Матео Алеман - Гусман де Альфараче. Часть первая
В древние времена египтяне, великие суеверы, среди прочих ложных богов поклонялись Фортуне, полагая, что она существует. Ей посвящали они празднество в первый день года, когда, обильно уставив столы, в роскошестве пировали со множеством гостей, вознося Фортуне благодарения за прошлое и мольбы о будущем. Они веровали, что всем на свете распоряжается сия богиня, верховная правительница вселенной, и по выбору своему одних одаряет, а у других отымает. Поступали они так по невежеству, ибо не знали единого истинного бога, коему мы поклоняемся и чья всемогущая десница и божественная воля правят небом и землею со всеми живущими на ней тварями, повелевая миром зримым и незримым.
Этим египтянам мнилось, будто они видят воочию, как к человеку приходят несчастья: вот одно его отпустило, глядь, другое спешит на смену, не давая ни минуты передышки, пока совсем не раздавят и не уничтожат беднягу; порою же они, словно трусы, нападают скопом, все сразу, дабы принести дому разорение. И, напротив, не так стремительно вздымается воздух на вершины высочайших гор, как Фортуна возвышает людей невиданными и неслыханными путями и способами, перемещая их непрестанно из одного состояния в другое, так что поверженный горем не должен отчаиваться, а вознесенный к величию — полагаться на свою удачу. Ежели бы меня, как тех египтян, не озарял свет истинной веры и я поддался их заблуждению, то, одолеваемый несчастьями, я бы сказал: приходи, беда, да только одна.
Накануне утром я сетовал на усталость и на то, что проглотил двух полуцыплят, правда, переряженных, на манер того как бродяги рядятся паломниками, чтобы их не признали[83]. Затем мне пришлось поужинать вонючим желудком лошака и, что хуже всего, отведать его мяса и мозгов, сиречь вкусить в некотором роде собственной плоти, ибо в каждом из нас есть кое-что от папаши этого лошака; и в довершение зла у меня стянули плащ. Малая беда пугает, великая — укрощает. Неужто все против меня сговорились? Какая злосчастная звезда увела меня из дому? Увы, с того мгновенья, как я перешагнул родной порог, мне во всем не везло, невзгоды так и сыпались на меня, предвещая еще горшие и пророча печальное будущее; подобно изнурительным приступам жестокой лихорадки, они следовали одна за другой, ни на миг не оставляя меня в покое. Жизнь человеческая что воинская служба: все тут зыбко, все преходяще и нет ни совершенной радости, ни истинного веселья — все обман и суета. Хочешь в этом убедиться, читатель? Слушай же.
Когда бог Юпитер создал все сущее на земле и людей, дабы они наслаждались его творением, он повелел богине Усладе поселиться среди них, не думая и не подозревая о том, какой черной неблагодарностью люди ему отплатят. А они сыграли с ним злую шутку: заполучив богиню Усладу, они и думать перестали о Юпитере. Лишь ей одной поклонялись и приносили жертвы, лишь ее одну чтили в великом веселии, славя громкими песнопениями.
Вознегодовал Юпитер и, созвав всех богов, долго с ними совещался. Он поведал им о неблагодарности людей, которые стали поклоняться одной лишь Усладе, позабыв, что все блага им дарованы его, Юпитера, щедрой рукой и что сами они суть его творения и созданы из праха; в заключение Юпитер спросил у богов совета, как исцелить людей от подобного безумия.
Некоторые из небожителей, более кроткие и милосердные, сказали: «Люди слабы, сотворены они из хрупкого вещества, а потому надлежит помочь им; ведь ежели бы нам, будь то возможно, довелось поменяться с ними участью и стать такими, как они, мы, пожалуй, поступали бы не лучше. Не будем же на них гневаться, а лишь слегка накажем, — этого наверняка будет достаточно для нынешней их вины».
Тут выскочил Мом[84] и повел было дерзкие речи, но боги приказали ему замолчать, пообещав выслушать после других. Мому крепко хотелось разжечь гнев Юпитера, раз представился случай, однако он повиновался и принялся мысленно твердить длинную речь, чтобы произнести ее, когда наступит его черед. Но и кроме него нашлись боги не менее злобного нрава, которые сказали: «Оставлять безнаказанным столь тяжкое преступление было бы несправедливо: сие для нас, бессмертных богов, обида жестокая, а посему и каре надлежит быть жестокой. Полагаем, что этих людишек надобно изничтожить, покончить с ними навсегда, а новых не сотворять, ибо в их существовании вовсе нет нужды». Другие же боги противились этому и советовали Юпитеру поразить людей грозными молниями и, испепелив весь нынешний род человеков, сотворить других, лучших.
Так они судили, всяк по-своему, придумывая кары более или менее суровые, смотря по нраву и склонностям каждого, пока не пришел черед Аполлона, и лучезарный бог, испросив дозволения и благосклонного внимания, с важностью начал так:
«О всемогущий и всемилостивейший Юпитер! Тяжкое обвинение, которое выдвигаешь ты против людей, столь справедливо, что никто не может отрицать или оспорить твое право отомстить им так, как сам того пожелаешь. Но все же не могу лишь из почтения к тебе умолчать о нелицеприятном своем мнении. Ежели ты уничтожишь мир, тогда все твои труды окажутся тщетными; к тому же уничтожать свое творение, дабы создать лучшее, или раскаиваться в своих деяниях было бы в тебе признаком несовершенства, и ты, всевластный творец, сам бы себя уронил, прибегнув к столь чрезвычайным строгостям против своего же творения. Затем, создавать других людей, погубив этих, тебе также не подобает, ибо придется либо дать новым людям свободную волю, либо не давать ее. Если дашь, они всенепременно станут такими же, как нынешние; если не дашь, они не будут людьми, и тогда окажется, что ты понапрасну сотворил всю сию махину, сиречь небо, землю, звезды, луну, солнце, совокупность стихий и все прочее, с таким совершенством тобою устроенное.
Отсюда следует, что лучше оставить все по-старому, введя лишь одно новшество, которое и послужит к исправлению людей. Ты, владыка, даровал им богиню Усладу, дабы она пребывала с ними, покуда на то будет твоя всемогущая воля. Ежели бы люди были благодарны и справедливы, а ты лишил бы их защиты и щедрых своих милостей — это было бы недостойно тебя. Но раз они сами лишили себя права на твое благоволение, тебе надлежит проучить ослушников, присудив им хотя бы легкое наказание. Ведь несправедливо, чтобы они своевольно распоряжались всеми твоими благами тебе же в ущерб. Итак, ты должен отнять у них богиню Усладу и послать вместо нее Досаду, ее сестру, схожую с ней как две капли воды, — да познают они впредь свое ничтожество и твое величие, свою греховность и твое совершенство, свою дерзость и твою всеблагость, свой позор и твою славу, свою слабость и твое могущество. И тогда ты, по своей воле, с присущею тебе кротостью, будешь распределять награды достойнейшим, а не так, как теперь, когда и добрым и злым равно достается в удел благополучие. Тогда-то, полагаю, люди получат хороший урок и научатся быть благодарными. А теперь, о милосердый Юпитер, поступай, как тебе благоугодно».
Этим кратким обращением Аполлон заключил свою речь. Попробовал было Мом, заклятый враг людей, представить в своей ядовитой речи их проступки в самом черном свете, но остальным богам ведома была его пристрастность, и мнение Мома отвергли. Все дружно похвалили Аполлоново предложение, а выполнить его поручили Меркурию, который вмиг взмахнул крылами и, разрезая воздух, спустился на землю; а там люди пировали и плясали в честь своей богини Услады, даже не подозревая о том, что ее могут у них отнять. Приблизился Меркурий к богине и потихоньку передал ей волю богов; пришлось Усладе повиноваться, хотя и было ей это не по душе.
Видя, что богиню похищают, люди переполошились, стали цепляться за нее, чтобы помешать Меркурию, и, не жалея сил, бросились толпой на ее защиту. Посмотрел Юпитер на всю эту сумятицу и переполох, спустился сам на землю и, улучив минуту, когда люди крепко ухватились за платье богини, искусно вытащил ее и вместо Услады засунул в те же одежды Досаду, так что стала она точь-в-точь как Услада, которую Юпитер увлек за собой в небеса. Люди же были рады-радешеньки, не ведая про обман и воображая, что им удалось поставить на своем и удержать свою богиню. Но на самом деле было иначе.
С тех древних времен и поныне живо это заблуждение; все мы во власти обмана. Люди думают, что Услада осталась с ними на земле, а оно вовсе не так, остались только ее наряд и облик, под которыми скрыта Досада. Ежели ты, читатель, думаешь или предполагаешь иное, ты далек от истины. Хочешь убедиться? Слушай же.
Вообрази себе празднества, увеселения, пирушки, пляски, музыку, утехи и забавы — все, к чему тебя влечет, — и нарисуй все это таким прекрасным, каким только пожелаешь. Я спрошу тебя, куда идешь, и ты можешь с гордостью ответить мне: «На празднество наслаждения». От души пожелаю, чтобы ты испытал его. Ведь там роскошно цветут сады, журчат серебристые ручейки, фонтаны рассыпают бисер и жемчуг, веселя душу. Но скажи, удалось ли тебе попировать так, чтобы солнце не палило и ветер не дул? Удовлетворил ты свои желания и повеселился всласть? Встретили тебя радушно и ласково? Ведь нет такого наслаждения, к коему не примешалась бы досада. А ежели и обошлось без неприятности, то, когда вернешься домой и ляжешь в постель, непременно будешь чувствовать себя утомленным, запыленным, потным, пресыщенным, простуженным или сердитым, впадешь в меланхолию или захвораешь, а то и вовсе с ума сойдешь либо помрешь. Тягчайшие беды нас постигают как раз среди величайших удовольствий, кои обычно лишь преддверие и канун слез. Нет, даже кануном их не назову; между радостью и слезами не пройдет и ночи, но тут же, в самом разгаре своего поклонения Усладе, ты прольешь слезы — на больший срок тебе не поверят. Ну как? Теперь признаешь, что тебя обманула одежда богини и ослепила ее личина? Ты-то думал, будто там Услада, а это всего лишь ее облачение, в котором скрыта Досада. Теперь тебе ясно, что на земле нет услады и что истинная услада лишь в небесах? Итак, в ожидании небесной не ищи земной.
