Джейн Йолен - Государевы драконы
Обзор книги Джейн Йолен - Государевы драконы
Джейн Йолен и Адам Стемпл
Государевы драконы
Джейн Йолен — один из наиболее выдающихся современных авторов фэнтези. Ее сравнивали с такими писателями, как Оскар Уайльд и Шарль Перро, и удостаивали наименования «Американский Ханс Кристиан Андерсен». Завоевав первоначальную известность своими произведениями для детей и юношества, Йолен порадовала читателей более чем тремя сотнями книг. Среди них — повести, сборники коротких рассказов, книги стихов, иллюстрированные издания, биографии, двенадцать песенников, две поваренные книги и сборник исследований по фольклору и волшебным сказкам. Среди ее наград — Всемирная премия фэнтези, «Золотой змей», медаль Калдекотта и три Мифопоэтические премии. Она выходила в финал Национальной книжной премии, дважды была удостоена премии «Небьюла» — за произведения «Lost Girls» и «Sister Emily's Lightship». Часть года писательница проводит в штате Массачусетс, часть — в Шотландии.
Адам Стемпл — автор относительно новый, его перу принадлежат четыре опубликованные повести (одна из которых удостоилась премии журнала «Локус»), дюжина книг о музыке для юных читателей и примерно столько же опубликованных коротких рассказов, часть из которых попала в списки лучших произведений года. Более двадцати лет Адам Стемпл был профессиональным музыкантом, являясь ведущим гитаристом таких массачусетских групп, как «Cats Laughing», «Boiled in Lead», и ирландской группы «The Tim Malloys». Наибольшую известность ему принесли повести в жанре фэнтези «Singer of Souls» и «Steward of Song», опубликованные издательством «Tor». В соавторстве с Джейн Йолен кроме предлагаемого рассказа им написаны также «Pay the Piper» и «Troll Bridge».
В «Государевых драконах» двое этих авторов объединяют усилия, чтобы показать нам несколько отчаявшихся людей, угодивших между молотом и наковальней, то бишь между царем и драконом.
* * *Драконы вновь бесчинствовали в провинциях. Это происходило всякий раз, когда царь принимался решать еврейский вопрос. В таких случаях он выносил большой золотой ключ и самолично отпирал драконюшни. Делал он это, прямо скажем, не без театральных эффектов.
— Летите же! — восклицал он, торжественно указуя рукой.
А поскольку с чувством направления у него было туго, рука обыкновенно указывала на Москву. Будь драконы такими же олухами, не миновать бы несчастья. Но конечно, они были гораздо умней.
Они вылетали наружу и строились клином, и этот клин покрывал изрядную часть неба, так что на землю падала тень. И все, кто оказывался в этой тени, начинали быстренько повторять старинный заговор от драконов:
Пламя вверх и пламя вниз,
На соседа обратись…
На местном диалекте звучало так и вообще складно.
Естественно, евреи пребывали в полной безопасности, поскольку в каждом их штетеле имелись дракометры — устройства раннего предупреждения, которые только они и способны были изобрести. Царю следовало прислушаться, когда я советовал ему собрать еврейских ученых всех вместе и заставить на него работать. Вдали от родных и друзей. С тем, чтобы помогли нам избавиться от остальных своих соплеменников. Да только кто ж меня слушал?
В итоге они сидели глубоко в своих норах и в ус не дули, попивая шнапс с чаем из стеклянных чашек со стеклянными ручками… по мне — довольно странное сочетание, но я-то ведь не еврей. У меня в родне до седьмого колена ни одного еврея. Если бы я не мог это доказать, думаете, взяли бы меня на государеву службу?
Лишенные таким образом своей естественной пищи, драконы в очередной раз взялись за провинции и стали жечь их огнем. В этот раз мы лишились действительно очень хорошего оперного театра, выстроенного в прошлом веке и сплошь раззолоченного, а также отличного спа-салона, оснащенного по последнему слову сантехники, и целой улицы домов времен Екатерины Великой. Не считая прислуги, находившейся внутри. Слава богу, стояло лето — все хозяева разъехались по дачам и, скажем так, пропустили веселье. Дым, правда, много дней висел в воздухе, а уж воняло!..
Все это я изложил его царственной милости — естественно, весьма тактично и осторожно. Незаменимых у нас, как известно, нет. Как выяснилось много позже, в число незаменимых не входят даже цари, так что уж говорить обо мне! Вот я и заботился о том, чтобы голова подольше оставалась у меня на плечах. Пусть уж лучше новая жена выпьет из меня все соки.
Итак, я низко поклонился и сказал:
— Не припоминаете ли, ваше величество, что я говорил вам касаемо еврейских ученых?
Царь погладил бороду, покачал головой, пробормотал что-то, обращаясь к безумному колдуну, который приплясывал подле царицы, — и удалился обдумывать очередной погром. Я-то знал, что это мероприятие будет столь же бесполезно, как и предыдущее. Однако царь попыток не оставлял.
Как мне это все надоело!
Я не забыл упомянуть, что еврейский вопрос у царя Николая на повестке дня был постоянно?
Вот что роднило меня с безумным колдуном: мы были оба весьма невысокого мнения об умственных достоинствах нашего самодержца. Которыми, собственно, диктовались его пожелания и предпочтения. Естественно, это не мешало нам обоим жить и кормиться при его дворе, при каждом удобном случае подыскивая себе новых жен, прелестных и молодых. Как наших собственных, так и чужих. Но были между нами и различия. Очень, очень глубокие.
В частности, Распи с чего-то вообразил, будто малость петрит в драконах. И вот тут, как по ходу дела выяснилось, он весьма, весьма заблуждался. Жуть как заблуждался, вот что я вам скажу!
Футах в двенадцати под промороженной поверхностью российской земли сидели у сине-белой изразцовой печки два человека. Они покуривали сигареты, попивая персиковый шнапс. Изразцы на печке были самые лучшие из имевшихся в магазинчике. Того крымского магазинчика давно и на свете-то нет, но двоим мужчинам в полутемном подземелье не было дела до сколов и трещин на рельефных плитках. Им и до самой печки-то не было дела — находись она здесь или, как когда-то, в летней кухне дома, располагавшегося наверху. Их занимали гораздо более важные материи. Драконы, персиковый шнапс и общее положение в государстве.
Один из двоих был долговяз и ссутулен от частого пребывания в подземелье, где ему приходилось не только прятаться от драконов. У него была седая борода лопатой. При его говорливости эта лопата, казалось, стремилась вывести из-под земли целый народ, чем, собственно, этот гражданин по жизни и занимался.
Второй был плотно сбитым коротышкой с тщательно ухоженной бородой и безысходной печалью в глазах.
