Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»
РАССКАЗЫ ОБ ИККЮ, СОБРАННЫЕ В КАНТО
Предисловие
Было это в 11 году эры Камбун[246], во второй луне всё продолжал лить затяжной дождь, было мне грустно и тяжело на душе, и тут пришли двое-трое друзей и предложили: «Сегодня — пятый день последней декады месяца, в этот день почитают бога Тэндзина. Идём в Китано!»[247] Я и сам об этом подумывал, а потому с радостью пошёл с ними поклониться божеству. На обратном пути по обе стороны ворот собрались какие-то люди, — не иначе как продают лекарство лавки «Торая», о которых нынче все говорят. Подошёл, посмотрел, а оказалось вовсе не то, что подумал, — люди, торгующие книгами о том, что бывало в Китае и Японии, выложили множество сочинений, и среди них были «Рассказы об Иккю». Взял, глянул, а там так описаны шутки и удивительные события, куда там тому, что я слышал! И всё же многого там не было. А особенно скудны сведения о том, что случилось в Канто. Я пожалел об этом, вернулся в свой скудный дом, увитый плющом, и, следуя кисти, записал старые рассказы, полные выдумок. Один, другой, третий, четвёртый, — и тут пришёл человек, который вырезает знаки на берёзовых досках[248], увидел это и тут же сказал: «Ах, какие хорошие смешные истории! Вырежем их на берёзовых досках и покажем миру!» Я отказывался, говорил: «Ничего из этого я сам не видел, это старые истории, записал, как услышал, там всё, наверное, не так было», но он меня уговорил, и я сделал пару свитков, которые назвал «Рассказы об Иккю, собранные в Канто». Сразу оговорюсь, что эта книга — развлечение для женщин и детей и вовсе не для серьёзного размышления.
Свиток первый
1
О «безумных стихах», сложенных в Яцухаси
Знаменита местность Яцухаси — «Восемь мостов», что в земле Микава, и в старину Нарихира сложил здесь стихи, поставив в начале каждой строки по одному слогу слова «какицубата» — «ирис»[249]. Иккю, видимо, тоже хотелось полюбоваться этими местами. Кто-то из местных показал ему окрестности, он осмотрелся — восемь мостов позаброшены и исчезли, ирисов тоже нет. Повсюду жмутся друг к другу рисовые поля, и не разобрать, где же были те Восемь мостов. Иккю сложил:
Знаменитые
Восемь мостов,
Что в Микава, —
Одни лишь поля вокруг,
Ирисов тоже не видно.
Ото ни кику
Микава ни какэси
Яцухаси мо
Та бакари аритэ
Какицуба ва наси
2
О «безумных стихах», преподнесённых Горному будде Якуси
В той же земле есть Горный Якуси[250] — известное чудесными проявлениями место, и поток паломников, идущих на поклонение, не иссякает ни днём, ни ночью. В местности Яхаги в той земле жил человек, покрытый волдырями; собрался он возносить моления семь раз по семь дней, не пропускал ни дня, уже перевалило за сороковой день, а признаков исцеления всё не было. Разозлился он на Татхагату и ругал его на все лады. Как услышал, что туда прибыл из столицы Иккю, он тут же кинулся к нему и пожаловался на такое дело. Иккю выслушал его и сказал:
— Дело не в том, что у Татхагаты нет чудесной силы. Винить во всём можешь только себя. Однако же я за тебя помолюсь.
Так он ответил, сложил «безумные стихи» и молвил:
— Когда пойдёшь на поклонение нынче ночью, прочти эти стихи!
Больной обрадовался и вечером заспешил на поклонение будде. Как раз был второй день средней декады луны[251], а потому среди толпившихся там богатых и бедных одни молились: «Спокойствие в этой жизни, благое рождение в жизни грядущей, покой и счастье даруй нам!» — другие просили: «Славься, Татхагата Якуси, Владыка лазуритового блеска! Помоги нам с этой болезнью, спаси нас от такой-то немощи!» — так громко молился каждый, и было очень шумно, а оттого неспокойно, поэтому он подождал в храме, пока люди не разойдутся. Наконец, к середине ночи храм опустел, остались там лишь монах, поддерживающий огонь в светильниках, и этот больной. Достал он те стихи и прочитал их божеству.
Славься, Якуси!
«Все немощи исцелю!» —
Такой ты обет дал.
Если ты мне не поможешь, —
Как же ославят тебя!
Наму Якуси
Сюбё: сицудзё но
Ган нарэба
Ми ёри хотокэ но
На косо осикэрэ
Как только он это дочитал, всё в храме затряслось и послышался властный голос:
Короткий ливень
Закончится в одночасье,
Так и недуг твой —
Да опадут и осыплются
Струпья на теле твоём!
Мурасамэ ва
Тада хитотоки но
Моно дзокаси
Оногами но каса
Соко ни нугиокэ
«Чудесны будды слова!» — подумал он, пробыл в поклоне ещё какое-то время, а когда встал и осмотрел себя, то оказалось, что все болячки с его тела опали и исчезли бесследно. Пробрало его до костей, преисполнился он почтения к будде, открылось его сердце буддийскому Закону, и с тех пор он подвижничал в разных землях.
Человек, покрытый волдырями, возносил моления семь раз по семь дней, а лучше ему не становилось. Услышал он, что из столицы прибыл Иккю, и тут же кинулся к нему. Иккю выслушал его и сказал: «Дело не в том, что у Татхагаты нет чудесной силы. Винить во всём можешь только себя. Однако же я за тебя помолюсь».
3
О том, как Иккю обезумел от любви
Иккю был неравнодушен к мальчикам. Поэтому в разных местах сейчас рассказывают, как он привечал храмовых служек и бродяжек.
Сам я бывал в земле Суруга, там при земельной управе служил юноша по имени Кодама Бэнносукэ, прекраснейший в том краю, и Иккю всячески его уговаривал, писал, что, дескать, угостит его как следует, но тот на послания не отвечал. Тогда Иккю написал «безумные стихи» и послал ему.
Цветы — к корням,
Птицы — к гнёздам
Вернутся,
И лишь человек никогда
Молодым вновь не станет.
Хана ва нэ ни
Тори ва фурусу ни
Каэрэдомо
Хито ва вакаки ни
Каэру кото наси
И приписал: «Господину Бэн посылает никчемный столичный монах», и того, видимо, устыдили эти стихи, он написал прочувствованное письмо в ответ, Иккю тем же вечером его посетил, и сбылись его мечтания.
4
О том, как Иккю провёл последние наставления для «разрушительницы крепостей» и для продавца чая
В это время в Акасака жила дева веселья[252], которую звали Ицуки. Некоторое время болела она, а потом скончалась. Собрались люди, которые был с ней близки, и говорили: «Эту женщину отягчают пять препятствий и три следования[253], была она многогрешна. К тому же из-за блудной жизни ей трудно достичь просветления. Давайте же попросим Иккю, чтобы провёл заупокойную службу!» Пошли они к нему: «Если бы вы изволили произнести посмертное наставление во благо ей, были бы вам очень признательны!» Так упрашивали его, и Иккю с лёгкостью согласился: «Это нетрудно!» — пошёл с ними и провёл наставление:
— Монахи торгуют одеждой, девы торгуют румянами. «Весной зеленеет ива, лепестки сливы алеют!» — как только он это сказал, из гроба, где находилась покойная, разлилось сияние, а тем же вечером явилась она тем людям во сне и возвестила, что стала буддой.
И ещё там же жил человек, который жил тем, что продавал чай проходящим путникам. Он в одночасье скончался. Собрались соседи, отливали его водой, давали лекарство, чтоб привести в себя, но всё напрасно.
Как раз мимо проходил Иккю, и те подумали, что это счастливый случай, и попросили его сделать что-нибудь. Иккю взял в руки черпак для чая и произнёс наставление:
— Жил на одну монету за чашку чая, и смертный час пришёл — как облако пролетело! — так изволил сказать, и тот продавец чая тоже возвестил о своём просветлении.
5
О том, как в земле Каи Иккю отвечал на вопрос о рае и аде
Иккю одно время останавливался в земле Каи, пошёл осматривать исторические места, а тамошний управляющий услышал, что туда направляется Иккю, сделал вид, что не знает, кто он такой, подъехал к нему и спросил:
— Эй, монах, а что ты расскажешь об аде и рае?
Иккю насупился и изволил ответить:
— Иди в задницу!
Управляющий разгневался необычайно:
— Как ругается этот дерзкий монах! Заткните ему рот, свяжите его! — приказал он слугам.
— Слушаемся! — отвечали те, подбежали к Иккю, хорошенько его побили и связали. Он сказал:
