Лопе де Вега - Том 1

Так вот: селенью и тебе
Я говорю, что я согласна.

Я пред тобой во прах склонен,
И я стопы твои целую.
Кто милость заслужил такую,
Тот к новой жизни воскрешен.

Не надо выспренних речей.
Чтоб дело кончилось венцом,
Поговори с моим отцом,—
Ведь это нам всего важней.
Да вот он с дядей. Я ручаюсь,
Фрондосо милый, что с тобой
Мы станем мужем и женой.

На помощь божью полагаюсь.

Своим бесстыдным поведеньем
Он все селенье возмутил.
Ни у кого не станет сил
Смотреть на это со смиреньем.
Его насильям нет предела,
Они свирепей, что ни час.
Хасинта, бедная, у нас
Всего тяжеле потерпела.

Власть благоверных королей,
Достойных имени такого,
Испания давно готова
Признать защитницей своей.
Уже к сьюдад-реальским стенам
Сантъяго[93] на своем коне
Спешит в сверкающей броне,
Грозя Хирону горьким пленом.
Хасинту жаль. У нас она
Примерной девушкой считалась.

А Менго люто как досталось!

У горемыки вся спина
Чернее сажи и чернил.

Молчите! Я огнем горю,
Когда на страшный вред смотрю,
Который нам он причинил.
К чему мне этот жезл несчастный,
Обуза лишняя для рук?

Что ж делать?
Командорских слуг
К ответу вы призвать не властны.

Ему все мало. Слышал я,
Что Педро Толстого жену
Он как-то повстречал одну
На дне оврага, у ручья,
И, после дерзкого глумленья,
Спровадил слугам — пусть берут.

Нас кто-то слушает. Кто тут?

Я, с вашего соизволенья.

Фрондосо! Ты передо мной
Соизволеньями не связан.
Хоть жизнью ты отцу обязан,
Но ты и для меня родной.
Тебя я нянчил и люблю,
Как любят сына.

Да, сеньор,
И, помня это с давних пор,
Я вас о милости молю.
Вы знаете, кто я такой.

Наш сумасшедший командор
Тебя обидел?

Да, сеньор.

Я это чувствовал душой.

Так вот, сеньор, не умолчу,
Любовь и ласку вашу зная,
Что я, Лауренсью обожая,
Женой назвать ее хочу.
Простите мне язык такой;
Быть может, я поторопился
И слишком смело вам открылся,
Как, может быть, сочтет иной.

Фрондосо, друг, ты наперед
Мне сроки жизни удлиняешь,
Ты у меня с души снимаешь
Тягчайшую из всех забот.
Благодаренье небесам,
Что ты мне будешь стражем чести
И что в любви к твоей невесте
Ты чист душой и сердцем прям.
Теперь нам первым делом нужно
Поговорить с твоим отцом.
Мы с ним к согласию придем,
Я думаю, легко и дружно.
Я очень счастлив, сердце радо,
Что это все случилось так.

Мне кажется, что, как-никак,
И девушку спросить бы надо.

Ну, этим можно не смущаться!
Там это дело решено.
Они, ручаюсь вам, давно
Сто раз успели столковаться.
Вот о приданом хоть сейчас
Поговорить бы не мешало.
Деньжонок, много или мало,
На вашу долю я припас.

Не беспокойтесь ни о чем.
Речь о приданом здесь не к месту.

Порадуйтесь, что он невесту
У вас не просит нагишом.

Ну, что ж? Позвать ее нам, что ли?
Пускай сама дает ответ.

О да, конечно! Хуже нет,
Чем принужденье против воли.

Лауренсья! Дочь моя!..

Сеньор…

Ведь я был прав. Ее зовут —
Она, извольте, тут как тут.
К тебе есть, дочка, разговор.
Что б ты сказала, жизнь моя
(Дай отойдем), когда б решили
Твоей приятельнице Хиле
Фрондосо присудить в мужья?
Таких, как он, не много бродит;
Он — молодчина хоть куда.

Она выходит замуж?

Да.
По-твоему, он ей подходит?

Кто может в этом сомневаться?

Так. Но она дурна лицом,
И лучше с этим молодцом
Тебе, Лауренсья, обвенчаться.

Ты и с седыми волосами
Шутник такой же, как и был?

Его ты любишь?

Мне он мил,
Большая дружба между нами.
Но, знаешь сам, в таких делах…

Так я отвечу: да. Согласна?

Ответьте за меня.

Прекрасно!
Раз у меня ключи в руках,
В порядке всё. Пойдем искать,
Где обретается мой сват.

Пойдем.

А вот насчет деньжат,
Сынок, мне что ж ему сказать?
Я мог бы дать четыре тыщи
Мараведи[94].

Прошу, сеньор,
Оставим этот разговор.
Он мне обиден, я ж не нищий.

Сынок! Все это мне понятно.
Но надо жить грядущим днем,
А без приданого потом
Всегда бывает неприятно.

Фрондосо! Ты доволен?

Я?
Да я сейчас в таком бреду,
Что, кажется, с ума сойду,
Лауренсья милая моя!
От счастья сердце у меня
Наружу вырваться готово,
Когда подумаю, какого
Я наконец дождался дня.

Сеньор, бегите! Нет другого средства.

Всему причиной — слабость укреплений,
А также многочисленность врагов.

Несметен их урон людьми и кровью.

И все ж они похвастаться не могут,
Что захватили знамя Калатравы.
Мы их лишили этой высшей славы.

Ваш замысел, Хирон, не удался.

Сегодня мы судьбой вознесены,
А завтра ниспровергнуты в бессильи.