Автор неизвестен - Древневосточная литература - Пряные ночи
Затем братья обнялись и простились друг с другом, и аль-Асад сказан казначею: «Ради Аллаха, о дядюшка, не продлевай мою печаль о брате моем и убей меня раньше него. Так будет легче для меня». И аль-Амджад сказал казначею то же самое.
Потом они оба заплакали, и казначей разрыдался вместе с ними. Тогда братья снова обнялись и простились друг с другом, и один из них сказал другому: «Все это козни твоей матери и моей. И это нам воздаяние за то, как милосердно поступили мы с ними. Но на все воля Аллаха Великого! Поистине мы принадлежим Всевышнему, и к нему теперь возвращаемся!»
Аль-Асад обнял своего брата и произнес такие стихи:
«О ты, к кому я, в страхе сетуя, стремлюсь,
Лишь ты для всех случайностей прибежище.
Одна мне хитрость — постучаться в дверь к тебе.
А буду я отвергнут — в какую дверь стучаться мне?
О ты, чьих благ сокровища в словечке «будь»,
Пошли — ведь благо у тебя все собрано».
И, услышав эти речи, аль-Амджад заплакал, прижал брата к груди и произнес такие двустишия:
«О ты, чья рука со мной всегда не одна была,
О ты, чьих подарков ряд превыше счисления,
Всегда, коль постигнут был я рока превратностью,
Я видел, что за руку ты тотчас меня берешь».
Затем аль-Амджад сказал казначею: «Прошу тебя ради единого покоряющего, царя покрывающего, убей меня раньше моего брата аль-Асада: пусть мой огонь погаснет, не дай же ему разгореться». Но аль-Асад заплакал и воскликнул: «Раньше убит буду только я!» И аль-Амджад ответил: «Лучше всего будет, если ты обнимешь меня, а я обниму тебя, чтобы меч, опустившись на нас, убил нас разом».
Когда же они обнялись, повернувшись лицом к лицу, и прижались друг к другу, казначей, рыдая, связал их веревками, а затем обнажил меч и воскликнул: «Клянусь Аллахом, о господа мои, мне тяжело убивать вас! Нет ли у вас пожелания, которое бы я осуществил, или завещания, которое я бы выполнил, или же послания, которое я бы доставил?» — «Нет у нас ничего, — сказал аль-Амджад, — а что касается завещания, я завещаю тебе положить моего брата аль-Асада снизу, а меня сверху, чтобы удар пал сначала на меня. А когда ты прикончишь нас и прибудешь с вестью об этом к царю, он тебя спросит: «Что ты слышал от них перед смертью?» Ты же скажи ему: «Твои сыновья передают тебе привет и говорят, что ты не знаешь, невинны они или грешны. Ты убил их, не удостоверившись в их проступке и не рассмотрев их дела». А потом скажи ему такие два стиха:
«Знай, женщины — дьяволы, для нас сотворенные.
Аллах, защити меня от козней шайтанов!
Причина всех бед они, возникших среди людей,
И в жизни людей земной, и в области веры».
Мы хотим от тебя лишь одного: чтобы ты передал отцу эти два стиха, которые ты услышал», — сказал аль-Амджад.
Потом он горько заплакал и стал говорить следующее:
«Цари, ушедшие от нас
В минувшем, служат назиданьем, —
Ведь сколько этою стезей
Больших и малых проходило!»
Услышав от аль-Амджада эти слова, казначей так сильно заплакал, что увлажнил себе бороду, а что до аль-Асада, то, обливаясь слезами, он произнес такие стихи:
«Судьба после самых дел следами их нас сразит.
Чего же оплакивать тела нам и образы?
Чем ночь отличается — оплошность,
Аллах, прости! — от ночи, обманутой рукою превратностей?
Зажгла против Ибн Зубейра козни свои судьба,
Хоть в храме у камня он защиты искал себе.
О, если бы, Амра жизнь избавив за Хариджу,
Алия избавила судьба за чью хочет жизнь!»[39]
Затем он оросил щеку ливнем слез и произнес такие стихи:
«Поистине ночь и день природой так созданы,
Обманы присущи им, и козни, и хитрости.
Обманное марево — для них только блеск зубов,
И мрак устрашающий для них лишь сурьма для глаз.
Проступок пред ночью мой (противен мне нрав ее!) —
Проступок меча, когда храбрец отступает вдруг»
А потом, тяжело вздыхая, он произнес такие стихи:
«О стремящийся к жизни низменной, поистине
Она смерти сеть и вместилище смущений.
Вот дом — когда смешит тебя сегодня он,
Ты плачешь завтра, — гибель тому дому!
Набегам рока нет конца; плененных им
Не выкупить отвагой благородной.
Сколь многие, обманчивость презрев судьбы,
Враждебны стали ей, превысив силы,
Но, щит к ним тылом повернув, она
В отместку нож их кровью напоила.
И знай, судьбы удары нас разят,
Хоть долог срок и лёт судьбы не спешен.
Смотри ж, чтоб жизнь твоя напрасно не прошла
Неосторожно, по пренебреженью.
Порви ж любви и желаний узы — найдешь тогда
Ты верный путь и блаженство тайн высоких».
Окончив эти стихи, аль-Асад обнял брата своего аль-Амджада еще крепче, а казначей обнажил меч и хотел было нанести удар, как вдруг конь его умчался в пустыню (а он стоил тысячу динаров, и на нем было великолепное и очень дорогое седло). Старик тут же выронил из рук меч и побежал за своим конем. Долго гонялся за ним казначей — до тех пор, пока конь не вошел в заросли, а старик — вслед за ним. Вдруг животное ударило ногою об землю и стало храпеть, сопеть, ржать и распаляться.
В тех зарослях жил лев. Глаза его метали искры, а вид устрашал души. Казначей обернулся и увидел, что этот лев направляется к нему. И не знал старик, как избежать неминуемой гибели, ведь у него не было с собой меча. Тогда казначей воскликнул: «Да будет воля Аллаха Великого! Эта беда случилась со мной лишь из-за аль-Амджада и аль-Асада!»
А в это время братьев нещадно палил зной, и они чувствовали сильную жажду. И стали они звать на помощь, но никто не ответил им. Тогда они воскликнули: «О, если бы нас убили, мы избавились бы от этих страданий! Но мы не знаем, куда умчался конь, а с ним казначей, оставивший нас связанными. Лучше бы он поскорее пришел и убил нас, чем выносить такую муку!»
«О брат мой, — сказал аль-Асад, — потерпи, скоро придет к нам облегченье от Аллаха Великого и Славного, ведь конь умчался не случайно, а нас с тобой мучит только жажда».
И он встряхнулся и стал двигаться направо и налево. Узы развязались, и тогда он поднялся и освободил своего брата, а затем взял меч эмира и сказал: «Клянусь Аллахом, мы не уйдем отсюда, пока не выясним, что с ним случилось!»
И они пошли по следам казначея. Следы привели их к зарослям. «Постой здесь, — сказал аль-Асад своему брату, — а я пойду в эти кусты и поищу эмира». Но аль-Амджад воскликнул: «Я не дам тебе войти туда одному, а отправлюсь с тобой! Если мы спасемся, то спасемся вместе, а если погибнем, то погибнем вместе».
Братья вошли в заросли и увидели, как лев бросился на казначея. Тогда аль-Амджад схватил меч, ринулся на льва, ударил его мечом между глаз, и тот упал и растянулся на земле.
Эмир поднялся, дивясь такому повороту событий, и увидел аль-Амджада и аль-Асада, сыновей своего господина, которые стояли перед ним. Тогда старик кинулся им в ноги и воскликнул: «Клянусь Аллахом, о господа мои, теперь я не смогу убить вас! И никому другому не позволю! Я стану для вас защитой до конца дней моих». Затем он поднялся, обнял юношей и спросил, как они смогли освободиться и найти его. Братья рассказали ему все как было.
Казначей, услышав эти слова, поблагодарил братьев за их поступок и вышел с ними из зарослей. Тогда юноши сказали ему: «О дядюшка, сделай так, как тебе велел наш отец», — но казначей воскликнул: «Не допусти Аллах, чтобы я приблизился к вам со злом! Мы поступим так: я возьму вашу одежду и отдам вам свою, а потом я наполню две бутылки кровью льва, пойду к царю и скажу ему: «Я убил их». Вы же отправляйтесь странствовать по городам. Земли Аллаха просторны. И знайте, о господа мои, что разлука с вами мне будет тяжела».
И все трое заплакали. Потом юноши сняли с себя одежды, а казначей одел их в свое платье. Старик наполнил бутылки львиной кровью и вместе с одеждами положил их перед собою, на спину коня.
