
Весельчак, а это краше,
Чем скучать.
Караманчель
Как имя ваше?
Донья Хуана
Я — дон Хиль.
Караманчель
А как затем?
Донья Хуана
Да никак!
Дон Хиль.
Караманчель
О боже,
Вы и в имени кастрат![352]
Ведь на мой, скажу вам, взгляд,
Борода мужчине — то же,
Что фамилия.
Донья Хуана
Мне скрыть
Важно прозвище. Жилище
Здесь найдется ли почище?
Караманчель
О, я мог бы предложить!
На примете есть одна
Комната.
Донья Хуана
Хозяйка тоже?
Караманчель
Молодая, слушай!
Донья Хуана
Что же,
Весела?
Караманчель
Да не вредна.
Донья Хуана
Где?
Караманчель
В Де-Лас Урóсас.[353]
Донья Хуана (в сторону)
Ладно!
Я-то знаю, где стоит
Дом дон Педро. Пусть Мадрид
Примет странника отрадно
В сень свою.
Караманчель (в сторону)
Но сколько слито
В нем красот! Как он хорош!
Донья Хуана
Ну, Караманчель, идешь?
Караманчель
Да, сеньор мой, дон Хилито.
(Уходят.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
Сцена 3
Дон Педро, дон Мартин, Осорьо
Дон Педро (читает письмо)
«В заключение скажу, что если бы дон Мартин был столь же рассудителен, сколь он молод, он сделал бы счастливой мою старость, обратив нашу дружбу в родство; но он дал слово одной даме вашего города, знатной и прекрасной, но бедной, а вы ведь знаете, что сулит в нынешние времена красавица без достатка. Дело это привело к тому, чем обыкновенно кончаются дела этого рода: он раскаивается, а она принуждает его судом к исполнению обещания; посудите, что чувствует тот, кто теряет родство с вами, вашу знатность и ваше состояние, с таким сокровищем, как сеньора донья Инéс. Но раз судьба лишает меня такого счастья — прошу вас считать большой удачей, что сеньор дон Хиль де-Альборнóс, податель этого письма, собрался жениться и хочет получить те авантажи, на которые я ему указал в вашей дочери. Его происхождение, ум, возраст и состояние[354] (ибо он в скором времени унаследует десять тысяч дукатов ренты), может быть, заставят вас забыть о чести, которою вы теперь меня обязываете, а меня оставят в зависти. Милость, которую вы ему окажете, я приму как оказанную дон Мартину, который вам целует руки. Пришлите мне побольше хороших вестей о вашем здоровьи и о радостях ваших, которые да приумножит небо, и т. д. Вальядолид. Июль и т. д.
Дон Андрéс де-Гусмáн».
Дон Педро
Вас в добрый час я зрю под вашим кровом,[355]
Сеньор мой, вам привет тысячекратный;
Посланью друга подтвержденьем новым
Ваш служит вид, достойный и приятный;
Моя Инес могла б, связавши словом,
Прославить дом иною кровью знатной;
Я был бы рад, чтоб слились воедино
Моя семья с семьею дон Мартина.
Уж много лет с его отцом мы оба
Питаем дружбу, ставшую с годами
Любовью нежной, а живет до гроба
Любовь, что крепла с юными летами.
Но мы давно не виделись, и чтобы
Наполнить жизнь, увлекся я мечтами
Объединить (мечтанья были сладки)
Тем браком души наши и достатки.
Но ветрен сын почтеннейшего друга;
Уж дон Мартин с другою связан честью,
И вот ко мне изысканного круга
Сеньор идет с заманчивою вестью.
Я не скажу, что лучшего супруга
Инес найдет в вас, это было б лестью;
Я друга моего люблю до смерти, —
Я не скажу… но мыслю так, поверьте.
Дон Мартин
