Андре де Нерсиа - ФЕЛИСИЯ, или Мои проказы (Félicia, ou Mes Fredaines, 1772)
Слушая здравые рассуждения Монроза, я начала потихоньку извлекать выгоду из позы, в которой мы лежали. Мои поцелуи закрыли юноше рот, и он вступил в игру, причем гораздо более умело, чем в первый раз. Излишнее рвение заставило его ошибиться, и мне снова пришлось наставлять его на путь истинный. Оба мы были совершенно счастливы.
Итак, любезный Монроз был не только храбр и умен, но и наделен любовным талантом. С успехом выйдя из нового испытания, он стал мне еще дороже.
Мы поклялись друг другу хранить тайну, и я отправилась к себе, боясь, что, если мы останемся в одной постели, утром нас могут застать врасплох. Я заснула глубоким сном, совершенно спокойная и счастливая.
Глава X. Интриги вокруг прекрасного Монроза
Ночные развлечения согнали краску с лица моего любезного ученика. Чуть припухшие веки прикрывали устало-сладострастные глаза — он был очарователен. Я посоветовала Монрозу пожаловаться на какое-нибудь недомогание, дабы предупредить ревнивые подозрения Сильвины. Бледность юноши не ускользнула от внимания моей соперницы, и она проявила живейшее беспокойство. Я последовала ее примеру, и все устроилось.
Я упрекала себя в том, что так рано приобщила к любви ребенка, которого это знание могло погубить. Монроз был пылок, я боялась, что какая-нибудь женщина с неумеренным темпераментом невзначай погубит его. Я понимала, что очарование и страстность в будущем заставят моего юного любовника пуститься во все тяжкие. Мысль о том, что этот дивный цветок высохнет и погибнет, не достигнув расцвета, повергала меня в отчаяние. Слишком рано познав наслаждение, Монроз мог отдаться страстям и обмануть великие надежды, которые Природа возлагала на столь совершенное существо. Желая остановить преждевременное развитие (в котором была сама виновата), я решила потребовать от Монроза полного подчинения своей воле. На следующий день, сделав вид, что придаю огромное значение случившемуся, я сказала ему:
— Поскольку случай, мой дорогой Монроз, способствовал нашему сближению, и в этом ему помогала Судьба, у тебя теперь есть по отношению ко мне определенные обязательства, от которых ты не можешь отказаться. Один из первых законов любви заключается в следующем: я ни с кем не могу делить тебя. Ты — мой, ради меня ты должен отвергать все удовольствия, как бы соблазнительны они ни были. Я стану позволять или запрещать тебе, и ты никогда не ослушаешься. Твой пол создан для того, чтобы быть любимым мною, и я сама подарю тебе все радости любви.
Монроз пообещал мне все, что я хотела. Он любил: его наивная душа испытывала ту первозданную страсть, которая не оставляет места эгоизму и недоверию. Юноша не обратил внимания на то обстоятельство, что я не взяла на себя никаких обязательств по отношению к нему; стоя подле меня на коленях, он произнес тысячу клятв со страстным и одновременно нежным пылом.
Красавицы, жаждущие чистого обожания, мужчину следует брать именно в юном возрасте, если вы хотите почувствовать — на короткое мгновение — сладкий аромат фимиама… Очень скоро мужское сердце, в юности такое чувствительное и открытое, заражается всеобщим цинизмом, и вас обманывают те, кого вы сами жаждете провести. Мужчины не желают почтительно тешить вашу гордость. Обожатели испаряются, насмехаясь над вами, и вы остаетесь в одиночестве, чувствуя себя смешной и сожалея об ошибках.
Монроз был честен, но обожание не слишком меня заботило — я всегда предпочитала короткие романы и долгую дружбу. Но вернемся к нашей истории.
Не прошло и нескольких дней, как Монрозу понадобилось исповедаться мне. Каждый раз, когда они с Сильвиной оставались наедине, она начинала искушать его. Моя соперница взяла моду ласкать его самым фривольным образом, как если бы он был женщиной. Любимая уловка Сильвины была такой: рано утром она звала Монроза к своей постели и позволяла ему как бы случайно увидеть то обнаженную руку, то розовый сосок, потом ей становилось жарко, и она сбрасывала покрывало; иногда она объявляла, что ее кусает блоха, и услужливый Монроз должен был искать ее. Хитрое насекомое никогда не удавалось поймать — оно прыгало то туда, то сюда.
Однажды — я и сегодня не могу вспоминать этот случай без смеха — маленькая тварь особенно больно кусала Сильвину (!), так что она даже не могла слушать чтение. После долгого преследования хитрое насекомое забралось в… сами догадайтесь куда… и бедный малыш Монроз — святая простота! — поверил… «Ну не странно ли, Монроз? Там… именно там!» С этими словами прекрасную руку чтеца, а если быть точной — его большой палец, повлекли на жестокую битву. Монроз оказался достаточно ловок, за что и заслужил жаркую похвалу: «Чудесно, — лепетала Сильвина, — я чувствую, я чувствую… что ты ее настигаешь… еще… еще немного… пусть проклятое существо никогда не вернется».
Должна признаться, что слышала эту потрясающую сцену собственными ушами. Не слишком доверяя так называемому чтению и желая быть в курсе того, что делает Монроз — обманывает он меня или нет, я проскользнула в крошечную туалетную, которые теперь принято устраивать практически во всех светских спальнях. Это изобретение стоит похвалить за приятные мгновения, которые оно доставляет и дамам, и кавалерам, а также за множество предупрежденных опасностей. Я не пропустила ни единого слова, ни одной детали знаменитой охоты, выбегая несколько раз лишь для того, чтобы отсмеяться, и возвращаясь, чтобы продолжить наблюдение.
Глава XI. О том, как Сильвину поймали самым необычным способом
Честность Монроза проявилась в том, как он спешил рассказать мне о своем новом приключении. Он не только поведал мне обо всех деталях происшедшего, но и признался, что испытывал волнующее искушение и, если бы не данные мне клятвы, не сумел бы пережить тяжелого испытания, не попросив об облегчении. До того дня я не торопилась давать прекрасному ребенку второе свидание, хотя он без устали умолял меня сделать его счастливым. Однако после столь подробного рассказа я поняла, что пришло время поощрить его, даже вознаградить, назначив свидание ночью, у меня в спальне. Монроз от счастья совсем обезумел.
Мы встретились в моей комнате и предались любви. Страстный Монроз дважды познал в моих объятиях высшее наслаждение и был очень счастлив…
Оставшуюся часть времени мы употребили на разработку хитрого плана общения с Сильвиной. Она должна была отказаться от своего пагубного желания, поэтому я предписала малышу следующее.
На следующий день утром Монроз должен был сам отправиться в спальню к Cильвине и предложить ей свои услуги. Она наверняка согласится. Он станет читать рассеянно… будет вздыхать… его спросят, что случилось… он немного поломается… Потом наконец у него как будто против воли вырвется признание…он сообщит о своем желании (говорить о любви не имело смысла)… пожалуется… Сильвина поймет его с полуслова… спросит, знает ли он, как можно облегчить его страдания… он наивно попросит научить его…
Больше нам ничего не требовалось. Несколько ослабевший в моих объятиях, Монроз должен был плохо справиться с делом, и Сильвина — во всяком случае, на некоторое время — отстанет от него. Монроз с радостью согласился на мой план. Намерения его были так честны, что он захотел, прежде чем расстаться, дойти до состояния крайней усталости (чтобы я не сомневалась в нем!). Мы расстались, более чем обычно довольные друг другом.
Я спряталась там же, где подслушивала накануне: все произошло точно по моему плану. Сильвина с восторгом приняла и признание, и просьбу Монроза, попросила его закрыть дверь за засов, потом раздела и уложила в свою кровать.
— Бедный малыш! — воскликнула она, увидев (об этом я догадалась) то, что собиралась подвергнуть испытанию. — Увы! Как у нас тут всего мало! Так ты хочешь съесть свой хлеб, едва посеяв его?.. Посмотрим… Ну же, поцелуй меня… иди сюда… Нет, я не вижу никакой возможности… Ты… у тебя… он никогда не бывает другим?.. Признаюсь тебе, здесь мало хорошего… Давай попробуем… Боже, дружок, клянусь, я начинаю терять надежду… успокойся… застенчивость вредит тебе… Неужели ты хранишь почтение ко мне даже теперь, когда я так уступчива? Ну-ка, дай я поцелую тебя в эти дивные губы… Ты чувствуешь, как плавится от желания моя душа?.. Нет, я не отступлюсь… Хочу, чтобы мои желания принудили Природу дать тебе силу, в которой она так несправедливо тебе отказывает… я умру от стыда, если не одержу победу!
Услышанный монолог означал, что господин Монроз все еще ни на что не годился: однако мгновение спустя я поняла, что дело идет на лад.
— Ну наконец-то, — произнесла Сильвина, — не без труда, но… давай, постарайся, сокровище мое, дальше будет легче.
