Лопе де Вега - Том 1

Погоди кричать.
Верней, быть может, помолчать?

Да с ним не справишься, как с вором.
Как ты узнал, что это он?

А кто другой в Оканье смело
Решится на такое дело?
Кто дерзок так и так смышлен?

Ах, плохо мужем быть красивой
Жены!

Да, знаешь, не верна
Ему, мне кажется, она!

Сюда идут… Усни и — живо!

Тсс, Леонардо! Потерял
Я редкий случай.

Что такое?

Замкнула дверь в своем покое
Тигрица злая…

Ты стучал?
Стучи еще!

Народу много,
Боюсь я всех перебудить.

Сеньор! Подумай, как же быть?
Да ты забудь свою тревогу!
Ты говоришь: народу тьма,
А я скажу: какая малость!
Одни косцы. Вино, усталость —
Замок для чувств и для ума.
Но тсс! В окне, я замечаю,
Мелькнула тень. Вот вновь видна…

Мне не везет.

А вдруг она?
Взгляни скорей!

Она, я знаю.

Друзья! Теперь не время спать!
Вставайте все!

Моя сеньора!
Я знаю, день настанет скоро,
Придет пора косить и жать.
И раз вы встали — солнце встало,
Все ярким светом залило.
Но нам вас видеть тяжело
Одной. Ваш муж вас любит мало.
Что он в Толедо позабыл?
Какими занят он делами,
Чтобы расстаться на ночь с вами?
Когда б счастливцем этим был
Не он, а командор Оканьи,—
Я знаю, как он в вас влюблен,—
О, вас бы не оставил он,
Хоть жди его король Испаньи!
Пускай огонь в его крови
Рождает в вас одно презренье,
Но вас покинуть — преступленье
Перед законами любви.

Жнец, пришедший издалека,
Ты, кого к нам август знойный
В этот город заманил!
Кто тебя лукавой речи
И коварству научил?
Ты чулки надень на ноги
Из простой домашней пряжи,
Сбрось с плеча кафтан свой грубый,
С шеи острый серп сними,
Из-за пояса наперсток
Тот достань, что надевают
В пору жатв мои жнецы,
Вместе с солнцем поднимайся —
День зовет тебя давно.
Ты вяжи снопы сухие
И колосьев мне не порть.
А когда на небо звезды
Дружной высыпят гурьбой,
Ты на отдых собирайся
И оставь дела в покое,
Для тебя совсем чужие,
Те дела, что угрожают,
Жнец, тебе одной бедой.
Знай, что командор Оканьи
Служит даме благородной,
Не крестьянке, что одета
В красный лиф с простою юбкой
Из пальмильского сукна.
Он придворной служит даме
С пышной модною прической,
Воротник ее голландский
Блещет тонким полотном.
И не грубую наколку
Эта дама надевает,
А серебряную току[126],
Что нарядней наших ток.
В экипаже, на носилках,
Разукрашенных шелками,
Эта дама в дни святые
Отправляется к обедне.
С виноградника на пашню
Ей, придворной даме, ездить
Не приходится в повозке,
Сбитой из простых досок.
Командор в учтивых письмах
Рассыпается пред нею
В нежных клятвах, обещаньях —
В них вельможного презренья
Нет к крестьянской простоте.
Эта дама пахнет сладко
Амброй тонкою перчаток,
Пахнет запахом пьянящим
Притираний дорогих,
А не диким тимианом,
Ни лавандою, ни мятой,
Ни шиповником лесным.
Но когда бы командор твой
Полюбил меня сильнее
Самой жизни и почетной
Правдой стала б для меня
Ложь влюбленных обещаний,
И тогда б мне Периваньес,
Пусть в плаще из грубой ткани,
Был милее командора
В блеске яркого плаща.
Периваньес мне мой дорог
На своей кобылке серой,—
В бороде сверкает иней,
Снег белеет на рубашке.
Арбалет свой положил он
На луку седла, свисают
Две убитых куропатки,
Пара кроликов с седла,
Рядом гончая из своры,
И таким мой Периваньес
Мне милее командора
В блеске яркого плаща.
Будь тот в шапке драгоценной
Из сверкающего шелка,
И гори на нем алмазы
Пышных буфов и застежек,—
Знай: во мне благоговенья
Крест из камня вызывает
Больше в маленькой часовне,
Чем багряный крест Сантъяго[127]
На камзоле парчевом.
Жнец! Скорей ступай отсюда!
Верь, беда не за горами,
И тебе не видеть больше
Света белого дневного,
Если здесь мой Периваньес
Повстречается с тобой.

О сеньора, вас молю я!
Вы не гневайтесь, сеньора!
Здесь, Касильда, о Касильда,
В вас влюбленный командор.
Вам принес две тонких нитки
Я жемчужин драгоценных —
И цепочку из эмали —
Тяжелей она той цепи,
Что ношу я на груди.

Вам, жнецы моей усадьбы,
Спать не время: вас улыбкой
Зорька в поле приглашает.
Чу! Коней я слышу ржанье,
Слышу крики. Тот, кто нынче
Соберет снопов всех больше
И под вечер принесет их,
От меня большую шляпу
Тот получит. Педро ездит
В ней на виноградник свой.

Льоренте! Нас зовет хозяйка!

Беги, сеньор, беги скорей!
Тебя увидеть могут люди.

О ты, ливийская змея!
Нет, я истрачу все богатство,
И честь, и кровь, и жизнь отдам,
Но я сломлю твое презренье
И гнев крестьянский твой смирю!

Вставай, Чапарро! День навстречу
Идет к нам быстрыми шагами.

Элипе, эй! Проснись, уж поздно!

Проснись, Бартоло! Друг на друга
Глядят, залиты белым светом,
Вершины гор в одежде снежной.

Друзья! Идите все за мной,
И пусть не говорит хозяйка,
Что без хозяина на поле
Лежали праздными серпы!

Средь битв, написанных на славу,
Среди портретов и святых,
Одна всех больше остальных
Картина мне пришлась по нраву.
Таится ль прелесть в полотне,
Или другая в ней приманка,
Иль я — крестьянин, и крестьянка
Всегда всего милее мне?
Но дайте поглядеть мне снова,
Прошу о милости такой!
Раз будет подновлен святой,
И нам свое вы дали слово…

Портрет похож, удачен он.
Красотка, что ни говорите…

Скорей с гвоздя его снимите.
Хочу, чтоб поглядел Антон.