Поэтическая антология - Манъёсю

От покоев пышного дворца
В Нанива, где бывает государь,
Море близко,
И поэтому видна
Лодка, на которой юные рыбачки…

Лишь только схлынет на море прилив,
Как в дальних тростниках
Летящих журавлей
Зовущий жен несется грустный крик,
И даже во дворце все время слышен он!

В бухте дальней Минумэ,
Что считали с давних пор,
Со времен, когда был бог,
Славный бог Ятихико,
Сотни разных моряков
Разных стран и островов
Славной гаванью,
Куда
Приставали всякий раз
Сотни разных кораблей,
Поутру — от ветерка
Волны белые шумят,
Ввечеру — с морской волной
Прибивает к берегам
Водоросли- жемчуга.
О морские берега,
Где песок кристально чист,
В море иль домой плывешь,—
Сколько ни глядишь на них,
Не устанет жадный взор!
Верно люди говорят,
Будто каждый человек,
Что хоть раз взглянул на них,
Будет век передавать
Сказ о дивных берегах,
Восхищаясь их красой!
И пройдут пусть сотни лет,
Восхищаться будет вновь
Этой дивной красотой
Чистых белых берегов!

Как в зеркало кристальное глядишь
На воды чистые залива Минумэ.
Не те здесь берега,
Чтоб сотни кораблей
Могли пройти, не залюбуясь красотой!

Оттого что чисты берега,
Оттого что бухта красотой блистала,
Со времен богов, бросая якоря,
Тысячами корабли стекалися сюда,
К берегам чудеснейшим Овада!

Вздымается волна из белых облаков,
Как в дальнем море, средь небесной вышины,
И вижу я:
Скрывается, плывя,
В лесу полночных звезд ладья луны.

Обычно никогда о ней не думал,
Но вот настала ночь,
Когда жалею я,
Что эта светлая луна
Уходит и скрывается от взора.

Ах, даже дальние поля в Каритака,
Где потрясают славным луком,
Охотясь, рыцари,—
Ведь даже те поля сегодня ночью светлая луна
Кристальным озаряет блеском!

Пока стоял и ждал,
Не выйдет ли луна,
Что не решается на небе показаться
Из-за высоких гребней дальних гор,
Ночь темная уже сошла на землю.

Хочу, чтобы луна,
Что завтра ночью
Вновь засверкает ярко в вышине,
Спускаясь, задержалась в небе,
И эта ночь продлилась бы вдвойне!

Ниспадают жемчуга на нитях шторы,
О, какой никчемной кажется луна
В час ночной, когда сидишь одна
И через бамбуковые шторы
В одиночестве глядишь на небосвод!

Эта луна,
Что сияньем своим озаряет
Склоны горные Касуга, — эта луна
И в саду моей милой,
Наверное, так же кристально сияет…

Оттого ль что далек
До равнины морской
Путь, что следует лунному свету пройти,
Эта ночь, когда слабо сияет луна,
С каждым часом темней и темней…

Как прозрачно чиста
Этой ночью луна,
Когда сотни вельмож,
Покидая дворец,
Веселятся…

Пускай бы на западных склонах
Дальних гор появилась застава,
Чтоб месяц, по небу плывущий
Ночью черной, как ягоды тута,
Не исчезнул с небесного свода!

Если светлая эта луна
Появилася здесь,
То, наверное, милая вышла из дома,
И меня ожидает, и думает:
“Может, сейчас он придет?”

Месяц светлый, что должен сиять,
Как поверхность прозрачных зеркал,
Не облака ль белотканые
Скрыли от взора?
Иль небесный туман затянул пеленой?

Вечные своды небес
Озаряющий месяц…
Не со времен ли богов
Он уходит и снова приходит,
А годы идут и идут….

Ночью черной, как черные ягоды тута,
Ясный месяц, по небу плывущий,
Прекрасен,
И, пока любовался я нежным сияньем,
Вдруг упала роса на рукав белотканый.

Нынче можно увидеть
Даже мелкую гальку
В глубине многоводной открытого моря.
Так сияет, сверкая, в небесах ясный месяц,
Когда темная ночь на земле наступает…

Не потому ль, что перед инеем туман
Все заволок в далекой вышине,—
Подумал я,—
Не вижу светлую луну,
Плывущую в извечных небесах…

О, до какой поры
Стоять и ждать луну,
Что не решается на небе показаться
Из-за высоких гребней дальних гор,—
Ведь ночь уже спускается на землю…

К дому подойдя, где милая живет,
Помашу ей рукавом издалека…
Над деревьями
Взошедшую луну
Вы не застилайте, облака!

Верно, из-за рода славного Отомо,
Где так много рыцарей отважных,
Что колчан и стрелы носят за спиною,
Свет луны сияет нынче ярко,
В знак того, что славой их страна сверкает…

На реке на Анаси
Встала в пене белая волна.
В Макимоку,
Над вершиной Юцуки,
Верно, дождевые тучи собрались!

Вместе с шумом
Мчащихся потоков,
Что бегут средь распростертых гор,
Над вершиной Юцуки далекой,
Подымаясь, проплывают облака…

В океане, в голубой дали
Не видно взору даже островка,
И средь морских равнин,
Качаясь на волне,
Лишь белоснежные восходят облака…

Верно, милая моя
Платья красного подол
Промочила весь насквозь,—
Ведь от мелкого дождя
Нынче даже я промок!

Дождь, не лей с такою страшной силой,
Чтоб одежды промочить мои,—
Вниз надел я нынче платье милой,
Сшитое на память,
В знак любви!

Склоны гор в священных рощах хиноки
В Макимуку,
О которых лишь слыхал,
Где богов гремящих слышен гул,
Наконец я нынче увидал!

Как было б хорошо, когда бы следом
За цепью гор святых,
Что тянутся грядой,
Гора бы показалась Макимуку,
Где спят в объятьях девы молодой!

Свои одежды
В алый цвет окрашу:
Там, где богам подносят сладкое вино,
Где поднялись святые горы Мива,
Покрылись склоны алою листвой!

Когда взгляну на горы Мива,
На мест святых божественный простор,
Я вспоминаю рощи солнечных деревьев
В стране Хацусэ,
Скрытой среди гор…

Преданий древних
Я не знаю,
Но даже с той поры, когда увидел я
Тебя впервые, лет прошло немало,
Гора небесная — Кагуяма!

Милый мой, приди ко мне!
Говорит: “Приди” — гора Косэ.
Но ко мне
Ты не приходишь все равно,
Знать, гора Косэ — название одно!

На дороге дальней, в стороне Кии,
Говорят, стоит гора “Жена”.
…Ларчик с гребнем крышкою накрыт…
И у гор Футагами из двух вершин одна
Тоже называется “Жена”, а я — один…