Ален-Рене Лесаж - Хромой бес
Лесаж понимал, что в его время, в эпоху выдвижения буржуазии, деньги начали заменять все: и истинное благородство, и талант, и ум, и заслуги перед родиной; деньги стали определять человеческие отношения — не только общественные, но и семенные. Лесаж показывает, как погоня за богатством захватывает людей самых различных общественных положений, какие разнообразные формы принимает стяжательство и к каким пагубным последствиям оно приводит. Корысть руководит людьми в их деятельности, влияет на их поступки: она проникает и в семью, искажая родственные отношения.
Вот перед нами племянники, радующиеся смерти дяди, потому что кончина старика превратит их в обладателей богатого наследства; вот молодой дворянин, «случайно» убивающий на охоте своего старшего брата, к которому отошло по наследству большое родовое поместье: вот человек, лишившийся рассудка после смерти жены, ибо, по условию брачного договора, он обязан вернуть родителям умершей ее приданое.
Корысть искажает и нравственные представления людей. Лесаж рассказывает о замужней женщине, обирающей, с согласия мужа, влюбленного в нее старика, говорит о дворянине, который кичится своим благородным происхождением, но отнюдь не проявляет благородства в своих поступках: дворянская гордыня не мешает ему присвоить деньги «презренного» мещанина.
И суд и сама инквизиция заражены стяжательством. Тщетно искать в суде справедливости; об одном из героев говорится, что он боялся обратиться в суд, потому что закон может оказаться на одной стороне, а судьи — па другой. А по поводу истории с привидением Хромой Бес замечает: «Просить меня, чтобы я воспротивился неправому делу, все равно, что просить прокурора не разорять вдову или сироту». И бес добавляет, что в дело собирается вмешаться инквизиция, ибо тут есть чем поживиться.
Но не одних только отрицательных персонажей рисует Лесаж. Он охотно приводит и примеры бескорыстия, искренности, самопожертвования, глубокой беззаветной любви. Так, в трогательной повести о силе дружбы Лесаж изображает двух юношей, готовых друг для друга на любые жертвы.
Особую жизненность придает персонажам Лесажа то, что мы видим происходящую в них нравственную борьбу. Это не просто «хорошие» или «дурные» люди, это люди живые. Хорошие не всегда хороши, им свойственно и впадать в заблуждение; зато и дурным не чуждо раскаяние — приглушенный на время голос совести нередко начинает звучать и в их сердце.
Одной из основных особенностей художественной манеры Лесажа является непринужденность повествования: он не стесняет себя никакими правилами, никакой схемой. Единственный принцип, которому неуклонно следует Лесаж, — это жизненная правда. Язык его прост, естественен, лишен ненужных украшений. Непринужденность сказывается и на построении книги: более или менее пространный рассказ чередуется с крошечными сценками, в которых перед нами проходит вереница живых характеров. Так, за самым большим рассказом о силе дружбы следует главка о снах, где на протяжении немногих страниц перед читателем проходит более тридцати персонажей.
Автору «Хромого Беса» достаточно двух-трех строк, чтобы раскрыть характер, показать пороки или достоинства человека и обнажить истинную основу его поступков. Иной раз в этих немногих строках раскрывается глубокая трагичность ситуаций. В некоторых эпизодах уже обнаруживается звериная сущность еще только крепнущей буржуазии. Персонажи мелькают один за другим, и большинство из них мы застаем лишь в какой-то краткий миг их жизни, но этот миг заставляет нас задуматься о том, какими же эти люди будут в дальнейшем: какие отношения сложатся с собственными детьми у человека, который так радовался смерти родного отца? Как будет вести себя аристократ, женившийся на прачке ради ее скромных сбережений? Читатель понимает, что благородство или подлость, обнаружившиеся в рассказанном эпизоде, на этом не кончится.
Лесажу чужды какие-либо иллюзии в отношении человеческой природы; он видит людские слабости и пороки; более того: он понимает их социальную основу. Положительный герой Лесажа не исключительная личность, совершающая блистательные подвиги, а рядовой человек, наделенный простыми человеческими добродетелями — честностью, трудолюбием, скромностью, отзывчивостью, добротой. В этом — глубокий демократизм писателя.
Лесаж скептичен: он охотно подчеркивает, что в основе большинства человеческих поступков лежит корысть. По поводу «благодеяния», которое оказывает дон Пабло им же ограбленному Амбросио, Хромой Бес делает грустное замечание: «Таковы, большею частью, великодушные поступки; никто бы ими не восхищался, если бы знал их истинную основу».
Но это не значит, что Лесаж не верит в человека. Напротив, он готов оправдать его и объяснить людские пороки дурным воздействием общества: в век всеобщей погони за деньгами как слабому человеку устоять против соблазна? Соблазну подчас поддается и честный по природе человек. Так, в рассказе о похищенном кладе перед нами юноша, совершивший кражу не преднамеренно, а лишь вследствие своеобразно сложившихся обстоятельств. Этот человек, не нашедший в себе силы отказаться от богатства, которое как бы само давалось ему в руки, всю жизнь сознает тяжесть совершенного им преступления и успокаивается только после того, как возмещает нанесенный им ущерб. Он нередко надолго забывает о своей вине, но все же голос совести не умолкает в нем окончательно. В передаче этой изменчивости чувств и поступков человека сказывается реализм Лесажа; рисуя противоречивые черты характера, он тем самым придает поразительную жизненность своим персонажам.
Лесажу не свойственны прямолинейная назидательность и скучное морализирование. Подобно Мольеру он считал, что главная задача писателя — обнажить порок и высмеять его, а читатель уже сам сделает из рассказанного правильные выводы.
Следует заметить, однако, что, изображая правдивую и яркую картину современной жизни и обличая темные явления окружающей действительности, Лесаж еще не делает широких обобщений. С более резкой и решительной критикой феодального общества выступят писатели-просветители следующих поколений (Вольтер, Дидро, Руссо, Мерсье).
«Хромой Бес» имел у современников огромный успех. Через несколько месяцев после выхода книги в свет уже потребовалось второе ее издание. Рассказывают, что из-за последнего экземпляра, остававшегося у книгопродавца, между двумя дворянами произошла дуэль.
Для первых читателей «Хромой Бес» представлял интерес еще и потому, что в этой книге можно было найти немало намеков на события тех лет и узнать кое-кого из современников. Но и позже, когда злободневность ее стала стираться, книга Лесажа не переставала привлекать внимание читателей, — об этом свидетельствует бесконечное количество ее изданий, вышедших за истекшие два с половиной века и продолжающих выходить в наше время.
«Хромой Бес» переведен на языки многих народов. В посвящении Геваре, предпосланном переработанному изданию 1726 года, Лесаж не без удовлетворения отмечает, что его роман переведен и на испанский язык. Таким образом, то, что Лесаж заимствовал в Испании, вернулось на родину как самостоятельное произведение французского писателя.
В России «Хромой Бес» издавался неоднократно; со времени Великой Октябрьской революции предлагаемое читателю издание является третьим. Оно воспроизводит текст, опубликованный издательством A. Lemerre (1876).
Евг. ГУНСТГЛАВА I
Октябрьская ночь окутывала густым мраком славный город Мадрид. Горожане уже разошлись по домам, а на опустевших улицах остались одни только влюбленные, собиравшиеся воспеть свои печали и радости под балконами возлюбленных звуки гитар уже тревожили отцов и ревнивых мужей. Словом, было около полуночи, когда дон Клеофас-Леандро-Перес Самбульо, студент из Алькала{1}, стремительно выскочил из слухового окошка некоего дома, куда завлек его нескромный сын богини острова Цитеры{2}. Студент пытался сохранить жизнь и честь свою и ускользнуть от трех или четырех наемных убийц, гнавшихся за ним по пятам, чтобы умертвить его или насильно женить на даме, с которой они его застали.
Хотя он был один против них, он храбро защищался и лишь тогда обратился в бегство, когда в схватке у него была выбита шпага. Некоторое время они гнались за ним по крышам, но благодаря темноте ему удалось укрыться от преследования. Беглец направился на свет, замеченный им еще издалека, и, хотя свет этот еле мерцал, он служил ему маяком в этих столь трудных условиях. Не раз рискуя сломать себе шею, дон Клеофас достиг чердака, откуда пробивались лучи света, и влез в окно вне себя от радости, как лоцман, благополучно вводящий в гавань корабль, которому угрожало крушение.
