Лопе де Вега - Том 4

Да, тридцать!

Это слишком много.

Иначе дело не пойдет.

Что, если б ты их упросила,
И двадцать взяли бы они?..
Тебе? Просить? Нет, извини,—
Ведь это б униженьем было…
Но где Тристан? Вокруг снует
Толпа зевак, на нас глазея.

Ты посвежел и стал стройнее.

Да что вы?

Разве оборот
Торговых дел благоприятный
Тристана сделал гордецом?

Не в них причина.

Ах, в другом?
Ну что ж, намек вполне понятный.

Еще бы нет! Ведь ни к чему
Мне говорить обиняками.
Был, как глупец, обманут вами
Хозяин мой, и не пойму,
Что с ним творится. Хоть ожоги
Еще горят на нем, но он
Вновь до безумья в вас влюблен.

Тристан!

Я злюсь! Ведь по дороге
В Валенсию он, сам не свой,
Все дни по палубе метался
И то бесился, то пытался
На дне морском найти покой.
А дома? В клочья он одежды
Рвал на себе, теряя ум,
Вопил, кричал… Наполнил трюм,
Приплыл сюда — и все как прежде…

А в трюме что?

Признаться, счет
Едва ль превысит тридцать тысяч.

Обоих бы за глупость высечь!
Жив и целехонек ваш кот.

Мне до хозяина нет дела.
Пусть вновь истратит все на вас,
Пусть увеличит в двести раз
Свой капитал, — осточертело
Слуге хозяина стеречь,
И он надумал с ним расстаться.

Ты и со мной не хочешь знаться?

Зачем? Я видел, как дал течь
Наш кот, дублонами набитый.

Ты лучше бы ко мне зашел.
Ведь я из бархата камзол,
Парчой и галуном расшитый,
Тебе хотела подарить,
А ты уехал — и напрасно.

Какой камзол?

Ах, ярко-красный!

В подарок мне? Не может быть!
Коль это так, то на любое
Безумство дурня подобью.
Что, если шкуру здесь свою
Оставит он?

Тогда за мною
Считай еще сто золотых.

Я обнимаю ваши ноги.

Придет он?

Да!

Всегда в тревоге
Живешь из-за сеньор таких.

Я жду тебя.

А дамы ссудят
Мне деньги? Прежде сговорись
Об этом с ними.

Мы сошлись
На тридцати процентах?

Будет
Все так, как хочешь.

Трудно все ж
Достать три тыщи.

Но придется!
Ведь кое-что в ларце найдется,
А коль не хватит, отнесешь
Мои колечки и браслеты
К знакомому ростовщику.
Бог с ними! Прибыль извлеку
Немалую из сделки этой.
А там купец и свой залог
Оставит мне. Что, разве плохо?

Сеньора! Нет ли тут подвоха?
Уж слишком памятный урок
Преподан был ему недавно.
Мужчины мстительны подчас!

Любой из них хоть во сто раз
Хитрей, чем этот, все ж бесславно
В силках любовных погибал.
Зайдем с тобой в таможню. Быстро
Мы там проверим по регистру,
Что наш купец на склады сдал.

В карман бы спрятать не мешало,
Да побыстрей, ключи от них.

Силки! В объятьях их стальных
Ей рваться очередь настала.

Вернуть бы мне мой кошелек,
А там мы с нею распростимся.

И все, к чему мы так стремимся,
Пусть сбудется за краткий срок.

Вы кавальеро, слову чести верный,
И незачем оправдываться вам.

Сюда идут! В знакомую таверну
Направьтесь и меня дождитесь там.
Хоть вспыхнет, промедленью соразмерно,
Ваш гнев сильней, зато совет я дам,
Что облегчит все дело. Мне случайно
Известно кое-что.

Но тайна — тайной!

Да, это правда: в комнате моей
Была Фениса, но она как будто
Искала вас.

Зачем я нужен ей?
Она причуды каждую минуту
Меняет. Легче заточить Борей
В темницу,[43] на луну накинуть путы,
Чем над распутной женщиной взять власть,
Зажечь в ее холодном сердце страсть.
Но в равнодушье хищницы таилось
Ее могущество: ведь, лишена
Обычных чувств, над ними лишь глумилась
И презирала нас за них она.
И вдруг как будто молния вонзилась
В громаду башни! Рухнула стена,
Что высилась незыблемой скалою.
Исполненный отвагою мужскою,
Фенисы сердце сокрушил дон Хуан.

Вас это сердит, капитан?

Да что вы?
Поранить ту, что столько страшных ран
Всем нанесла! Тут истукан суровый
От счастья засиял бы. На обман,
В нем изощрившись, крепкие оковы
Вы наложили. Злоба и порок,
Покорные, лежат у ваших ног.
Рад буду, если наглую Цирцею,
Так долго всех томившую в плену,
Вы покараете; коль счеты с нею
Сведете, растряся ее мошну.

Располагайте шпагою моею.
За капитана честь вступить в войну
Меня обязывает долг солдата,
Хоть и своя обида ждет отплаты.

Обида?

Расскажу о ней потом.

Так слушайте… Единое стремленье
Всех ветрениц — замужество. Словцом
Заветным этим вы в одно мгновенье
Любую обольстите. Дело в том,
Что всем блудницам якорем спасенья
В их бурной жизни кажется оно.
Охота, что ли, им идти на дно?
Года идут, и смотрят сеньорины,
Не проступают ли сквозь слой румян
Губительницы красоты — морщины.
Готов их чар развеяться дурман.
Спасенье — в браке. Тут обман невинный
Нам помогает к ним залезть в карман.
Мы головы посулами им кружим.