Инаятуллах Канбу - Книга о верных и неверных женах
Выйдя из падишахского дворца, Джахандар увидел Хурмуза, который облачился в скромное одеяние нищего и избрал уделом жизнь скитальца. На челе его виднелись приметы скорби и печали. Шахзаде удивился ему и спросил:
— Ради чего ты поселился в этой чужой стране, где у тебя нет ничего? Зачем ты покинул своих родных и живешь в бедности? Чего ради подвергаешь себя этим бедствиям и тяготам?
Хурмуз же, согласно выражению: «Какое дело ринду, сжигающему весь мир, до рассудка? [107]», тотчас высказал все, что было у него на уме.
— У правителя этой страны, — сказал он, — есть дочь Бахравар-бану. Это не девушка, а блистающая звезда Солнце на небе заимствует лучи у сияния ее щек, а луна тем и хороша, что служит ей. Ни разу ее не видав, я, словно рыба, попал в сеть ее благоухающих кудрей и, покинув пиршество разума, устремился в долину безумия. И вот, влекомый пылающим сердцем, я прибыл в эту страну, потеря разума грозит мне гибелью, а душа моя сгорела, как свеча, в пламени сердца. Я так ничего и не добился, даже не понюхал ветерка надежды, чаша моих желаний не наполнилась, ибо эта несправедливая разбойница и солнцеликая владычица пренебрегает такой добычей, как я, полагая, что, обратив внимание на меня, презренного, она нарушит законы любви.
Сердце расплавилось, чтоб умереть — напрасно!
Ради мечты я пытался сгореть — напрасно!
Я в опьяненье хотел целовать губы-рубины.
Сердце пытался вином отогреть — напрасно! [108]
— Но сообщаю тебе приятную весть, — продолжал Хурмуз, — Та луна апогея счастья будет в твоих тенетах и без твоих усилий. Уже давно ее сердце тешится любовью к тебе, словно играет в нарды и скачет на коне желания по арене любви к тебе. Не знаю, ветер ли принес ей вести о тебе или же она увидела твое лучезарное лицо во сне… А теперь расскажи мне, что низвергло тебя с паланкина счастья во прах горя, как сошел ты с царского трона на циновку нищего, почему предпочел клобук дервиша шахскому венцу.
Услышав историю того, как Хурмуз попал в тенета любви к Бахравар-бану, как опутали его ее локоны, как он сгорал от страсти к ней, Джахандар загорелся было ревностью, но узнав, что семена его страсти дали всходы на ниве Бахравар-бану, что побег любви к нему вырос в сердце царевны, он успокоился. Однако он не открыл Хурмузу своей тайны, вышел из города и поселился в загородном саду Бахравар-бану, надеясь, что утренний ветерок принесет ему весть о возлюбленной. Как у всех обездоленных и опечаленных людей, сердце его сжигало пламя, а лицо он посыпал пеплом. Любовь его росла с каждым часом. Кровавые слезы, повиснув на его ресницах, вызывали зависть Плеяд [109] и рдели, как кораллы. Тоскуя о свидании с возлюбленной, он пренебрегал даже судьбой, его одиночество разделяла с ним лишь мечта о любимой. С ним не было ни друга, ни приятеля, которому он мог бы поверить свою тайну или пожаловаться на несправедливость судьбы, — один только попугай. Поэтому он часто изливал птице свои горестные жалобы и просил у нее помощи и содействия.
Попугай, горя словно мотылек на свече несчастья Джахандара, начинает летать по лужайке утешения и рассказывать печальные любовные истории, чтобы чем-нибудь занять его
Попугай был мудрой и смышленой птицей, и, видя, что шахзаде страдает и томится, он стал утешать и успокаивать его.
— О заглавный лист всех влюбленных! — говорил попугай. — О первая жемчужина в ожерелье страстных безумцев! Не бросайся в бездну горя и пропасть скорби из-за того, что благоухающий ветерок надежды не веет еще из весеннего сада мечты, из-за того, что роза мечтаний не распускается на лужайке. Уповай на истинного покровителя и защитника во всех бедах. Разве ты не знаешь, что над всей нашей вселенной начертаны слова: «Не теряйте надежды на милосердие Аллаха» [110]? Ведь в конце концов бутон мечты распустится благодаря ветерку желания, а пальма надежд принесет плоды. Ведь так уж повелось, что судьба и рок сначала подвергают страждущих скитаниям по долинам отчаяния. А когда отчаяние достигает крайних пределов, они одним махом избавляют человека от мрака скорби и печали и ведут к роднику желания. Не ты первый бредешь стезею грусти и тоски. Задолго до тебя много султанов поднимали на майдане безумия знамя любви и били в литавры восторга в этом мире, а история каждого из них удивительна и странна. В теснинах и на вершинах любви им пришлось претерпеть много бед и невзгод. Если послушать о всех их злоключениях, от жалости растает сердце у самого Рустама, — а ведь ты до сих пор не снес и десятой доли того, что вынесли они. А в конце концов они после многих страданий и мук извлекли из морских глубин жемчужину желания и после бесчисленных злоключений и тягот достигли цели.
— О любезный друг и ласковый утешитель, — ответил шахзаде, — расскажи мне о тех, кто испил напиток любви и вкусил яства со стола страсти, о тех, кто погрузился в скорбь, а также о злоключениях и невзгодах, которые встретились им на этом пути. Поведай мне, как они вышли из мрачной ямы отчаяния и достигли своих желаний.
Тогда попугай начал рассказывать Джахандару увлекательные и занимательные любовные истории, которые приятно слушать и которые дают пищу тем, у кого есть вкус, полагая, что этими рассказами он развлечет шахзаде. Он надеялся такими беседами соблазнить красавицу-надежду и заставить цвести бутоны ожидания. Каждую ночь он рассказывал приятный дастан или чудесную сказку, которые были для раненых помыслов шахзаде как бы целительным бальзамом, а для его безумного сердца — заклинанием.
Рассказ о фатанском царевиче
Рассказывают, что в городе Фатан жил правитель, чья мощь соперничала с судьбой, ибо вышнее небо целовало подножие его трона, а солнце повиновалось ему, как раб господину. У него был солнцеликий сын. Щеки его едва окружил пушок — словно зелень розы, а черные локоны обрамляли его лик, словно ореол луну. Его стан был словно молодой побег на лужайке, а лик его счастья был омыт водой благословенной судьбы.
В делах державы он следовал примерам Кей-Кавуса и Кей-Кубада, время коротал на охоте. Когда, собираясь на охоту, он садился на своего быстрого как ветер коня, то Бахрам с неба, словно онагр, от страха перед его стрелами спускался на землю; когда он натягивал тетиву, то Лев с небес падал к его ногам [111].
Однажды царевич ловил рыбу на берегу моря, как вдруг вдали показался корабль, но матросов на нем не было видно. Царевич удивился, что корабль плывет без команды, и стал внимательно наблюдать. Когда судно подплыло ближе, царевич увидел, что оно разубрано по-царски, украшено каменьями и жемчугами. Повсюду были разостланы роскошные ковры, и весь корабль был прекрасен, как новый месяц на небосклоне, быстро пересекающий горизонты. На палубе сидела девушка лет четырнадцати, с лицом, блистающим, как месяц, прекрасная, как солнце. Она сидела одна, ее локоны, черные, словно мускус, вились вокруг луноподобного лика, брови тонкой дугой протянулись над нарциссами глаз. Стрелы очей ее поражали рыб в море, а арканы кос снимали с бирюзовой башни неба солнце.
Царевич был сражен первым же ее взглядом и, словно рыба, запутался в сетях ее мускусных локонов, а корабль проплыл мимо стремительно, как вихрь. От разгоревшегося пламени царевич потерял власть над сердцем, и оно покатилось по земле, словно песчинка, а слуги его тем временем ловили рыбу и не заметили происшедшей с ним перемены. Царевич угодил, словно рыба, в сети той луны, слуги же решили; что ему дурно от зноя, и стали брызгать ему в лицо розовой водой. Но это не принесло пользы, и тогда они решили, что в него вселился див, и отвели его к мудрецам-лекарям. Они и не ведали, что то был не див, а пери!
Как ни старались искусные лекари, они ничего не смогли добиться и отступились в отчаянии, царевичу же становилось все хуже, и люди решили, что им овладело безумие. Царь был сильно огорчен и обратился за помощью к философам и мудрецам. Эти последователи мудрости и знания! пытались лечить его согласно указаниям разных философских школ [112], но и у них не появилось надежды на исцеление, лечение их осталось бесполезным, и они даже не смогли нащупать его пульс. Воистину, «боль любви не исцелить лекарствами лекаря» [113].
Итак, никакое лечение не помогло, все лекари и мудрецы опустили руки, признав свое бессилие, и царь сильно огорчился. Вся душа его обратилась в пепел, словно семена руты на огне. Не видя пути к исцелению сына, царь объявил:
— Тому, кто сумеет погасить губительное пламя, охватившее царевича, я уплачу четверть всех податей моей державы.
Эта весть быстро распространилась по всем краям и окраинам страны, и всяк принялся стараться по мере своих сил, ступив на стезю ищущих исцеления.
Меж тем сын везира, который рос и учился вместе с царевичем и пользовался его доверием, узнав о болезни друга, немедленно явился к нему. Он увидел, что щеки царевича пожелтели, как зарир, что уста его скованы печатью молчания, что он никого знать не хочет и впал в безумие. Сын везира пощупал его пульс — не рукой, а умом — и сразу понял его состояние, попросил всех посторонних удалиться и, оставшись с ним вдвоем, стал расспрашивать его.